Его бархатный баритон внушал «чувство спокойствия и уверенности в работе правоохранительных органов»

Тот изысканный жанр, в котором творил Анатолий Горохов, соединивший в одном лице поэта, композитора, певца и артиста, был поистине уникальным. Наша встреча с маэстро состоялась в студии Культурного центра столичного полицейского главка. В тот день Анатолий Сергеевич очаровал  глубоким бархатным баритоном. Исполнял арии и эстрадные песни ( и это в 80-то лет!) Он рассказывал также о себе, о творчестве, о дружбе с легендой отечественной эстрады — Муслимом Магомаевым, союзе двух творческих личностей. И, конечно же, вспоминал о создании культовой песни «Незримый бой» («Наша служба и опасна и трудна») из популярного советского детективного сериала «Следствие ведут ЗнаТоКи» (1971).

Кстати сказать, зрители однозначно полагали, что обладателями бархатных баритонов, внушающих слушателям чувство спокойствия и уверенности в работе правоохранительных органов, были майор Томин и Пал Палыч Знаменский. Но это было не так. Одним из исполнителей был Анатолий Горохов, он же явился автором текста песни.

Творческое детство

— Я родился в Калинине — нынешней Твери, моё детство вплотную связано с этим городом. Отец был директором медно-аммиачного комбината. Мама работала инженером по качеству на ткацкой фабрике. Они были людьми технического склада ума, очень образованными, честными и трудолюбивыми. Характером я вышел в отца, а внешностью — в маму. Мне было три года, когда началась война, а был я четвёртым ребёнком в семье. Производство, которым руководил отец, эвакуировали. С риском для жизни он сохранил стены своего предприятия, которые нужно было разрушить перед отъездом. Однако когда Калинин освободили, отец смог так организовать работу, что производство велось и в эвакуации, и на прежнем месте одновременно.

Учился я в необычной школе № 6. Её в разное время оканчивали такие талантливые люди, как писатель и журналист Борис Полевой, поэт Андрей Дементьев. В моей школе преподавали прекрасные учителя, они умели привить нам любовь к предмету, стремились дать углублённые знания, были очень требовательными, но справедливыми.

Петь я начал в раннем возрасте. У меня был широкий диапазон — от тенора до проявившегося в старших классах баса. Запоминал всё на слух, о сольфеджио тогда и вовсе не знал. В доме никогда не выключали радио, оперные арии звучали с утра до вечера. Эфир был наполнен лучшими образцами классической музыки, которые я запоминал и потом самостоятельно исполнял. Как мне казалось, мог петь арии для сопрано, и теноровые партии мне были по плечу. В 10-м классе у меня уже сформировался бас, так что экспериментировал и в этом вокальном диапазоне. Кроме этих рекордных диапазонов, любил ещё слушать симфоническую музыку. Особенно симфонию № 40 Соль минор — тональность итальянских слёзных арий. Уникальное произведение в творчестве Моцарта, и, пожалуй, никогда ещё трагедия души не раскрывалась так искренне и не достигала такой силы — ни до этого произведения, ни после него. Вероятно, меня этот факт настолько сильно впечатлил, что я мог наизусть напеть партию любых инструментов всей симфонии.  Надо отметить, что музыкальные данные у меня были неплохие и память хорошая.

Вроде бы, и пел неплохо, как говорили, а заниматься вокалом и поэзией профессионально всё же не стремился. Однако жизнь щедра на сюрпризы: помимо того, что поступил в консерваторию, ещё и решился опубликовать стихи в стенгазете: правда, под псевдонимом Анатолий Волгин. Я же с Волги! Хотя друзья, конечно, знали, чей это псевдоним. Стихи-то писал с шести лет, но обнародовать, а тем более опубликовать их — стеснялся. Свою первую поэму «О том, как зверюшки в лесу  Новый год встречали» прочитал маме, а она сразу: «Откуда списал?». Вот отрывок из этого сочинения: «...спит медведь. Пора вставать, так можно ведь и Новый год проспать. Жужжит пчела, и острым жалом щекочет больно Мишкин нос. Медведь вскочил, исчезла пчёлка. Пред ним, смеясь, стоит Мороз и колет ледяной иголкой. — Запрещаю я ловить и зайцев, и малых пташек, и мышей. И сильный, чтоб не смел и пальцем лесных обидеть  малышей! Сказал Мороз, и вмиг растаял. Медведь же постоял, зевая. Но вспомнивши про сладкий мёд, в сторожевой побрёл обход...».

Муслим Магомаев и Анатолий Горохов

Намного позже, уже работая на радио, Анатолий Горохов встретится с композитором Виктором Купревичем, знавшим по консерваторской компании, что Горохов пишет, тогда и появится их шлягер «Эхо», исполненный вокальным квартетом «Аккорд». Такое же предложение позже поступит от Юрия Стржелинского. И сходу будут написаны две песни — «Оттепель» и «Песня туристов». Оттепель — остроактуальная тема по тем временам. Это чуть не повредило песне. Повесть Эренбурга к тому времени уже вышла, и о политической «оттепели» уже шли разговоры. На худсовете возник шум: «Ну сколько можно? Опять эта «оттепель», опять эти ассоциации. Не хватит ли?». Тогда встал Юрий Визбор:
«У вас мания преследования. Там про «оттепель» в политическом смысле ничего нет, это явление природы, а вам всё мерещатся намёки». Горохову везло, его песни всегда успешно проходили худсовет.

— Когда ваши отношения с искусством переросли из любительских в профессиональные?

— После 10-го класса я уехал покорять Москву... Выдержал экзамены в МВТУ имени Баумана. С первого дня началась практика. Всё, что меня окружало, это наковальни стальные и чугунные, оборудование цехов ковки и штамповки. На токарном станке я скрупулёзно вытачивал детали, постепенно углублялся в нюансы литейного производства. А когда пришло время сдавать экзамен за первый семестр, я был хорошо подготовлен интеллектуально, но психологически подавлен — меня пугал жуткий ядовитый воздух в литейном цехе. А потом вдруг в один миг раз — и всё решил. Дышать всю жизнь этим я не буду. Так я написал заявление об уходе.

В Московскую консерваторию попал благодаря одному человеку. Он услышал, как я пою на одной дружеской вечеринке. Когда исполнял старинный романс «Я встретил вас», он не мог сдержаться, высказал своё мнение о том, что я, мол, занимаю чьё-то место в техническом вузе, а мне срочно надо поступать в консерваторию. На следующий день он буквально за руку меня туда и притащил. Признаюсь, я до последнего не верил, что пройду конкурс — шутка ли, 170 человек на место. Подстраховался. Параллельно сдал экзамены в Московский энергетический институт. Поступил в оба учебных заведения. Безусловно, сделал свой выбор в пользу консерватории.

Когда я вошёл в здание консерватории с его центрального входа и прошёл в самую красивую и импозантную часть «дворца музыки» — его Большой зал, тогда ощутил вокруг себя родные стены, почувствовал  здесь облегчение, и подумал — значит, здесь мне и быть!

Обучаясь на вокальном факультете у лучших мастеров того времени, молодой талантливый человек обладал удивительным тембром голоса. Это отмечали его педагоги вокального искусства. Широкий диапазон голоса — от тенора до баса — позволял исполнять как оперные, так и эстрадные произведения. Анатолий Сергеевич вспоминает, что перепел практически весь репертуар для своего голосового диапазона.

Занимаясь в консерватории, по-прежнему продолжал писать стихи...

— Почему вы не сделали карьеры эстрадного певца?

— После окончания консерватории по классу вокала я ещё некоторое время работал вокалистом. Предлагали работать и за рубежом, но выбрал Ансамбль песни и пляски Московского округа противовоздушной обороны, где проработал полтора года. Вероятно, при больших нагрузках голосовой аппарат сильно износился, не выдержал, начались проблемы с голосовыми связками. Я вынужден был оставить на некоторое время  профессиональную вокальную работу. Таким образом, попал на Всесоюзное радио, куда меня охотно взяли на должность редактора.

—Вокруг вашей радиопередачи крутилась вся эстрадная жизнь…

—Я готовил и вёл популярную музыкальную передачу «До Ре Ми Фа Соль», которая выходила по воскресеньям. Мне была очень близка та сфера, которую я освещал на радио. Из Московской консерватории я вынес объёмный багаж знаний и умений. Опыт вокального творчества позволял мне говорить с исполнителями на одном языке. К тому же этот успех был определён сотрудничеством с лучшими представителями академической и эстрадной музыки. Много лет мы выдерживали этот ритм. Много песен я давал в эфир в исполнении великолепного Муслима Магомаева.

— Ваша дружба подарила слушателям золотые хиты: «Королеву красоты», «Рапсодию любви», «Шахерезаду». Как долго вы сотрудничали с Муслимом Магомаевым ?

— Знаете, каждому человеку в жизни судьба преподносит не так много подарков. Одним из моих подарков судьбы была встреча и дружба с Муслимом Магомаевым. Я был счастлив работать с ним, дружить, часто перезваниваться, просто общаться. У него был прекрасный, неповторимый голос. Муслим был красив и на сцене, и в жизни. Но самое главное, что все свои песни он исполнял сердцем и душой. И душа осталась до сих пор с нами, как и всё его творчество. Кстати, мало кто знает, что Муслим тоже сочинял стихи и писал музыку. Например, автором музыки перечисленных вами музыкальных композиций, а также знаменитой песни «Элегия» является сам Магомаев. Мы были с ним хорошими друзьями, нас многое объединяло: влюблённость в оперу, итальянскую и русскую, вкусы в современной лёгкой музыке.  Я старался сочинять интересные стихи для его песен, а он всячески пытался вывести меня на эстраду в качестве певца. У нас был даже опыт совместного выступления на гастролях. А главное, конечно, у нас постоянно происходил невидимый обмен душевных токов, мы находились в родстве душ. Отец Муслима погиб в последние дни войны, и мой отец — вскоре после Победы, в 1946 году, в Германии, в производственной командировке в Дрездене он описывал разграбленное советское производство. Муслим, как и я, не был деловым человеком. В те времена вообще люди всё-таки меньше думали о деньгах, но мы и на том фоне выглядели бессребрениками. Старались заниматься тем, что нам интересно, не зависели от конъюнктуры, жили музыкой… Не измеряли успех квартирами, машинами, жили непринуждённо. Помню, в консерваторском общежитии у нас в комнате был общий котёл. Туда мы складывали все стипендии, мою пенсию, все «халтурные», сколько у кого было, — и покупали на всех треску горячего копчения, конфеты «Кавказские», хлеб… Вот и с Муслимом у нас был общий котёл, мы не считали, где чьи деньги. Мы работали одержимо, оттачивали каждую песню. Ко мне обратился Арно Бабаджанян: «Толя, давай напишем с тобой песню, но, знаешь, потухлее. Это нравится публике. «Чем пошлее, тем башлее». Да, это Лёни Дербенёва афоризм. Он как раз в те времена опубликовал его в «Коридоре радио». И вот Арно сел за инструмент и заиграл, напевая: «Та-та-та-та, моя Маруся!». Просто безобразие какое-то, ни один худсовет не примет, да я и сам не принял бы. Но за работу я взялся  и написал сюжетную песню. Надеюсь, без «душка». Я почти всегда так пишу, с сюжетом и поворотом в финале — репризой какой-нибудь. Так, в сюжете у меня была девушка-экскурсовод, герой в неё влюблялся и становился постоянным посетителем музея. Одним словом, чушь собачья. Показал я слова Арно — ему понравилось. Текст с мелодией совпадает, поётся легко. А мне неохота такую песню выпускать! А по переулкам как раз бродило лето… Эта строчка пришла не сразу. Очень хотелось, чтобы песня получилась. И вдруг я увидел в книжном киоске журнал с яркой обложкой, на которой изображена полуголая мулатка, королева красоты. У нас тогда конкурсов красоты не было, а на Кубе они проводились. Купил, прочитал про этот конкурс и подумал: каждый человек рано или поздно влюбляется, а его любимая девушка, его идеал, для него становится королевой красоты. Она для него прекраснее всех. Раз влюбляются все, то это и будет песня для всех. Пока сочинял эти стихи, Муслим часто бывал у меня. И я «опоэтизировал» мелодию на его глазах. В июле мы записали песню «Королева красоты», а в августе её уже играли на всех танцплощадках, в чём я убедился, отдыхая в Мисхоре.

В те годы поэты-песенники пробовали себя и в жанре художественного перевода. И я был не исключение. «Белла чао», «Я дам тебе больше» — все эти популярные песни звучали в моём переводе с итальянского. Тогда так было принято: если иностранная песня — непременно нужно перевести на русский хотя бы один куплет и припев. Из этих песен Муслиму больше всего нравилась «Любовь, прости меня». Он так радовался строкам: «Прости, что вечер так тревожно тих. Прости, что стынет на губах моих слеза твоя…», обнял меня… Эти слова совпали с его настроением, с его восприятием этой итальянской мелодии. Она прозвучала в нашей передаче «До Ре Ми Фа Соль» и на многих концертах Магомаева.

Муслим в то время был фантастически популярен, все поняли, что на сцену, на эстраду пришла личность с большой буквы. При этом он, зная себе цену, бывал стеснительным. Никакого нахальства! Вот Арно Бабаджанян предлагал нам перейти на «ты». Я постарше Муслима, и вскоре стал называть Бабаджаняна на «ты», а Муслим так и не сумел. И до конца почтительно обращался на «вы» к композитору, с которым дружил и записал десятки песен. И вот однажды как-то смущённо в зале Чайковского Муслим сыграл мне на рояле красивую мелодию. «Ты знаешь, а ведь это я сочинил, ещё в детстве. Как ты думаешь, может что-нибудь получиться из этой мелодии?». Так родилась первая песня композитора Муслима Магомаева — «Соловьиный час». Мне приятно, что он записал её по-новому незадолго до ухода. 17 августа нынешнего года неповторимому таланту Муслиму Магомаеву исполнилось бы 78 лет. Первая песня не забывается. Потом мы написали «Шахерезаду» — песню, полную восточных мотивов. Муслим красиво выпевал изящную витиеватую мелодию. Эта песня надолго осталась в его концертном репертуаре. Единственный раз в жизни Муслим написал и спел лезгинку — «Ревнивый Кавказ». Лезгинка обычно звучит воинственно, агрессивно, а мы сделали лезгинку наоборот — добрую, ироничную: «В небе высоком скрыли тебя облака, чтоб не смотрела ты на меня свысока». Сейчас это чуть ли не самая популярная лезгинка, её поют и при этом не знают, что автор — знаменитейший певец. На этом мы не остановились. Были ещё драматичная «Тревога рыбачки», шлягерная «Далёкая-близкая» — «Ты и за тысячу три версты для меня близка». Мне кажется, Муслима недооценивают как композитора. Однажды он написал песню, фонограмму оркестровую записал. Слушаю: удивительно красивая мелодия, всё сделано блестяще. Мелодия запева является контрапунктом к мелодии припева, можно одновременно пускать. Я всем композиторам приводил эту песню Муслима как пример композиторской техники. Ну неслучайно же Муслима Магометовича приняли в самый малочисленный и престижный творческий союз, куда безуспешно стремились многие именитые композиторы…

Двадцать лет назад коммерция одержала победу над музыкой и над самим жанром песни. Конечно, и раньше не всё было талантливо и ярко, но пресловутые худсоветы поддерживали высокий профессиональный уровень песен. И талантливый человек мог пробиться к слушателю. И пробивались! На эстраде были личности, несмотря на давление идеологии, доходившее подчас до идиотизма. Много ли вы знаете композиторов, которые появились в последние двадцать лет? А поэтов-песенников? Мы стали не нужны. Помните, как раньше говорили, если понравилась новая песня? «Спиши слова!». Вы заметили, что в последние годы на концертах и по радио редко объявляют авторов песни? Мы никому не нужны. И музыка стала обезличенной. А ведь песня была плодом творчества трёх авторов: поэта, композитора и первого исполнителя. А нередко бывало, что и второй или четвёртый исполнитель привносил в песню что-то новое, создавал свою оригинальную трактовку.

— У Анны Ахматовой есть такие строки: «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черёд». Есть ли у вас песни, которые отлежались и сейчас их исполняют?

— Конечно! Песня «Гори огонь» буквально упала с пыльной полки для фолк-шоу группы «Горница» (художественный руководитель Владимир Уфимцев).

Крыши задымились порошею

В ветренном колючем феврале.

Ну а мы с тобой, моя хорошая,

Возле печки греемся в тепле...

(Напевает Анатолий Сергеевич. — Прим. автора)

Не каждому поэту-песеннику удаётся написать хиты, которые не теряют своей популярности на эстраде более полувека и снискали искреннюю любовь народа. Анатолию Горохову это удалось. Его песни исполняли  многие артисты, их поют и сегодня популярные певцы и известные ансамбли.

Им спет ряд песен к фильмам. Кроме того, ему принадлежат тексты песен из кинофильмов и мультфильмов. Дети слышали голос певца в мультфильмах «По следам Бременских музыкантов» и «Катерок». Во второй части «Бременских музыкантов» голосом Горохова поют бременские музыканты, придворные и разбойники. Он подарил свой голос всей труппе бременских музыкантов: Ослу, Псу, Коту и Петуху. Вместе с Аидой Ведищевой Анатолий Горохов исполнил песенку «Чунга–Чанга» в мультфильме «Катерок».

 «Иду за счастьем» — так называлась та виниловая раритетная пластинка, на которой звучали песни в исполнении Горохова.

Помимо эмоционального воздействия, песня, как считал Роберт Рождественский, «больше и чаще, чем любой другой жанр искусства, может и умеет впечатываться в эпоху, в тот или иной её отрезок. Впечатываться намертво!». Так вот, несмотря на коллективность создания песни, всё же ответственность часто ложится на поэта, ибо «в начале было Слово». А лучшие поэты, посвятившие себя песне, — тонкие знатоки законов песенной поэзии. Поэты — подлинные знатоки человеческой души, умеют откликнуться на радость и боль, образно и поэтично передать эти простые человеческие чувства. И это всё о нём, поэте-песеннике Анатолии Горохове, который в 2011 году стал лауреатом конкурса ГУВД по г. Москве за лучшие произведения в области литературы и искусства.

Из каждой эпохи остались и вошли в золотой фонд песенной культуры разнообразные по жанрам, темам, эмоциональному настрою песни поэтов разных поколений,  но милицейская песня «Наша служба и опасна и трудна» выходит за рамки эпохи, остаётся вечной благодаря своему автору — Анатолию Горохову.  Гармоничное слияние мелодии и стихотворения органично передаёт характер работы стражей правопорядка, как будто эта песня родилась в недрах милиции — пришла к слушателям из кабинета следователя или из дежурной части.

Предназначенная судьбой

В жизни Анатолия Сергеевича был один занимательный случай. Владелец «Олимпии» — концертного зала, находящегося на бульваре Капуцинок, 28, в 9-м округе Парижа — как-то предложил месяц сольных концертов, услышав певца во время концертного выступления. — У меня запрет на выезд, который был наложен на 10 лет, — говорит Анатолий Горохов. — Если бы поехал, не встретился бы со своей будущей женой. Она — популярная в своё время актриса Ада Николаевна Шереметьева. Снималась в кино в 60-х годах прошлого столетия. Зрители могли её видеть в фильмах «Путь к причалу», «Молодо-зелено», «След в океане». Нас связывают крепкие узы брака, мы уже 67 лет вместе. Станислав Анатольевич Горохов — наша гордость, сын, доктор географических наук, профессор. Мы все вместе любим путешествовать. Ада Николаевна изучает иностранные языки, что позволяет ей обходиться в поездках в разные страны без переводчика.

Подготовила Айрин ДАШКОВА, фото из открытых источников