Евгений БАРИНОВ

(Окончание. Начало в №№ 9 и 10.)

Как показывает один из свидетелей махновщины Н.В. Герасименко, ничего не подозревавший Григорьев прибыл на встречу с Махно с небольшим эскортом из верных ему людей. Махно устроил в сарае митинг вроде бы для объединения в борьбе с коммунистами и обвинил Григорьева в связях с армией Деникина. На этом митинге Григорьева предательски убил начальник личного конвоя Махно бывший матрос Г. Лященко. Он несколько раз выстрелил из своего револьвера в повернувшегося к нему спиной Григорьева. После убийства Лященко с бойцами конвоя перебил всех григорьевцев. Так победа в многолетней конкуренции повстанческих атаманов была одержана Нестором Махно.

Однако известный анархист П. Аршинов, бывший при штабе Махно, утверждает, что историю убийства Григорьева Н.В. Герасименко излагает не точно и Лященко в убийстве непосредственного участия не принимал.

Член махновского штаба А. Чубенко впоследствии неоднократно давал показания следователям ЧК и ОГПУ Украины по факту убийства Григорьева. Он показал, что после махновских делегатов часа через два прибыл сам Григорьев вместе со своим штабом. «При входе Григорьева его первыми словами были: «А у вас тут жидов нет?» Кто-то ему ответил, что есть. Он заявил: «Так будем бить!» В это время подошёл Махно и спросил: «Это ваш универсал?». Григорьев ответил: «Да, мой!». Махно ничего не сказал, а только покачал головой и сказал, что он немного с ним не согласен. Григорьев ничего не ответил. Махно велел созвать членов штаба. На повестке было соглашение махновцев с Григорьевым. Разговоры продолжались целые сутки... Григорьев в какой-то момент заявил, что если он говорил «будем бить коммунистов и петлюровцев», то потому, что он уже видел, кто они такие, а Деникина ещё не видел, а потому бить его не собирается.

Когда сказал это Григорьев, то мы вышли совещаться. За то, чтобы соединиться с Григорьевым, было 4 голоса, а за то, чтобы Григорьева тут же расстрелять или же не соединяться — 7 голосов. Махно стал говорить, что во что бы то ни стало нужно соединиться и что расстрелять Григорьева мы всегда успеем. Нужно забрать его людей: те — невинные жертвы, так что во что бы то ни стало нужно соединиться. После такой речи Махно было за соединение 9 голосов и два воздержавшихся...»

По словам анархиста П. Аршинова, «27 июля 1919 года в селе Сентове, близ Александрии, Херсонской губернии, по инициативе Махно был созван съезд повстанцев Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии... Докладчиками были записаны Григорьев, Махно... Первым выступал Григорьев. Он призывал крестьян и повстанцев отдать все силы на изгнание большевиков из страны, не пренебрегая в этом деле никакими союзниками. Григорьев не прочь был ради этого соединиться с Деникиным. После, мол, когда иго большевиков будет низвергнуто, народ сам будет видеть, как ему устроиться. Заявление это оказалось роковым для Григорьева. Выступившие немедленно после него махновец Чубенко и Махно указали на то, что борьба с большевиками может быть революционна только в том случае, если она ведётся во имя социальной революции. Союз с злейшими врагами народа — с генералами — будет преступной авантюрой. К этой контрреволюции зовёт Григорьев, следовательно, он — враг народа».

Рассказ П. Аршинова продолжает А. Чубенко: «...В то время, когда я говорил, Григорьев прошёл ко мне, но сзади меня сидел Махно. Тогда он обратился к Махно и сказал, что я ответственен за то, что говорю. Махно же ему ответил: «Пусть кончает, мы его спросим». Я, увидев такое дело, кончил говорить... пошёл в помещение сельского совета, а за мной пошёл Григорьев, а за Григорьевым пошли Махно, Каретников, Чалый, Колесник, Троян, Лепетченко и телохранитель Григорьева.

Зайдя в помещение сельсовета, я зашёл за стол, вынул из кармана револьвер «Библей» и поставил его на боевой взвод. Это я сделал так, чтобы Григорьев заметил.

Когда зашли все остальные, то Григорьев встал около стола против меня, а Махно рядом с ним с правой стороны, Каретников сзади Махно, с левой стороны Григорьева стали Чалый, Троян, Лепетченко и телохранитель Григорьева. Григорьев был вооружён двумя револьверами системы «Парабеллум», один у него был в кобуре около пояса, а другой привязан ремешком к поясу и заткнут за голенище.

Григорьев, обращаясь ко мне, сказал: «Ну, сударь, дайте объяснения, на основании чего вы говорили это крестьянам». Я ему стал по порядку рассказывать. Сначала я ему сказал, что он поощряет буржуазию: когда брал сено у кулаков, то платили за это деньги, а когда брал у бедняков и те приходили просить, так как у них это последнее, то их он выгнал... Я ещё напомнил несколько человек, которым он бил морды, потом я ему ещё сказал, что он действительно союзник Деникина... Григорьев стал отрицать, а я ему в ответ: «Так вы ещё отрицаете, что вы не союзник Деникина, а кто же посылал делегацию к Деникину и к кому приезжали офицеры, которых Махно расстрелял?»

Как только я это сказал, то Григорьев схватился за револьвер, но я, будучи наготове, выстрелил в упор в него и попал выше левой брови. Григорьев крикнул: «Ой батько, батько!». Махно крикнул: «Бей атамана!»

Григорьев выбежал из помещения, а я за ним и всё время стрелял ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил.

Телохранитель Григорьева выхватил маузер и хотел убить Махно, но Колесник стоял около него и схватил его за маузер и попал пальцем под курок, так что он не мог выстрелить. Махно в это время забежал сзади телохранителя и начал стрелять в него. Он выстрелил пять раз... Когда оба (Григорьев и телохранитель) были убиты, то их вытащили за ворота в канаву... Махно приказал, чтобы я взял у кавалериста лошадь и быстро сообщил своим войскам, чтобы они оцепили село и разоружили григорьевцев, что и было сделано... Так была ликвидирована григорьевщина, и многие григорьевцы у нас остались...

Махно распорядился, чтобы мы заняли одну из железнодорожных станций и сообщили по телеграфу, что нами убит атаман Григорьев и что григорьевщина ликвидирована. Телеграмма была следующего содержания: «Всем, всем, всем. Копия — Москва, Кремль. Нами убит известный атаман Григорьев. Подпись: Махно...»

П. Аршинов иначе рассказывает этот эпизод: «Григорьев, увидев скверный оборот, схватился за оружие. Но было уже поздно. Каретник, ближайший помощник Махно, несколькими выстрелами из кольта сбил его с ног, а подбежавший Махно с возгласом «Смерть атаману!» тут же застрелил его. Приближённые и члены штаба Григорьева бросились было к нему на помощь, но на месте были расстреляны группой махновцев, заранее поставленных на страже. Всё это произошло в течение двух-трёх минут перед глазами съезда...»

Командование Красной Армии поняло цель этого поступка Махно как желание реабилитировать себя и поднять свои политические акции, но доверия к нему уже не было. Троцкий писал об этом: «...Убийством Григорьева Махно, может быть, успокоил свою совесть, но своих преступлений перед Рабочей и Крестьянской Украиной Махно этим ещё не искупил...» Через месяц Нестор Махно снова разочарует его, когда повернёт свою кавалерию против Красной Армии.

Убийство Григорьева было хорошо разыгранным спектаклем, главную роль в котором играл сам Нестор Махно. Но кто же всё-таки убил Григорьева?

Свидетельство Н.В. Герасименко содержится в его мемуарах, которые он писал уже в эмиграции и в которых не делал акцент на убийстве Григорьева. Скорее всего, он писал этот эпизод с чужих слов и приписал известному махновскому палачу Г. Лященко ещё одно убийство.

К свидетельствам А. Чубенко также надо относиться осторожно, так как давал он свои показания следователям Украинской ЧК, а потом ОГПУ. Можно полагать, что Чубенко специально взял на себя убийство Григорьева, чтобы хоть как-то реабилитировать себя перед советской властью.

Наиболее достоверными кажутся свидетельства П. Аршинова, который наверняка как анархист-теоретик участвовал в подготовке съезда повстанцев. Тем более, что он не был, как другие махновцы, повязан на крови невинных жертв, выполняя лишь пропагандистские функции при штабе Махно. К тому же трудно себе представить, что Махно отказал бы себе в удовольствии лично не выстрелить в ненавистного ему Григорьева, поражения которого он ждал так долго. Все остальные лица, присутствующие при убийстве, исполняли лишь вспомогательные роли, страхуя своего «батько» от неожиданностей. Поэтому при появлении первой опасности, когда разъярённый Григорьев, успевший понять, что попал в ловушку, попытался выхватить оружие, С. Каретник и начал стрелять в него. Махно же поставил лишь последнюю точку в сочинённой им кровавой драме: он добил уже не способного оказать сопротивления Григорьева.

В своих мемуарах П. Аршинов позже написал и о выступлении Махно на съезде повстанцев: «...Махно публично перед всем съездом потребовал призвать Григорьева к ответу за чудовищный погром, совершённый им в мае 1919 года в городе Елисаветграде, и за ряд других антисемитских действий. ,,Такие негодяи, как Григорьев, позорят всех повстанцев Украины, и им не должно быть места в рядах честных тружеников, революционеров,,, — так закончил Махно свои обвинения Григорьеву...»

С убийством Николая Александровича Григорьева закончилось соперничество двух повстанческих атаманов — одна из кровавых страниц истории Граждан-
ской войны.