(Окончание. Начало в № 3)

«С рассвета 22 ноября, — писал биограф Вольского Василий Каратеев, — началась атака хутора Советского. Неприятельский гарнизон в Советском насчитывал более двух полков. Атаковать в лоб значило ввязываться в длительный бой. Вольский принял решение наносить отвлекающий удар по северной окраине.

А когда началась атака с южной окраины, противник понял свою ошибку и стал перебрасывать артиллерию, но было уже поздно. Танки в полдень ворвались в хутор и подавили артиллерийские батареи. Подошла мотопехота и закрепила успех танков. В хуторе было захвачено более полутора тысяч автомашин, склады снаряжения и боеприпасов. С занятием Советского корпус перерезал вторую и последнюю железнодорожную магистраль, связывающую сталинградскую группировку неприятеля с его тылом».

4-й механизированный корпус Вольского прошёл с боями по тылам врага свыше 100 километров и выполнил приказ Ставки.

Конечно, это была победа! Но далеко ещё не конец вражеской группировки, взятой в «котёл» в Сталинграде. Гитлер создал группу армий «Дон», которой было предписано осуществить операцию «Винтергевиттер» («Зимняя гроза») по деблокированию 6-й армии Паулюса. Операция проводилась под общим командованием Эриха фон Манштейна, лучшего германского стратега, 16 предков которого были генералами прусско-немецкой или русской службы.

Приходится сказать и о просчёте, допущенном с нашей стороны. Советское военное руководство, узнав о создании деблокирующей группы, полагало: она пойдёт на встречу с войсками Паулюса кратчайшем путём — от Нижне-Чирской. На этом направлении были размещены мощные заслоны.

Но хитрый лис Манштейн решил прорываться южнее, от станицы Котельниково. Это увеличивало его путь до войск 6-й немецкой армии, но на данном направлении находились только разрозненные, потрёпанные в тяжёлых боях части Красной армии. Главная ударная группировка немцев — армейская группа «Гот» как нож сквозь масло прошла через позиции 302-й стрелковой дивизии, вследствие чего в нашем фронте возникла брешь.

Генерал-полковник Василий Вольский (слева)

Реально этот удар могла остановить только 2-я гвардейская армия, во главе которой стоял генерал-лейтенант Родион Малиновский. Но ей ещё было идти и идти к месту прорыва. Против авангарда Манштейна выдвинулся 4-й механизированный корпус. Командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник Андрей Ерёменко так описал его состояние: «К этому времени корпус уже более 20 суток вёл непрерывные бои и имел потери более 60% личного состава и материальной части».

Генерал Вольский понял, что в заснеженной, гладкой как стол, степи организовать надёжную противотанковую оборону можно только по водным преградам. Корпус занял позиции по реке Аксай и навязал противнику манёвренную оборону. Как только немцы переправились через реку, Вольский развернул несколько танковых подразделений в обратном направлении, которые сразу ударили фашистам во фланг. Кроме того, выделил из своих очень небольших резервов 30 танков и стрелковый полк, которые также переправились в немецкий тыл, создавая иллюзию окружения.

Через много лет немецкий генерал Фридрих фон Меллентин, являвшийся начальником штаба наступавшего здесь 48-го танкового корпуса, напишет: «Местность, хотя и перерезанная бесчисленными узкими лощинами, была очень ровной: куда ни глянешь — ни одной возвышенности, кругом только степь, покрытая гладкой ледяной коркой. Река Аксай… возле которой развернулись бои, имела двадцать пять метров в ширину и глубокое ложе. Снега было очень мало, а морозы стояли сильные. В этот период произошли полные трагизма события, историческое значение которых трудно переоценить. Не будет преувеличением сказать, что битва на берегах этой безвестной речки привела к кризису Третьего рейха, положила конец надеждам Гитлера на создание империи и явилась решающим звеном в цепи событий, предопределивших поражение Германии».

Германское командование сосредоточило на узком участке около 300 танков. Но танкисты Вольского и приданная им пехота стояли до конца, некоторые позиции враг взял, лишь после того как погибали все их защитники. Борьба между рубежами рек Аксай и Мышкова продолжалась с огромным напряжением до 19 декабря.

Кстати, вскоре на реку Мышкова подошла 98-я стрелковая дивизия 2-й гвардейской армии Малиновского и сразу вступила в сражение. В ней в 308-м миномётном полку командиром расчёта служил сержант Юрий Бондарев. В этих боях он был контужен, получил обморожение и лёгкое ранение в спину.

Став впоследствии писателем, Юрий Васильевич отобразил те события в романе «Горячий снег», по которому был поставлен одноимённый фильм. Апофеоз картины — сцена, когда генерал Бессонов в исполнении Георгия Жжёнова вручает ордена Красного Знамени оставшимся в живых воинам со словами, звучащими как извинение: «Всё что могу, всё что могу». Генерал Бессонов, конечно, собирательный образ, но он так напоминает генерала Вольского…

В 1945 году вернувшийся двумя годами ранее из эмиграции знаменитый русский и советский актёр, композитор, поэт и певец и вообще кумир отечественной эстрады первой половины XX века Александр Вертинский посвятил Иосифу Сталину песню, в которой есть слова: «Чуть седой, как серебряный тополь, / Он стоит, принимая парад. / Сколько стоил ему Севастополь! / Сколько стоил ему Сталинград!»

Да, наверное, поэт прав: вряд ли ещё какие военные события могли вызвать больше переживаний у руководителя Советского Союза, чем бои за город, носящий его имя. Он как никто понимал, что стояло на кону и что здесь решалась судьба Советского Союза, да и всего человечества!

Но даже в эти напряжённейшие дни Сталин нашёл время спросить у Василевского, как воюет Вольский. Тот направил ему доклад, в котором были такие строчки: «Только что вернувшийся от Вольского товарищ Федоренко доложил, что противник в результате атак опять оставил подбитыми в районе Верхне-Кумский несколько десятков танков. Вольский к исходу 17 декабря имел 135 танков. Корпус действует отлично».

Товарищ Федоренко, на которого ссылается Василевский, — это заместитель народного комиссара обороны — начальник Автобронетанкового управления РККА генерал-лейтенант Яков Николаевич Федоренко, который за годы войны 149 раз вызывался на приём к Сталину по вопросам развития танковых войск.

Узнав об успешных действиях корпуса Вольского, Сталин направил ему телеграмму: «Горжусь вашей упорной борьбой! Ни шагу назад!» 18 декабря (невиданное дело, ещё не завершена операция и не подведены её итоги) корпусу присваивается звание гвардейского, он становится 3-м гвардейским механизированным корпусом. На следующий день этот приказ публикует на первой странице «Красная звезда». А 24 декабря в передовице той же газеты корпус назван одним из лучших соединений Красной армии, об одной из частей корпуса Вольского было сказано так: «Подвиг, совершённый этим полком, перекрывает все представления о человеческой выносливости, выдержке и воинском мастерстве». 27 января 1943 года корпусу было присвоено почётное наименование — Сталинградский.

Кроме того, Сталин обратился к Александру Михайловичу с личной просьбой: «Вот что, товарищ Василевский, раз так, я прошу вас найти там, на фронте, хоть что-нибудь пока, чтобы немедленно от моего имени наградить Вольского. Передайте ему мою благодарность и дайте понять, что другие награды… впереди».

У Василевского был трофейный немецкий «Вальтер», который фронтовики ценили за безотказность. Это был достойный знак внимания. Он приказал прикрепить к оружию металлическую пластинку с соответствующей надписью. Василевский вызвал к себе Вольского и передал Василию Тимофеевичу слова Сталина и его подарок.

«Мы стояли с Вольским, — вспоминал позже Василевский, — смотрели друг на друга, и с ним было такое потрясение, что этот человек в моём присутствии зарыдал, как ребёнок».

За сталинградские бои Василий Вольский был удостоен ордена Суворова II степени и звания генерал-лейтенанта танковых войск. Вообще, его ждала высокая карьера — свой стратегический ум и свою беззаветную личную храбрость он не раз демонстрировал на полях сражений. И не только под Сталинградом. Его биографы указывают, что все эти качества он проявлял и в дальнейшем, будучи заместителем командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии и командующим 5-й гвардейской танковой армией. Увы, высокому полёту Вольского помешала страшная и неизлечимая болезнь, которую в народе называют «горловой чахоткой», — туберкулёз горла. Недуг заставил его 19 марта 1945 года оставить командование армией, освобождающей Прибалтику, и убыть на лечение в тыл. Предполагалось, что он покинет своих танкистов на «несколько дней», но оказалось, что навсегда.

Судьба дала ему силы увидеть счастье нашей Великой Победы. Но 22 февраля 1946 года, накануне Дня Красной армии, служению которой он посвятил свою жизнь, генерал-полковник Вольский умер. Его прах покоится на Новодевичьем кладбище.

Так что же заставило умного и осторожного человека, воспитанника войск ВЧК, прошедшего школу военной разведки, минуя инстанции, нарушая субординацию, обратиться напрямую к Верховному Главнокомандующему с такой «опасной шифровкой»? Насчёт этого поступка каких только инсинуаций не родили «исследователи и учёные» так называемого либерального толка! Конечно, здесь и влияние «кровавого сталинского режима», «боязнь за свою шкуру», «низкая подготовка войск корпуса» и многие другие «антисоветские фэнтези»…

Здравый смысл свидетельствует: самое главное, что заставило Вольского обратиться к Сталину, — это чувство высокой ответственности за результат предстоящего наступления, честное отношение к выполнению своего долга и страшное перенапряжение тех дней.

Мы, глядя сегодняшними глазами, привыкли считать великие победы наших отцов и дедов закономерным явлением. У многих даже мыслей нет о том, что они могли сомневаться и проиграть. Но надо понимать, что в наших победах спрессовано очень многое: нечеловеческий труд, массовый героизм, высокая жертвенность, а также сомнения, переживания и даже… генеральские слёзы.

Владимир ГАЛАЙКО, фото из открытых источников