Другу и единомышленнику Г.В. Дубову посвящается

К 95-летию со дня рождения

На восьмом десятке лет судьба уготовила Глебу Викторовичу Дубову уникальный шанс: в начале XXI века в новых социальных и экономических условиях принять самое активное участие в создании «эстетического образовательного островка» в стенах уникального учебного заведения (крупнейшего в МВД и в стране) — Московского университета МВД России (ныне имени В.Я. Кикотя). Концепция вновь образованной кафедры нашла своё прямое отражение в её названии — профессиональной этики и эстетической культуры.

Глеб Викторович родился в Москве в 1929 году. С детских лет мечтал о морях и океанах и, повзрослев, уехал в Одессу. В девятнадцать получил заветный диплом и погоны, окончив на «пятёрки» Одесскую мореходку. Спустя годы будет и филфак Ростовского госуниверситета с отличием, и аспирантура при Институте философии АН СССР с блестящей защитой кандидатской диссертации, будет и докторская, и немало научных высот и академических регалий, но первый диплом (судового механика) — как первая любовь. На всю оставшуюся жизнь… И не случайно во всех анкетах он с гордостью писал: «Первые погоны — 1948 год».

До своего последнего дня он не расставался и со значком военно-морской отваги и доблести «За дальний поход» на кителе полковника внутренней службы. Кто-то недоумевал (странное сочетание МВД и ВМФ) и улыбался от этого, украдкой, за спиной. Но форменная одежда была не просто ему к лицу, она ярко отражала его лицо, его душевную суть. Он не расставался с нею. И в его молодцеватой выправке и энергичной походке, и в его щеголеватой манере носить офицерскую фуражку студенты, курсанты и слушатели без труда всякий раз угадывали русского морского офицера, принимавшего в аудитории от дежурного — не рапорт, но рапо'рт.

Он любил молодёжь, и эта любовь была взаимной. Он и сам всегда оставался молодым. Удивительно, но факт. Он действительно оставался таким, каким был в юности, — редкий случай самосохранения личности, особенно в тех условиях, в каких проходила тогдашняя жизнь. Да, старел, морщины появлялись, седел. Делался глубже, значительнее. Ироничнее и мудрее. Но всякий раз, встречаясь с ним в любой обстановке, друзья узнавали его таким, каким знали в молодости. Он не менялся в самом главном — в естественности поведения. Ему была чужда любая поза. Он никогда не предавал самого себя. Не менялось с годами и его чувство юмора, а юмор его был лёгким и заразительным. И таким оставался. А как часто у многих остроумие превращается в злословие, а юмор — в пустое зубоскальство!

Да, как ни странно, в остроумии есть своя доблесть. И если она есть, жизнь предстаёт как подвиг. У Глеба Викторовича была такая доблесть. И не только в остроумии…

Он никогда не хохмил ради того, чтобы хохмить, хотя по праву слыл великолепным рассказчиком, автором многих острот, крылатых выражений, собирателем смешных историй, баек и анекдотов… Но это всего лишь крохотная часть такого «айсберга», как Дубов. Он очень любил людей!.. Если он избирал человека в друзья, то ценил и защищал его как мог, насколько хватало сил и возможностей.

Когда он любил, то не слышал недостатков человека, которого любил, а иногда и не видел очевидного. Или не хотел видеть… Он видел только хорошее. А вот в определениях и оценках людей, которые Глебу Викторовичу не нравились, он был категоричен. Если он видел перед собой подлеца, то так и мог назвать его в лицо. Руки мог не подавать тому, с кем не хотел общаться. Понятие чести для него было не просто очень важным — он нёс по жизни свою честь, словно внутреннее, никогда, ни при каких обстоятельствах не переходящее знамя. Так и жил, оставаясь знаменосцем. Есть люди, с которыми он не кланялся всю жизнь. Знаменосцы не кланяются. Ему не была свойственна смена масок, которой мы все так или иначе сегодня владеем. С одним человеком одну надену, с другим другую — даже непонятно ради чего, но так, на всякий случай!.. Знаменосцы не лицедействуют. Дубов любил называть вещи своими именами. И не все его любили за это. А он называл. Не боялся. Знаменосцы не лукавят.

Он никогда не пропускал хамства. Никакого. Он отвечал на него, обрывал человека. Выступить против хамства, которое в три раза больше тебя и в пятьсот раз сильнее, способен далеко не каждый, а уж сегодня этот «не каждый» вообще стал одним на миллион… «Размеры» хамства никогда не могли остановить Дубова вступиться, неважно за кого…

А вот что его могло действительно пошатнуть и выбить из колеи — это предательство. Предательство друзей или, точнее, тех, кто таковым себя называл. Но знамя-честь не выпадало из его рук. Знаменосцы не выпускают из рук знамя, даже когда падают поражёнными в сердце. Он трижды падал вместе со знаменем. И даже после трёх инфарктов вновь занимал своё (его, Дубова!) место в строю. Не был он никаким «железным Феликсом», был обычным ранимым человеком, из плоти доброты и крови чувствования.

Глеб Викторович из себя никогда никого не строил и не делал. Он мог шутить, быть очень простым в общении, балагурить — это его природа, его эстетика, но это не есть он сам и даже не есть форма его внешней защиты. Бывает ведь, что люди балагурят, чтобы скрыть какую-то душевную боль. Для него юмор, такой элегантный жизненный тонус, шутка — всё это было способом общения, способом привлечь людей к радости, призывом к тому, чтобы они улыбнулись. Причём это не было чем-то рациональным. В том была его истинная природа. Он действительно хотел, чтобы люди хотя бы на минуту забыли все свои проблемы, перестали суетиться, свободно вздохнули и улыбнулись.

Он бывал одиноким, грустным, но одиночество не было свойственно ему длительно. Он получал наслаждение, когда в его доме собиралось много народа. Но это не было просто застолье. Он очень любил раскрывать людей, любил их обнаруживать. Ему нравилось, задав тон, незаметно отойти в сторону и с наслаждением вслушиваться в человека, в его рассказ, в то, как он реагирует… Он коллекционировал людей. Ему действительно было интересно то, что и как говорили и рассказывали люди о себе, о своих друзьях, о каких-то давних или недавних событиях, — и это опять же очень редкое качество.

Он любил женщин. Эта страсть присуща всем нормальным мужчинам, но в нём она существовала в каком-то другом коэффициенте, в другом эквиваленте. Он был элегантен и даже экстравагантен по отношению к женщинам и абсолютно бескорыстен. Больше всего он ценил в женщине именно женщину, очаровательное создание, несмотря ни на возраст, ни на её жизненные обстоятельства, ни на её недостатки. В любой женщине он видел прежде всего хрупкое создание, которое нужно охранять и оберегать, ухаживать как за цветком. Внешность ни о чём ему не говорила. «Женщина, — говорил нам Глеб Викторович, — это не мы с вами. Это другое создание. Она несравненно выше мужчины…»

Но что является основой его удивительного таланта, так это естественность, доброжелательность, умение слушать и слышать своего собеседника. Редкое, беспримерное умение, его улыбка, его смех, — всё это было понятно и близко тем, кто способен к восприятию добра и его сотворению во благо людей.

Вообще, рядом с Глебом Викторовичем действительно все ощущали, что существует нечто недозволенное, некрасивое, нелепое (неэстетичное), чего не должно возникать в его обществе. Люди, впервые попадавшие в дом к Дубовым, чётко ощущали, что может не понравиться хозяевам. Причём это никогда не было… чопорным диктатом поведения. Всё было как полагается. Дубовы очень любили гостей и хорошую компанию. Просто Глеб Викторович был очень чувствителен к несправедливости. Когда обижали друзей или хороших знакомых, когда предавали или даже когда в общественной жизни случалось какое-то хамство, он всегда «вставал на дыбы». И реагировал так, а не иначе, всего лишь потому что был воспитанным и в высшей степени порядочным человеком.

Настоящий интеллигент. Русский интеллигент. Его интеллигентность была не в «пенсне», не в количестве прочитанных книжек, а в том, что он всему знал цену. Знал цену себе. Не разменивался. Дорожил своим знаменем-честью. Интеллигентность не передаётся по наследству, она не определяется профессией, не приобретается образованием. Это способ мироощущения. Интеллигентность — в особом качестве души. Интеллигентами были Радищев, Пушкин, Блок, Есенин, ополченцы 1941 года, академик Лихачёв, академик Сахаров, академик Королёв. Глеб Дубов из этого ряда. Во всех его поступках, в работе, в общении с людьми проявлялось то, что накапливалось обществом в течение многих веков, то, что мы называем культурой. Этим определялись его мысли, чувства, человеческое достоинство, умение понять другого, внутреннее богатство его личности, уровень этического и эстетического развития, постоянное самоусовершенствование души.

Вспомним советского поэта Константина Симонова: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!» Дубов не говорил об этом вслух, он упорно работал и работал, показывая всем, что для порядочного человека симоновская строка — не пустой звук. Кредо. Твой двойник. Твой ангел-хранитель.

И ещё. Он обладал внутренней трезвостью, которая, с одной стороны, не позволяет человеку быть восторженным идиотом, а с другой — учит понимать, что жизнь, хоть и тяжёлая штука, но замечательная.

Как-то, беседуя после занятий с курсантами, Глеб Викторович спросил ребят: «Можно ли притвориться знающим человеком?» И сам ответил: «Да, можно. Надо лишь запомнить некоторое количество фактов». «Можно ли притвориться умным человеком?» — спросил он далее. И, подумав, ответил: «Да, можно, запомнив некоторое количество связей между фактами». А затем прозвучал третий вопрос: «А можно ли притвориться интеллигентным человеком?» Ответ из уст профессора прозвучал однозначный, без тени малейшего сомнения: «Нельзя». Дубов был авторитетен «насквозь» и как гражданин, и как офицер, и как личность. Он был таким, каким нельзя притвориться. Таким и должен быть подлинный педагог, учитель, наставник, тем более когда на занятиях с молодыми людьми речь идёт о нравственности, свободе выбора и моральных ценностях, о патриотизме и духовной культуре, о противостоянии добра и зла.

О ком-то говорят: профессионал. О Дубове этого сказать мало. Учитель с большой буквы. Когда работаешь с большим мастером, то начинаешь всё чаще и чаще получать у него уроки, даже непонятно почему… Ты видишь, как он относится к работе, как готовится к своим занятиям, как входит в аудиторию, как укладывает папку с материалом в свой портфель, чтобы поработать ещё дома. Ты видишь, что человек не позволяет себе опоздать ни на минуту, — короче говоря, планка поднимается всё выше и выше… Рядом с ним буквально на глазах многие становились другими людьми. Курсанты и слушатели обожали своего профессора, лекции Дубова по этике и эстетике запоминались надолго, его «крылатые» фразы пересказывали друг другу. Первый в нашей стране учебник профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел под редакцией профессора Г.В. Дубова, выдержавший уже несколько переработанных и дополненных изданий, стал настольной книгой не только у учащихся вузов, но и у практических работников. Научный вклад профессора не остался незамеченным: он был удостоен ордена Почёта и медали А.С. Пушкина.

Годы совместной работы с Глебом Викторовичем — плечом к плечу — сблизили всех нас, его коллег, соратников, друзей. Причём людей разного возраста, разных поколений. Так сближает бойцов победоносное сражение или честно выигранный бой. Победоносным сражением стало создание в 2002 году в Московском университете МВД России новой, уникальной, кафедры профессиональной этики и эстетической культуры. Душой нового коллектива, интеллектуальным ядром кафедры, притягивающим к себе порядочных людей и талантливых учёных и генерирующим самые смелые, новаторские идеи, стал, разумеется, профессор Дубов.

Эстетика, как и море, всю жизнь оставалась его любовью. Океаном любви, в котором он был и капитаном, и лоцманом. Свыше ста опубликованных в печати научных работ, среди них — ряд работ, изданных за рубежом. Глеб Викторович в совершенстве владел французским и английским, а изъясняться мог на разных языках, в том числе на немецком, испанском, итальянском… Ему довелось побывать во многих странах мира, на трёх континентах. Лекции Дубова по истории философии и эстетике слушали и в Европе, и в Африке. Он первый и много лет единственный в системе МВД страны доктор философских наук, защитивший докторскую диссертацию по эстетике в Институте искусствознания!

Начавшиеся во второй половине 90-х «гонения» на эстетику (не только как учебную дисциплину) в нашей стране к 2002 году достигли своего апогея. И тогда профессор Дубов вместе с ведущими специалистами в этой сфере опубликовал в печати Открытое письмо Президенту Российской Федерации. Вот выдержки из того письма: «…Мы хотели бы поставить вопрос о сохранении фундаментальных российских традиций, которые подвергаются сегодня существенной деформации. В частности, из числа вузовских дисциплин исключены этика и эстетика. Даже в ряде педагогических и творческих вузов были ликвидированы кафедры этики, эстетики и эстетического воспитания. По всей огромной стране остались лишь отдельные образовательные островки, сохраняющие дух преемственности прошлым духовным завоеваниям. Культурно-эстетическая жизнь вузов, этическое наполнение образовательного процесса сведены к минимуму, держатся на местной инициативе, а не являются элементом целенаправленной государственной политики в сфере образования… Страна не сможет выполнить те задачи, которые перед ней стоят в области экономического и социального развития, без духовного возрождения. Остановите духовную деградацию России!»

Он пережил все особенности советской эпохи и дожил до эпохи постсоветской, шагнув в XXI век, за ним был громадный опыт, неискривлённый, осмысленный. В спорных случаях важно было знать, что по этому поводу думает Дубов.

С некоторыми людьми подолгу работаешь, общаешься в быту — они уходят, и ты их даже не вспоминаешь. А присутствие в твоей жизни других ощущаешь постоянно, на них внутренне оглядываешься, проверяешь свои поступки по их реакции. Они уходят из жизни, но остаются с нами.

Сегодня, и не в юбилейные дни, когда его нет рядом с нами, а вокруг происходят откровенные спекуляции и дешёвые «маскарады», прямо или косвенно посвящённые культуре и образованию, особенно хочется спросить такого авторитетного учёного, как Глеб Викторович: «Отстоим ли мы русскую культуру и русский язык?» и «Каких ориентиров нам держаться в подготовке молодых кадров, особенно в просвещении и образовании — немецкой модели, американской или пресловутой «болонской системы», о которой часто говорят, но мало кто действительно в ней разбирается?»

Спустя буквально три месяца после начала первого учебного года (2002) новая кафедра заявила о своём существовании в стенах вновь созданного университета проведением международной научно-практической конференции «Профессиональная этика и эстетическая культура сотрудников правоохранительных органов». О ней много было написано не только учёными, но и журналистами. Вышел в свет сборник материалов конференции. Эта конференция, самая первая в истории университета, давно сама стала историей и событием, перешагнувшим вузовский и министерский масштаб.

…Когда на сцену вышел невысокого роста, седой с голубыми глазами полковник внутренней службы со значком «За дальний поход» на кителе, зал встал. «Не без сердечного трепета выхожу я сегодня на эту трибуну…» Быть может, впервые за свою долгую и трудную жизнь, за годы своей безупречной службы Родине голос его дрогнул. Лебединая песнь профессора Дубова… Песнь его сердца… Сердца, отданного людям!

В последнее время в задушевных беседах с друзьями Глеб Викторович о сердце говорил особо. «Сердца совсем мало осталось», — и показывал на пальцах воображаемую толщину миокарда, истонченного безжалостными инфарктами. На своём 75-летнем юбилее он признался, что хочет преподавать на кафедре до тех пор, «пока ноги носят», делился своими планами, задумками. Показал текст своего обращения «Офицер — офицерам» — программного обращения, как оказалось, ставшего духовным и интеллектуальным завещанием русского полковника МВД ко всем офицерам и курсантам Московского университета, ко всем сотрудникам органов внутренних дел.

Моральный выбор человек делает всегда сам. Свой выбор как Гражданин и как Педагог Дубов сделал ещё в молодые годы: борьбу за умы и сердца, за будущее России проиграть не имеем права! Но для этого надо жить в гармонии с действительностью и в ладу с совестью. Как жил и служил Родине наш замечательный современник, русский патриот Глеб Викторович Дубов — полковник, профессор, философ, эстетик и эстет, интеллигент и эрудит, путешественник и полиглот, — чудесным образом соединилось и помогало одно другому в том, кто завещал нам чистоту своих помыслов и чеховское «небо в алмазах».

Станислав ПЫЛЁВ, полковник внутренней службы, профессор, Александр ЩЕГЛОВ, полковник полиции, профессор, рисунок Николая РАЧКОВА