20 лет назад заслуженный артист России Дмитрий Бузылёв поздравлял коллектив редакции с 75-летием газеты. В феврале этого года Дмитрия Михайловича не стало. Сегодня мы вспоминаем артиста и публикуем материал о нём, напечатанный в апрельском номере «Петровка, 38» за 1998 год.

С Дмитрием Бузылёвым судьба свела меня в 1988 году. Каждого из нас она вывела к пусковым установкам космических ракет на Байконуре. Моим поводырём была доля репортёра, его — стёжка-дорожка странника с гитарой. Ведь Дмитрий родился в цыганской семье, унаследовав потребность кочевать по просторам.

«Кочевники Рома» – это словосочетание звучало со сцены Дворца культуры ГУВД Москвы на празднике нашей газеты. Дмитрий пел, звенели струны гитар, аплодировали гости. А после мы вспоминали прошлое, говорили о сегодняшнем дне.

…В феврале 1988 года в закрытый город Ленинск, «столицу» космодрома Байконур, заехала группа артистов и лекторов. Это был своеобразный культдесант, организованный комсомолом.

Дмитрий рассказывал о своих актёрских работах в фильмах «Табор уходит в небо», «Сибириада», «Жестокий романс», «Очи чёрные», пел романсы. Мы ездили в воинскую часть, стояли на стартовых площадках ракет, бродили по аллее, посаженной космонавтами...

— Так случилось, что с краями, откуда улетают в небо корабли, у меня связано немало из жизни, – говорит Дмитрий. – В знаменательный для человечества 1961 год наша семья жила в казахском посёлке Северный маяк. Когда я пошёл в школу, мама купила форму — с кокардой на фуражке, с ремнём, рубашкой навыпуск. Я каждую пылинку видел на ней — так дорожил. И вот однажды решил искупаться. А когда вылез на берег, формы не обнаружил. Её стащили. Так я впервые стал жертвой преступления.

Домой идти боялся. Собрался ночевать под звёздами. Но слышу: «Митя! Митя!» Откликнулся. В итоге, дома никто меня за потерю не побил, даже не отругал.

Семья не была богатой. Нас, детей, восемь человек было. Трое в школу уже ходили. Но, наверное, родители готовились к разным случаям, копили деньги. И мне на них снова купили школьную форму.

Мой отец Михаил Бузылёв работал в местном клубе, да ещё учил играть на баяне и танцам ребятишек в школе. Программы готовил на разные районные смотры песен. А песня в душе цыгана с рождения есть. Но у меня был ещё учитель — родной отец. Он дал мне то, что потом позволило прийти в профессиональный цыганский музыкальный коллектив. И четыре моих брата и три сестры — все они не остались в стороне от музыки.

Алёна ещё маленькой девочкой пела в фильме «Табор уходит в небо». В цыганских ансамблях выступали Виктор, Надежда и Киря. Пишет песни Ким. И всё это искусство с большим теплом принимается слушателем. Потому что оно в основе своей имеет саму цыганскую жизнь.

Мы ничем не были избалованы. Отец за частное обучение принимал от людей продукты. Так что, если денег не хватало, голодными мы не были. Родители растили нас, приучая к труду, справедливому способу добычи хлеба насущного.

Семья мамы жила в Забайкалье, у китайской границы. Отец родом из Томска. Это была классическая сибирская цыганская семья. Родители работали в колхозах, жили на хуторах. Много уже оседлых предков осталось в сибирской земле. Когда-то они вышли из табора. Но это было давно. Нас, детей, мало интересовало прошлое. Ведь ребёнок — как щенок. Роднее того, кто его обогревает, у него нет никого. Так и у нас — роднее отца, матери никого не было.

Отец рассказывал, что у нас есть родственники в Ульяновске, Томске, Омске, Казахстане и на Магнитке. Родственные узы для цыган очень важны. Есть законы государственные, а есть неписаные — цыганские. Их суть — сохранение чистоты человеческих отношений. Сказал слово — исполни! Истоки этих законов в глубокой древности цыганского рода.

Цыган никто никогда не боялся. Это не воинственный народ. Как-то у вокзала меня с братом милиционеры задержали. Но выяснив, что мы цыгане, потеряли к нам интерес.

Да у цыгана душа, что небо. И песни наши — из сердца человеческого. В любом городе, селе на концерт цыган люди обязательно приходят. Они слушают нас с открытым сердцем, и мы этим гордимся.

В пятом классе я впервые участвовал в смотре художественной самодеятельности. Я был общительным цыганёнком. Жил, как все ребята. В селе были казахские, русские и немецкие семьи. Я не очень замечал национальной разницы.

В селе от нас, цыганят, никто своих детей не отваживал. Всё с воспитания начинается. Некоторых непослушных малышей пугают цыганом с мешком. Мол, придёт и заберёт. И это не от злобы происходит. Просто надо на ребёнка как-то воздействовать. Например, в нашей семье появилась внучка, мой сын Михаил продолжил род. Так вот мы ей про врача рассказываем, который непослушным детям укол делает.

В тринадцать лет меня взял в цыганский ансамбль госфилармонии Белаш Вишневский — народный патриарх цыганского искусства. Этот руководитель многим цыганам открыл дорогу на профессиональную сцену. Это был 1969 год, наша семья жила в Подмосковье. Мои брат и сестра уже выступали в ансамбле. И он стал хорошей для меня школой эстрадного искусства.

Впоследствии мне довелось работать ещё в пятнадцати разных цыганских ансамблях. Тогда их было множество. Без цыганских гитар, песен, плясок не обходилось ни радио, ни телевидение. Блистали такие народные звёзды, как Вишневский, Жемчужный, Шишков. Любимцев было много. Сегодня коллективы работают больше в ресторанах, чем на гастролях. Но непревзойдёнными остаются король цыганской песни Николай Сличенко, классическое трио «Ромэн» — Николай Эрденко, Рада и Николай Волшаниновы.

Бузылёвы — замечательные исполнители фольклорных песен. Это признание сделал великий Марчелло Мастроянни. Но это уже другая история моей жизни, более поздняя. Связана она с кино.

В середине семидесятых годов мой отец угодил в тюрьму. У моего кума Василия Васильева, который сыграл в «Неуловимых мстителях» Яшку, был брат Николай. С ним мой отец купил вагон лошадей и пытался продать на завод. Криминальным было только то, что советскому человеку по закону иметь более двух лошадей не полагалось. «Бизнесменам» дали года по три и отправили в родную Сибирь отбывать «химию». Семья, всё бросив, последовала за отцом в Челябинск. С собой взяли постели, кастрюльки и пианино. Приютили нас дальние родственники. Спали в доме, но пианино стояло во дворе, укрытое от дождя. Оно в двери избушки не проходило. Так мы на улице на нём и играли. Время зря не пропадало. В Челябинске мы даже выступали с ребятами из группы «Ариэль».

Потом снова была Москва. Я был уже женат на Наталье. Жили в Очакове у тестя. Однажды по радио услышал объявление, что на пробы для участия в фильме «Табор уходит в небо» приглашаются цыгане. Позвонил. На роль Забара претендовали два актёра — молдаванин и таджик. Режиссёр взял меня, потому что «лучше цыгана роль цыгана не сыграет никто».

Началось моё актёрское творчество. Я перевёз из Сибири почти всю свою семью. Записали несколько песен. В том числе и с Алёной, которая играла в фильме роль. Я без каскадёров выполнил трюковые сцены. Потом были фильмы «Сибириада», «Тегеран-43», «Мужики» (здесь маленькую роль сыграл уже мой сын Михаил), «Мой ласковый и нежный зверь». Были и другие фильмы. Но всё же я не сыграл единственно важной для меня роли.

Дело в том, что настоящий герой-цыган, по моему мнению, на экране так и не появился. Были замечательные образы. К примеру, Будулай. И все же — он герой того периода, когда людей роднила общая атмосфера послевоенного времени. Я хочу показать мир цыгана, сотканный из нитей, которые соединяют его душу с жизнью древних наших предков. Уже давно написал сценарий такого фильма. Но пока он не снят. Может быть, такой фильм нужен всем нам. Чтобы лучше понять цыганскую душу.

Мне стыдно, когда я слышу о том, что цыган кого-то обманул. По цыганскому закону каждый должен вести себя в жизни по-человечески. Великий Эйзенштейн снял шедевр об Александре Невском. Я не устаю его смотреть. И вижу, насколько люди могут быть достойны звания человека, когда стоят горой друг за друга. Уметь поддержать — это признак большой культуры. Нельзя это качество терять.

Если кто-то культуру своего народа обходит стороной — он потерянный человек. Цыган выше цыгана, как и любого другого человека, не будет никогда. Умнее, удачливее – может быть, но не выше. Потому что выше — только Бог.

Моё сердце — с простым людом. Песня уравнивает всех. Я пел для европейцев в западных странах, для доярок в саранской деревне, для гостей и сотрудников редакции газеты «Петровка, 38». И мне всегда было радостно. Пригласить цыгана на праздник может только тот, кто готов разделить с ним кусок хлеба. И я готов к тому же.

Как-то звонит Никита Михалков из Парижа: «Митя, готовься. Летим с Марчелло». Предстояли съёмки фильма «Очи чёрные». И, конечно, мастер хотел послушать цыганские песни не только на съёмочной площадке.

Тогда была большая работа. В фильме я исполнил две песни. Порой, слушая песни, Мастроянни плакал. Когда прощались с иностранцами, оператор снял с себя галстук и надел на меня. Я должен был в ответ подарить какую-нибудь безделушку. Но какую? Никита посоветовал дать символический рубль. Но его не было! Все ждали, как цыган выйдет из положения. И тогда я снял золотой перстень с агатом и надел его на палец итальянцу. Помню, он с трудом надевался, и я полил его шампанским. Михалков сказал: «Молодец!»…

Алексей ГОЛОЛОБОВ, фото из архива редакции