Некогда на эстраде был весьма популярен такой жанр, как конферанс. Было даже время, когда зрители приходили на концерты не столько ради эстрадных номеров, сколько ради конферансье.
Возникновение этого жанра в России относят к началу века и связывают с деятельностью Никиты Балиева (1886—1936). Вторым зачинателем жанра принято считать Константина Гибшмана (1884—1944), который конферировал в петербургском театре миниатюр «Кривое зеркало». (А ведь и правда, все новое — хорошо забытое старое, не так ли, Евгений Ваганович?) К создателям конферанса в России относится также Алексей Алексеев (1887—1985). Артист выходил на сцену в превосходном фраке и с безукоризненной прической. В отличие от веселого Балиева и чрезмерно застенчивого Гибшмана, для конферанса Алексеева было характерно сдержанное, холодноватое и временами язвительное остроумие.
Все эти выдающиеся мастера русского конферанса обладали необходимой для данной профессии общей культурой, знали, чем живет их публика, острили, импровизировали, интересно подавали номера, помогали артистам. Ведь задача конферансье как раз и заключается в том, чтобы связать различные выступления в единое действо. Их последователями в дальнейшем стали Александр Менделевич, Александр Глинский, Николай Смирнов-Сокольский, Михаил Гаркави, Петр Муравский, Олег Милявский, Борис Брунов, Эдуард Смольный… О каждом из этих людей и профессионалов высочайшего класса можно рассказывать бесконечно, такой неизгладимый след оставили они в душах и памяти людей.
Сегодняшняя эстрада стала уделом выскочек и самоучек, многие из которых уверены, что фраза «Я не вижу ваших рук» способна заменить любой остроумный конферанс. Но жанр жив, пока живы его представители. И нашего сегодняшнего гостя можно смело назвать «последним из могикан». Знакомьтесь — заслуженный артист России Валерий МОСКАЛЁВ.

— Валерий Александрович, почему профессия конферансье перестала быть востребованной?
— Нельзя сказать, что она невостребована, просто время несколько поменяло акценты. Публика спасовала перед интеллектуальным юмором в пользу гэгов, приколов, шуток ниже пояса. Все это с готовностью с подмостков эстрады выплеснули на нее молодые, энергичные, те, которых принято называть шоуменами. Их выступления строятся в основном на ёрничестве. В отличие от классической школы конферанса, они, напротив, утверждаются за счет артиста, подчас выставляя его не в самом лучшем свете. И публике это нравится. Как таковой конферанс ей уже неинтересен. Сегодня наша деятельность с эстрады переместилась в область так называемых корпоративов.
— О корпоративах мы еще побеседуем, а пока скажите, как бы вы могли охарактеризовать роль конферансье именно на эстраде?
— Это особая роль, требующая определенных актерских и человеческих качеств, как-то: полное отсутствие тщеславия, жажды самовыражения, творческой ревности — качеств, простительных любому другому артисту. Конферансье должен уметь оставаться в тени своих коллег по сцене. Это раз.
Два: конферансье априори должен любить каждого выходящего на сцену исполнителя и стремиться сделать зрителя своим союзником в этой любви. А ведь зал порой бывает равнодушен, несобран, недоверчив, и задача конферансье — заинтриговать зрителя, подготовить его и только после этого выпускать на сцену артиста.
И, наконец, три — образование! Конферансье — это прежде всего интеллектуал и хороший импровизатор. Его интеллект, знания, интуиция, осведомленность в самых различных областях жизни — это разноцветные нитки, которыми он вышивает свой узор. И чем богаче колористика, тем интереснее и ярче результат.
Если окунуться в прошлое, то можно привести массу примеров, подтверждающих мои доводы. Например, флагман жанра — Смирнов-Сокольский. Он был очень начитан. У него была лучшая библиотека в Москве. Алексей Алексеев по образованию был юристом, владел тремя иностранными языками. И этот список можно продолжать. С конферансье искали дружбу многие. Он решал, где и кого поставить в программе. Успех того или иного исполнителя во многом зависел именно от конферансье.
— Как вы пришли в эту профессию? Неужели, едва почувствовав в себе задатки остроумного человека, вы решили стать конферансье?
— Вовсе нет. В профессию я пришел достаточно поздно, в 40 лет. Обычно в этом возрасте уже обретают некое постоянство, а я, напротив, почувствовав призвание, сделал резкий поворот в судьбе. До прихода на эстраду успел окончить институт физкультуры, затем театральный вуз, освоить профессию журналиста...
— Расскажите об этом подробнее.
— Родом я из Смоленска. Вот представьте — послевоенное детство, безотцовщина. Меня воспитывала улица. И единственным шансом вырваться из этого порочного круга было самообразование. Читал я много, запоем. Кроме того, делал неплохие успехи в легкой атлетике. Сначала был Смоленский институт физкультуры, затем — Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. До сих пор моя дипломная работа «Комическое на эстраде» является учебным пособием для студентов эстрадного факультета этого вуза. Но главное, Ленинград дал мне радостные моменты общения с великим мастером — Аркадием Райкиным. Будучи студентом, я два года стажировался в Ленинградском театре миниатюр.
В 1978 году, получив профессию театрального критика, я вернулся в родной Смоленск. Устроился в лучшую областную газету «Рабочий путь». Начал писать статьи о культурной жизни, рецензии на театральные постановки. Но параллельно с журналистской деятельностью я основал и возглавил профессиональную эстрадно-музыкальную студию «МИНИ-МАКСИ». Начал возить своих ребят на всесоюзные конкурсы и ради забавы выступать на них сам. Я писал неплохие монологи и достаточно успешно исполнял их со сцены. И вот в 1989 году завоевываю Золотую медаль на Всесоюзном конкурсе сатиры и юмора в Одессе. В 1990 году получаю первую премию среди артистов разговорного жанра на конкурсе в Сочи. А когда в 1991 году стал лауреатом Международного фестиваля юмора имени Аркадия Райкина в Риге, где получил еще и приз зрительских симпатий, — это решило всю мою дальнейшую судьбу. Я переехал в Москву и начал работать в концертной программе Татьяны Овсиенко, много гастролировать. Обо мне пошла слава, посыпались предложения. С кем только не работал — с Маликовым, Сарухановым, Павлиашвили. С очень многими. Объездил с гастролями всю Россию и страны СНГ. Как-то случайно попал на съемки программы «Смех без причины», что стало очередным поворотным этапом в моей творческой биографии. Съемки проходили в Театре эстрады, где присутствовал Борис Сергеевич Брунов. После съемок он подозвал меня, расспросил, кто я, откуда, и неожиданно предложил сотрудничество. Театр эстрады для меня был и остается храмом искусства, где все намолено. И тут такое предложение! И от кого? От самого Брунова!
— Вы вели концерты совместно с Бруновым?
— Последние годы его жизни я стал практически его правой рукой. Здоровье уже не позволяло ему перекрывать всю программу, поэтому он обычно открывал концерт, объявлял пару номеров, а я продолжал конферанс.
Вот так я шел к своей профессии. Но жанр уже начинал угасать. Время перестройки. Уходили сборные концерты, начались сольники, где конферансье в принципе не нужен. Но опыт работы в Театре эстрады для меня был поистине бесценен.
— Мы начали наш разговор с корпоративов. Насколько отличается ведение эстрадного концерта от ведения праздничного вечера?
— Отличается в корне. Надо сделать так, чтобы ни у кого не вызвать раздражения, каждому человеку «подстелить подушечку», о каждом хорошо сказать, пошутить обязательно, сбить этот потенциальный официоз, это юбилейное словоблудие, лицемерие. Ведь умный человек ненавидит свой день рождения, а дурак, напротив, пыжится от того, как его хвалят. Моя задача сбить весь этот антураж, чтобы человек действительно почувствовал, что это его праздник.
— Конферансье, наверное, должен быть хорошим психологом? К каждому подобрать свой ключик?
— Безусловно. Чтобы дистанция между мной и гостями была минимальной, я всегда придумываю легенды. Предлагаю заказчику представить меня гостям либо своим земляком, либо другом детства и так далее. Смотрю по возрасту или по ситуации и начинаю фантазировать. Естественно, перед тем как выйти к гостям, расспрашиваю  всевозможные подробности, мелочи: на какой улице жил, номер школы, в которой учился, имя первой учительницы. И в результате предстаю перед гостями своим в доску. Это самый лучший способ найти кратчайший путь к душе человека. На этих мистификациях, как на инъекциях, я и живу.
— Каково ваше личное отношение к плодам своей работы? Всегда ли вы бываете довольны ее результатами?
— На самом деле я жуткий самоед. Прихожу домой и начинаю прокручивать в голове все детали, анализировать, нервничаю, если понимаю, что где-то взял не ту интонацию, не докрутил шутку. Считаю это браком в своей работе. Пусть даже никто этого не заметил, а я все равно переживаю. Но бывают моменты, когда я чувствую себя Пушкиным в своей профессии. Прихожу домой с таким ощущением, что хочется крикнуть: «Ай-да, Москалёв! Ай-да, сукин сын!»
— Часто ли приходится принимать участие в благотворительных мероприятиях?
— Регулярно. Случаются выступления в больницах, госпиталях. Кроме того, я ежегодно провожу встречи в детском онко-центре, где собираются те, кому удалось выкарабкаться, чтобы подбодрить тех, кто еще проходит лечение. Совсем свежий пример — под эгидой Фонда мира принимал участие в мероприятиях, посвященных Юбилею Победы. За мной были закреплены Герои Советского Союза, полные кавалеры ордена Славы. Их осталось немного. Мне приходилось сопровождать их и проводить встречи с их участием в различных аудиториях. Я для них, по сути, стал не просто ведущим, а «сыном полка».
— Что вы можете сказать об аудитории? Отличается ли женская и мужская публика?
— Это совершенно разные аудитории. Женщины более открыты. Женщина в России — самая отзывчивая и самая естественная. Хотя появился новый класс — бизнес-леди, которые по своему восприятию ближе все-таки к мужчинам. К тому же благополучные женщины в основном довольно капризные.
— Как вы относитесь к милицейской аудитории? Часто ли приходится выступать перед силовиками?
— И перед силовиками, и, конкретно, перед сотрудниками милиции выступаю достаточно часто. Милицейскую аудиторию очень люблю. К сожалению, приходится констатировать, что в последнее время она становится зажатой. И это вполне объяснимо — милиция находится под давлением того, что общество изменило свое отношение к ней не в лучшую сторону. Но я всегда защищаю милицию от необоснованных нападок. Даже вне милицейских культурных заведений. Ведь наряду с коррупцией, имеющей место в рядах милиции, мы видим и другие примеры — героизм, мужество. Есть ребята, которые в юности видели несправедливость и пришли в милицию. Это романтики. Существуют и семейные традиции. Поэтому концентрация хороших людей в милиции выше.
Кроме того, у нас все гораздо сложнее, нежели, например, на Западе. Все перекликается — и хорошее, и плохое. Ведь каждый из нас одновременно и святоша, и грешник. Любой человек не может сказать однозначно, что он хороший. Складываются обстоятельства — ты вынужден быть плохим, при других обстоятельствах — ты должен быть хорошим. Но если носишь у себя внутри Бога, своего личного, он тебе подскажет, как действовать, и главное — даже если ты ошибся, вновь вернуться на праведную дорогу.
— А вашу жизнь можно назвать праведной?
— Я живу в гармонии с самим собой, и это для меня главное. А своей профессии я когда-то посвятил такие строки:

Прошу вас, оваций не надо.
Цветов в целлофане — тем более.
Мне будет первейшей наградой
Ваших улыбок симфония.
Мне будет почетно и лестно,
Когда сквозь смеющийся грохот
Мне вдруг из толпы нелюбезно
Бросят в лицо «Шут гороховый!»
О, как я горжусь этим званием,
Оно осенялось знаменами,
Под которыми шли Чарли Чаплин,
Райкин, Утёсов, Миронов.

Беседовала Наталья АЛЕКСЕЕВА,
фото из личного архива В.А. Москалёва