Дмитрий Фёдорович Трепов вошёл в историю не только как последний московский обер­полицмейстер, но и как человек разносторонних талантов, способностей и возможностей. Находясь на высших государственных постах, он оставил о себе память как один из самых авторитетных и активных борцов с революционным движением и социализмом.

Он был неутомимым и принципиальным цензором, сторонником «полицейского социализма» и человеком, отдавшим приказ «патронов не жалеть». Личность противоречивая и несомненно оставившая яркий след в истории.

Родился Дмитрий Фёдорович 2 декабря 1855 года. Был он вторым сыном Петербургского градоначальника генерала от кавалерии Фёдора Фёдоровича Трепова (1812—1889), известного тем, что в него стреляла террористка Вера Засулич, оправданная затем судом. Отец был кумиром для Дмитрия, и его судьба, беззаветное служению царю и Отечеству стали для сына наглядным примером.

Забегая вперёд, скажем, что все сыновья Ф.Ф. Трепова стали крупными государственными деятелями. Старший Фёдор (1854—1938) был членом Государственного Совета, генералом от кавалерии и генерал­адъютантом; Владимир (1860—1918) тоже был членом Государственного Совета и сенатором (убит во время «красного террора»); младший Александр (1862—1928) был самым известным — министром путей сообщения и председателем правительства, одним из лидеров русской правой эмиграции.

Дмитрий Трепов по окончании курса в Пажеском корпусе служил в лейб­гвардии конном полку. В 1877 году принимал деятельное участие в боях с турками, находясь в отряде генерала Гурко, и в сражении под Телишем был ранен в ногу.

Боевой опыт, выдержка, смелость и решительность, проявленные в боях, позже понадобятся ему в годы революционной смуты.

В 1896 году Трепов высочайшим указом назначен исправляющим должность московского обер­полицмейстера вместо уволенного в отставку «без прошения» полковника Власовского, обвинённого в катастрофе на Ходынском поле в 1896 году во время коронационных торжеств в Москве. 9 апреля 1900 года с производством в генерал­майоры утверждён в должности.

Дмитрий Фёдорович был ближайшим помощником московского генерал­губернатора Великого князя Сергея Александровича. И с его благословения использовал прямолинейные административно­полицейские меры для подавления революционного движения в Москве. Особо преследовалось политическое движение среди студенчества.

Но реакционер Трепов, зажимая студенчество, прекрасно сознавал, какую мощную силу представлял пролетариат. Труды Маркса были ему знакомы. Поэтому он вполне закономерно стал главным защитником и проводником известной зубатовской политики, по сути, полицейского социализма. Впоследствии в разговоре с английским публицистом Стэдом, переданном самим Стэдом в «Review of Reviews», Трепов говорил: «Система, которую проводил Зубатов вместе со мной и, в сущности, по моей инициативе, была попыткой поднять социальное положение рабочего класса в Москве. Мы шли к нашей цели тремя путями: 1) мы поощряли устройство рабочими профессиональных союзов для самозащиты и отстаивания их экономических интересов; 2) мы устроили серию лекций по экономическим вопросам с привлечением знающих лекторов; 3) мы организовали широкое распространение дешёвой и здоровой литературы, старались поощрять самодеятельность и способствовать умственному развитию и побуждать к бережливости. Результаты были самые лучшие. До введения системы Зубатова Москва клокотала от недовольства; при моём режиме рабочий увидел, что симпатии правительства на его стороне и что он может рассчитывать на нашу помощь против притеснений предпринимателя. Раньше Москва была рассадником недовольства, теперь там — мир, благоденствие и довольство». И на самом деле эта система притормозила на некоторое время развитие революционных устремлений в рабочем классе в Москве. Но в конце концов оказалась выгодной для революционеров, чем вызвала серьёзное недовольство крупной московской буржуазии.

Вскоре после отъезда Трепова из Москвы в Петербург был убит Великий князь Сергей Александрович. Трепов был назначен в распоряжение Главнокомандующего войсками, действовавшими против Японии, но не успел отправиться на войну.

2 января 1905 года произошло покушение на жизнь Трепова (в том повторилась судьба отца). Стрелял 19­летний воспитанник торговой школы Полторацкий. После первого выстрела, которым было прострелено пальто Трепова, Полторацкий был схвачен жандармами и во время борьбы выпустил ещё несколько пуль, но безрезультатно.

После событий 9 января 1905 года высочайшим приказом от 11 января того же года в условиях начавшейся революционной смуты, как свидетельствует граф С.Ю. Витте, Трепов назначен санкт­петербургским генерал­губернатором. Решающую роль сыграла протекция его сослуживца по кавалерии министра Двора барона Фредерикса. Трепову были даны весьма широкие полномочия. Поначалу он по личному распоряжению императора поселился в одном из отделений Зимнего дворца. Высочайшим повелением от 13 января ему, как санкт­петербургскому генерал­губернатору, были также подчинены полиция и состоящие в ведении Министерства Императорского Двора учреждения в Царском Селе, Петергофе, Гатчине и Павловске. «Фактический диктатор России в начале революции 1905 года», — такую оценку его тогдашнего положения дал профессор Г.М. Дейч.

Но «диктатор» развил свою деятельность гораздо шире, он брал на себя много функций министра внутренних дел, оттесняя на задний план А.Г. Булыгина. И чтобы студенты и школяры не слонялись по улицам, в одном из первых приказов повелел открыть все высшие учебные заведения к 15 февраля. К сожалению, достигнуть этого ему не удалось.

Затем Трепов взялся за цензурирование печати, которая при министре внутренних дел князе Святополк­
Мирском позволяла больше вольностей, чем раньше. Последовали суровые предостережения, конфискации тиражей и другие меры. 5 февраля были запрещены две наиболее крайние петербургские газеты: «Наша Жизнь» и «Сын Отечества» — обе на три месяца, с отдачей после возобновления под предварительную цензуру. Именно Трепов стал инициатором многих циркуляров от главного управления по делам печати в редакции газет, не подчинённых цензуре, с запрещением касаться то одного, то другого вопроса.

Бывший начальник Московского охранного отделения Сергей Васильевич Зубатов в переписке с публицистом и издателем Владимиром Львовичем Бурцевым вспоминал о Трепове так: «Что меня особенно поразило, это внимательное чтение им прокламаций, нелегальных брошюр и пр., чего я ранее не замечал ни за кем из начальствующих лиц. Второе моё открытие состояло в том, что (он) придавал им веру, требовал проверки сообщавшихся в них фактов и в официальных донесениях приставов по рабочим недоразумениям держался принципа «по совести и по справедливости». Словом, он был чудной души человек, щепетильно блюдущий свою честь и совесть».

Когда в первых числах февраля 1905 года в Царском Селе начались заседания по вопросу о дальнейшей политике правительства, Трепов приглашался туда наряду с министрами и вместе с Победоносцевым был главным противником проводившейся тогда министром земледелия и государственных имуществ Алексеем Сергеевичем Ермоловым идеи созыва Земского собора. Им приписывали проведение манифеста 18 февраля, за которым под влиянием других министров последовал в тот же день совершенно иной по духу рескрипт на имя А.Г. Булыгина.

В противоречии с политикой репрессий стоит допущение на Высочайшую аудиенцию депутации от съезда земцев и городских деятелей во главе с князем С.Н. Трубецким.

Когда в октябре 1905 года началась Всероссийская стачка, грозившая уличными волнениями, Трепов приказал расклеить по улицам Петербурга объявление: «Население столицы встревожено слухами о предстоящих якобы массовых беспорядках.

Меры по охранению личности и имущества столицы приняты; поэтому прошу население указанным слухам не верить.

Если бы, однако, где­либо возникли бы попытки к устройству беспорядков, то таковые будут прекращаемы в самом начале и, следовательно, серьёзного развития не получат. Войскам и полиции мною дано приказание всякую подобную попытку подавлять немедленно и самым решительным образом; при оказании же к тому со стороны толпы сопротивления — холостых залпов не давать и патронов не жалеть.

Считаю долгом предупредить об этом население столицы, дабы каждый обыватель, примкнувший к толпе, производящей беспорядок, знал, чем он рискует; благоразумное же население столицы во избежание тяжёлых последствий я приглашаю к сборищам, направленным к нарушению порядка, не примыкать».

Хотя фраза «патронов не жалеть» была подхвачена революционной пропагандой и осталась в истории как пример силовой реакции, извещение возымело действие, и стрельбы в Петербурге не случилось. Безусловно, Трепов знал психологию толпы и имел гражданское мужество действовать согласно своим убеждениям.

Усмирение петербургского движения 18 октября и черносотенные погромы во второй половине того же месяца, так же как организация карательных экспедиций, приписывались влиянию Трепова.

26 октября Трепов был перемещён на должность дворцового коменданта. Значение его и на этом посту осталось немалым. Его считали руководящим членом группы, известной под именем «Звёздная палата». В начале 1906 года Трепов стал неожиданно высказывать мнение о необходимости уступок обществу. Когда собралась Государственная Дума и «Звёздная палата» стала добиваться её роспуска, Трепов высказывался против роспуска, как меры крайне опасной.

1 июля 1906 года в Петергофском саду был убит по ошибке вместо Трепова похожий на него внешне генерал­майор Козлов. Убийца Васильев был казнён.

Прибывшему на доклад начальнику Петербургского охранного отделения А.В. Герасимову Трепов сообщил о подписании манифеста в следующих словах: «Простите, что заставил вас ждать. Только что звонил Сергей Юльевич Витте. Слава Богу, манифест подписан. Даны свободы. Вводится народное представительство. Начинается новая жизнь».

Касаясь вопроса о политических воззрениях Трепова в период смуты, генерал А.А. Мосолов, который был женат на сестре Трепова, в своих воспоминаниях (начало 1930­х) пишет: «Основная мысль Трепова была та, что, раз император дал известные свободы и их узаконил, всякое с его стороны отступление от них явилось бы опасностью для династии. При этом он мне пояснил, что был таким противником манифеста Витте только потому, что предчувствовал, что государь не будет в силах исполнить всё дарованное им в этом манифесте».

У Трепова были три дочери — Софья (Глебова), Татьяна (Галл) и Мария (Брюннер). Все они эмигрировали после революции.

2 сентября 1906 года Дмитрий Фёдорович Трепов неожиданно скончался от перерождения сердца. Возникшие слухи о самоубийстве были опровергнуты вскрытием тела.

Трепов был похоронен в часовне придворного собора Петра и Павла в Петергофе. В 1915 году рядом с Треповым была похоронена его жена Софья Сергеевна. В конце 1930­х годов оба захоронения были вскрыты по распоряжению властей, останки извлечены, судьба их неизвестна. Из гроба Трепова была изъята сабля.

Подготовил Сергей Вологодский, использованы материалы из открытых источников