Газета «Петровка, 38» продолжает цикл публикаций из автобиографии ветерана МВД полковника милиции Геннадия ТОМИНА.

Михаил стал опираться на друзей, которые помогали собирать средства на лечение. Однако врачи были бессильны. Следует поездка в Москву. В самой известной на то время Алексеевской глазной клинике специалисты выносят беспощадный приговор. Потом были инвалидный распределитель и направление в Киев. Комиссия решила «в целях разгрузки Москвы» отправить Марголина по месту рождения.

В 1926-м Марголин снова в Москве, где уже поселилась его семья, и с головой окунается в общественную жизнь. По его инициативе и при поддержке оргбюро осоавиахима в Центральном доме комсомола организуется военный кабинет, начальником которого его самого и назначили. Марголин проводит там занятия, военные игры.

С открытыми, но незрячими глазами учит молодых ребят разбирать и собирать находившиеся на вооружении Красной Армии стрелковое оружие. Там же Марголин заразился «вирусом изобретательства». Преодолевать приходилось многое. Неверие, что слепой человек может создавать стрелковое оружие, необходимость создания нужного для обучения молодёжи спортивного пистолета. Но и самому приходилось непрерывно учиться, преодолевать косность, а порой и зависть.

Оружие изучал везде, где только мог: в музеях, на заводах, в военных лагерях, в конструкторских бюро. А ещё пришлось изучать — самостоятельно! — теоретическую механику, теорию механизмов и машин, детали машин, сопротивление материалов.

Считать-то в уме Марголин научился, а вот как изобразить на бумаге то, что он придумал? Пришлось снова учиться — вырезать детали из воска и хозяйственного мыла, определять размеры деталей на ощупь. Научился. С точностью до одной сотой доли миллиметра. А заодно научился диктовать то, что придумал. Не слова диктовал — чертежи!

Закончилась война. Марголин снова стал «лепить» спортивные пистолеты. Первую послевоенную модель забраковали. Тогда считалось, что спортивные пистолеты непременно нужно из боевых переделывать, чтобы сразу стрелков к войне готовить. Неправильно это было. К боевому оружию требования совсем не те, что к спортивному. И Марголин решил свою конструкцию сделать, особую, каких раньше не бывало.

Снова пришлось изучать (наощупь!), придумывать, составлять, как мозаику — стволы, затворы, крючки спусковые… Больше года трудился — сделал. Теперь дело за спортсменами. Им из пистолетов стрелять — им и решать, какой хуже, а какой лучше.

Современники Михаила Владимировича поражались его мужеству, силе воли, результативности его работы. И ещё одним восхищал слепой конструктор: он научился стрелять — звук.

Представлять это оружие нет необходимости. Из него стреляли и школьники, и генералы. Оно безотказно служило многим поколениям стрелков-спортсменов. Промахнуться из этого пистолета невозможно. Работа его точна и безупречна. Из него легко стрелять и легко попадать. Его приятно держать в руке. Он завораживает геометрией вороненой стали и притягивает особым оружейным магнетизмом. И, кажется, нет мужчины, который в тайне не мечтал бы иметь его.

Марголин сконструировал автоматический пистолет, полностью отвечающий спортивным требованиям. Ему удалось в одной системе объединить мало совместимые вещи — автоматику перезарядки и точность боя. Он увеличил количество нарезов и сделал их пологими — и пуля спокойнее пошла по стволу.

Рукоятку Марголин наклонил на оптимально-балансовый для стрельбы угол, придав ей идеальную естественную ортопедичность, и пистолет «сел» в руку стрелка, как влитый. Но главное было не в этом. Точность боя любого оружия в основном зависит от его весового и механического баланса, который трудно поддаётся математическим расчётам и определяется по наитию конструктора.

Продолжение следует