Провожая профессиональный праздник дознавателей в системе МВД России, мы встретились и поговорили с типичным представителем службы — дознавателем отдела дознания УВД по Западному административному округу столицы капитаном полиции Татьяной КИРШАНКОВОЙ.

Начинаем разговор с того, как вообще юной девочке может прийти мысль стать полицейским. Татьяна говорит:

— Когда мне было тринадцать, у папы (а он был военнослужащим) из машины украли важные документы, связанные с его работой. Охотились, очевидно, за ценностями, но под руку попали служебные бумаги. Он  страшно переживал, а позже получил инсульт, от которого скоропостижно  скончался. И видя его переживания,  я тогда пообещала ему, что обязательно стану милиционером, найду воров и накажу их. Слово, данное папе, в итоге и привело меня к нынешней профессии.

Верная детскому обещанию, Татьяна поступила в Международный юридический институт на уголовно-правовую специализацию. После окончания вуза в феврале 2013 года, намереваясь стать следователем, она пришла устраиваться на работу в столичный отдел полиции по району Филёвский парк. Затем было неожиданно долгое и хлопотное прохождение военно-врачебной комиссии. А когда Татьяна комиссию наконец преодолела, вакансия следователя уже была закрыта, и девушке предложили работу в дознании. Согласилась она тогда с некоторым сожалением. Зато теперь, спустя годы, уже работая в окружном управлении, совершенно не жалеет о сделанном выборе. Почему? Что Татьяна лично для себя считает главным в работе?

— Стремление к справедливости. Оно присуще мне с детства. Это не означает непременно «наказать и посадить». Гораздо важнее дойти до самой сути мотивов человека, совершившего преступление, и, может, даже помочь ему. В первую очередь — чтобы он не совершил преступление вновь. И если это удаётся, значит, работа проделана не зря. Да и вообще, когда с высоты расследования многомиллионных хищений кто-то с пренебрежением отзывается о дознавателях как о специалистах по «кастрюльным делам»,  хочется возразить, что для конкретного потерпевшего его потеря важна не меньше миллионов. Даже, как правило, гораздо больше. И ведёт к огромным потрясениям в его жизни и судьбе.

Что до трудности или лёгкости ведения материалов… Лёгких дел вообще не бывает. Есть степень профессионализма, собственного погружения в тему. И часто не получается без личной вовлечённости, без эмоциональных переживаний. Особенно, когда речь идёт о человеческих ценностях, о той же любви к животным.

Мы с Таней вспоминаем находившееся у неё в производстве дело об избиении собаки, о котором наша газета писала зимой прошлого года. Тогда дознаватель Киршанкова принципиально сделала всё возможное, чтобы виновный не ушёл от ответственности. Она решила предать дело огласке и раскрыть личность «уважаемого преподавателя», который отправлялся в парковую зону «для фитнеса» — но фитнес его заключался в бегании за маленькими собачками, чтобы нанести им увечья.

А вообще, Татьяна считает, что девушке очень «идёт» работа в полиции, начиная с ношения формы и заканчивая (а может, в обратном порядке) дотошным женским подходом к разбору составов преступления и проникновением в тему. Капитан полиции говорит, что получает огромное удовольствие, когда в ходе расследования уголовного дела следственным путём устанавливает лицо, совершившее преступление, и потом это лицо возмещает материальный и моральный ущерб потерпевшему. 

— Это то, ради чего мы работаем! В такие моменты работа дознавателя и следователя получает зримое воплощение. Ну а я получаю искреннее удовольствие, — говорит моя собеседница.

Вспоминая моменты преодоления себя на старте работы в этой должности и отчасти даже сломав привычки к едва установившемуся в юной девичьей жизни плавному и гармоничному ходу вещей, Татьяна рассказывает:

— Конечно, поначалу было очень тяжело. Принятие жёсткого режима и служебной дисциплины приходит не ко всем и не сразу. Преодолеваешь это со слезами и переживаниями, совершая множество ошибок. В первую очередь — от незнания, ведь то, что ты изучаешь в институте на протяжении пяти лет, не охватывает того объёма работы, который выполняет сотрудник полиции каждодневно. И тут многое зависит от семьи, руководителей и коллектива. В такой момент крайне необходимы поддержка и понимание, дружеская помощь. Меня очень поддерживала мама, Елена Анатольевна, и мой первый начальник отделения дознания, Татьяна Сергеевна Соболева. Оглядываясь назад, понимаю —  будь на её месте другой руководитель, не уверена, что выдержала бы масштаб задач, обрушившихся на меня уже в первые месяцы.

От дел минувших переходим к делам нынешним. В разговоре я узнаю, что по инициативе руководителя дознания окружного управления Екатерины Багровой в отделе создано отделение по расследованию дистанционных преступлений. Буквально за три месяца работы сотрудники этого небольшого подразделения (начальник отделения и трое его подчинённых) самостоятельно установили и задержали фигурантов шести уголовных дел. Всего в работе дознавателей с конца 2020 года находилось 111 уголовных дел. Причём, как говорит Татьяна, по каждому из них начальник отдела дознания Екатерина Юрьевна Багрова работу начинала самостоятельно, как только уголовные дела поступали в управление из территориальных подразделений. Она лично отправляла запросы и соответствующие поручения и только потом передавала материалы дел дознавателям, которым оставалось получить ответы и проанализировать информацию. 

Показателем того, насколько часто в практике дознавателя встречаются крайне непростые с точки зрения человеческих эмоций материалы, может служить такой эпизод из недавней практики капитана полиции Киршанковой. Татьяна рассказывает:

— Как я уже отметила, не бывает лёгких уголовных дел. Зачастую простой, казалось бы, материал может потребовать огромного объёма работы и проведения многочисленных следственных действий. В процессе расследования дознаватель нередко сталкивается с негативом в свой адрес и в целом в адрес полиции. Приходится работать с самым разным контингентом, вникать в различные мыслимые и немыслимые житейские разборки, семейные перипетии, истории конфликтов. Хочется помочь каждому, но бывает, что потерпевшие, которые вроде как должны помогать дознавателю в расследовании уголовного дела, по факту сами же препятствуют его работе, пытаясь использовать полицию в своих интересах. Например, для получения завышенной компенсации материального ущерба. Расскажу об одном таком деле. 

Женщина высаживала цветы на придомовой территории многоэтажного жилого дома. А мужчина, прогуливаясь поблизости со своим стаффордширским терьером, сорвал для супруги букет из высаженных цветов. Между ним и хозяйкой клумбы, увидевшей это, произошла словесная перепалка, в ходе которой мужчина натравил собаку на соседку. В результате инцидента у женщины оказалась повреждена рука. В ходе расследования уголовного дела, возбуждённого по ч. 2 ст. 112 УК РФ (нанесение здоровью вреда средней тяжести из хулиганских побуждений и с применением предмета в качестве оружия), произвели все необходимые следственные действия. Подозреваемый полностью признал вину и был готов возместить нанесённый ущерб — тот, который в цифровом виде был зафиксирован в медицинских документах, и затраты женщины на лечение. И даже несколько больше — с учётом моральных её потерь. Но пострадавшая требовала значительно большую сумму и стала использовать дознавателя как средство давления и источник наживы. Она начала препятствовать завершению расследования. Женщина не являлась на вызовы, не отвечала на телефонные звонки дознавателя и поставила ультиматум: «Пока не получу желаемого, к вам не приду!» Потребовалось большое количество времени, чтобы найти общий язык. В итоге дело было направлено в суд, и там потерпевшая и обвиняемый примирились, сойдясь на компромиссной сумме денег.

Задаю собеседнице традиционный вопрос про хобби, а сам, поглядывая на офисную доску-панель за её рабочим столом и видя, насколько вся она исписана номерами дел в производстве и перечнями первейших необходимых по ним мероприятий, начинаю догадываться, что вопрос мой бессмысленный: на хобби времени нет.

— Не только на хобби, но и на близких его не хватает, — подтверждает капитан полиции. — Чтобы от дома (а живу я в области) добраться до работы, трачу около 2 часов в один конец. Так что и круг друзей неминуемо начинает распадаться. Мои подруги и сверстницы живут, словно в ином измерении, им не понять режима моей текущей жизни. У них совсем другое понимание времени и его заполнения.

От себя добавлю: неплохо было бы, чтобы непростой режим следователей и дознавателей был уравновешен большей материальной заинтересованностью, чем сейчас. Ведь зарплаты у этих категорий сотрудников на данный момент — одни из самых низких в полицейском сообществе. Недаром та же Екатерина Багрова однажды предпринимала инициативу достучаться до вышестоящего руководства с призывом обратить внимание на принижение статуса дознавателя столь невысокой оценкой его труда. Следствием чего является, в первую очередь, сильнейший дефицит молодых кадров в составе службы. Пусть это будет авторским отступлением от сюжета, но я не мог не затронуть столь важный момент в разговоре о заботах и трудностях дознавателя.

Немногие из молодых оказываются способны пройти столь суровую школу. Например, из институтской группы Татьяны Киршанковой лишь один выпускник кроме неё поработал в родственной сфере — да и тот быстро уволился, не выдержав тягот службы. Тем больше следует осознавать душевные и бытовые жертвы человека на должности дознавателя и ценить людей, сумевших закрепиться в столь благородной специальности.

Артём КИРПИЧЁВ, фото Николая ГОРБИКОВА