На протяжении всей истории столичного уголовного розыска его структурное построение претерпевало значительные изменения. Нам уже случалось упоминать о «специальной службе», находившейся в оперативном подчинении МУРа, где эти два слова обозначали не какое-либо определение или характеристику, а служили непосредственным названием подразделения.

В 1970—1980 годах Отделы спецслужбы (ОСС) существовали лишь при горисполкомах городов всесоюзного значения (Москва, Ленинград и т.д.).  Оперативники этого отдела курировали такие важные точки притяжения криминала, как гостиницы, в том числе и сети «Интурист», магазины «Берёзка», наиболее крупные очаги возможного сбыта краденого. Соответственно, через сито спецслужбы проходила вся клиентура этого «золотого» дна (иностранцы, девочки лёгкого поведения, персонал гостиниц и т.д.). Мы беседуем с бывшим оперуполномоченным этой службы, ветераном МУРа, полковником милиции Натальей КУЗНЕЦОВОЙ.

— Наталья Ивановна, с чего для вас началась служба в милиции и как она складывалась в первые годы?

— Общеобразовательную школу я окончила в 1966-м. Школа носила имя Зои и Александра Космодемьянских, служила предметом гордости для её выпускников и давала прекрасное среднее образование. Сразу после школы пришла работать в финансово-плановый отдел московского ГУВД. Будучи активной комсомолкой, ездила на комсомольские слёты, на одном из которых в 67-м познакомилась с ребятами из отдела Спецслужбы нашего главка. Все оперативники в ней были после армейской срочной службы, имели  необходимую подготовку. Они стали убеждать меня переходить к ним, рассказали обо мне своему начальству.

На беседу меня пригласил начальник отдела Спецслужбы Александр Ильич Поскребалов. Он поговорил со мной и неожиданно попросил привести маму. Такая просьба меня немного удивила, вроде как «родителей к директору вызвали». После папиной смерти из родителей у меня оставалась одна мама, она и пришла на разговор. О чем они говорили, не знаю, но когда после маминого ухода я зашла в кабинет к начальнику, тот показал большой палец вверх: «Оформляйся!»

Уже позже, когда я вовсю работала в ОСС, в начале 68-го прошла первичные сборы для зачисления в оперсостав, где на 60 парней была одна девушка — я. Там готовили оперативников не только для спецслужбы. После прохождения сборов мне присвоили звание «младший лейтенант милиции».

— В каком из отделений Спецслужбы вы сначала оказались?

На субботнике

— Начала я работать в 5-м отделении ОСС — по обслуживанию  Преображенского рынка, занимавшегося  т.н. «оперативным перекрытием мест сбыта похищенного имущества». Преображенский рынок располагался на территории 30-го отделения милиции Куйбышевского района столицы, и в то время был наиболее масштабным в городе местом сбыта краденого. Там скупали вещи мгновенно, а продавцы получали деньги без ожидания долгой комиссии, что и манило всяких жуликов и барыг.

Мы, сотрудники ОСС, на рынке имели значительное количество «помощников» (из числа доверенных лиц и негласного аппарата), что делало работу более результативной. Да, конечно, существовавшая «палочная» система касалась и нашей службы тоже. Но нам тогда она представлялась абсолютно логичной, как способ оценки труда оперативников: количество задержанных лиц, возбуждённых уголовных дел, раскрытых преступлений. Мы задерживали на сбыте, а раскрытия фиксировались совместно с теми территориальными отделениями, где происходили хищения. Поэтому нашим звонкам в отделениях были очень рады.

Что касается звонков… Телефон был важным инструментом нашей работы, потому что звонками в Центральное адресное бюро и другие службы мы обязательно проверяли своих задержанных. А задерживали часто, ведь  ежедневно рынок обслуживали три оперативных группы, в каждой — двое мужчин и одна женщина.

— Можете привести какой-либо характерный случай из практики тех лет?

— Расскажу не о каком-либо задержании или раскрытии преступления, а о моменте сильного душевного волнения, которое отняло много нервных клеток. И не у меня одной, а у всех нас — оперативников одной дневной смены на рынке.

Заранее оговорюсь — случаев грубого физического воздействия мы себе не позволяли. Достаточно было психологических приёмов. Уже одного только упоминания, что задержанного «сей же час» повезут на Петровку, 38, обычно хватало, чтобы развязать любой язык. Тот день стал, возможно, единственным исключением.

Происходил обычный этап задержания то ли сбытчика, то ли скупщика краденого. Уже был написан рапорт, составлены сопроводительные документы для доставления задержанного (обычно их писали мы, женщины, в силу владения более аккуратным почерком). Я заканчивала написание протокола изъятия ценностей, а пачка изъятых купюр лежала рядом на столе. В завершение процесса я в очередной раз пересчитала деньги и недосчиталась одной купюры крупного номинала. Какого, не помню точно. Нехорошие чувства овладели каждым из милиционеров в том маленьком помещении — ведь могли подумать на любого. Это было ужасно — заподозрить кого-то из тех, с кем работал рука об руку.  Напомню, было три группы, соответственно — трое задержанных. Двух других, задержанных по каким-то мелким поводам, сразу отпустили, не успев оформить — стало не до них. Разобраться в собственном коллективе было гораздо важнее. Сначала в комнате оставили трёх женщин, чтобы мы смогли вывернуть друг перед другом все карманы, всю одежду. Потом так же поступили мужчины. И наконец, недостающую купюру нашли у её же бывшего владельца. Ушлый злодей успел стянуть бумажку из стопки на столе.

Все испытали огромное облегчение. И одновременно — огромную злость по отношению к человеку, который на секунду заставил нас усомниться друг в друге. Коллеги-мужчины попросили нас выйти и как следует «поговорили» с вором без чувствительных свидетелей. Да и в дальнейшем ему «припаяли» всю вину по полной программе — без снисхождения и смягчения.

— Читателю будет наверняка интересно, как в то время обстояли дела с вашим «денежным довольствием»?

—Поначалу я занимала должность «помощника оперуполномоченного» и  получала оклад 95 рублей. Начиная с 1 июля 69-го года — со времени получения своего первичного офицерского звания, — добавленные за  первую звёздочку 30 рублей уже делали зарплату вполне весомой. Помнится, эти деньги чуть позже, после прихода в руководство МВД Юрия Чурбанова, мы так и называли — «чурбановскими». Правда, не шиковали никогда. Помню свои переживания, когда в момент задержания одной воровки та повредила мне новые лаковые туфли, которые я впервые надела. Поцарапанные чужим каблуком «лодочки» запомнила очень хорошо.

— Что с вашей дальнейшей службой в составе ОСС. В каком её подразделении вы затем оказались?

— В 1969 году я поступила на вечернее отделение юрфака МГУ. И буквально сразу начальство предупредило меня, что «придётся поработать на другом направлении». Меня перевели во 2-е отделение под начало Василия Степановича Бурмистрова. Там занимались «выявлением женщин лёгкого поведения и нарушения правил валютных операций». Почему эти сферы деятельности были объединены? Эти социальные явления шли рука об руку, что и отразилось в специфике отделения. И если занятие проституцией (хотя это слово в те годы было не в ходу) само по себе не было уголовно наказуемым, как и сейчас, то ст. 88 прежнего УК (нарушение правил о валютных операциях) была достаточно строгой. В отношении же «легкомысленных» барышень привлечь кого-либо можно было лишь за содержание притонов разврата и сводничество (ст. 226  УК  РСФСР).

С этой спецификой впервые я столкнулась, ещё работая  на Преображенском рынке. Задержанная молодая девчонка, фактически ещё подросток 13—14 лет в ответ на упрёк («Как же так, такая молодая — и…») бойко ответила: «Знай я про такие лёгкие деньги, начала б ещё раньше!»

— Из фильма «Интердевочка», освещающего специфику подобной профилактической работы в несколько более поздние годы, мы, зрители, помним, как аккуратные молодые люди в отутюженных костюмчиках ведут профилактические беседы с дамами…

— Образ лощёного сотрудника из того фильма мало соответствовал реалиям. Приведу простой случай. Мог бы парень из фильма совершить то, что сделал мой коллега Коля Аньшин?  Возвращаясь домой после работы, Коля шёл по Петровскому бульвару и увидел детскую коляску, катящуюся под колеса автомобиля на проезжей части. Кто-то из родителей беспечно оставил грудного ребёнка на улице, а сам зашёл в магазин или кафе. Коля бросился за коляской и вытолкнул её на тротуар. А сам стал инвалидом — не успел увернуться, покалечил ногу. Лежал в больнице, а затем был комиссован.

— Где в это время находился основной «фронт» вашей работы?

— В основном — центр города. Валютные бары «Метрополя», «Интуриста». Туда заходил «наш контингент», подсаживался к иностранцам, активно знакомился. Мы тоже сидели где-то в укромном уголке. И в отсутствие денег, дабы не очень отличаться от остальных посетителей, прихлёбывали кофе, как Шарапов в знаменитом кинофильме.

Но работали и в других местах. Например, всегда «хлебной» в плане задержаний была площадь трёх вокзалов. Задерживали не обязательно проституток, но и обычных охотников за деньгами и ценностями подгулявших транзитных пассажиров. Составы были типичными — кражи, мошенничества.

Как вам, например, такая типовая разводка: к пассажирке с чемоданом подходит другая женщина. И тоже — с чемоданом. Переминается с ноги на ногу и просит постоять с её багажом, пока сама отлучится в туалет. А когда через какое-то время возвращается, то наша пассажирка уже испытывает доверие к случайной знакомой. Ну как же — ведь та доверила ей своё имущество! И уже сама, в свою очередь, просит женщину постоять с её чемоданом, пока тоже на минутку отлучится по аналогичной надобности. А по возвращении своих вещей не находит. Вместо них, словно в издёвку, может валяться чемодан воровки, брошенный за ненадобностью.

Затем в  конце 70-го я перешла непосредственно в третий отдел  МУРа, чуть позже — в отделение по раскрытию половых преступлений. Была секретарём комсомольской организации МУРа. Было дело — меня настойчиво переманивали на должность 2-го секретаря Свердловского райкома комсомола, но милиция была мне куда ближе, и я «устояла». А служба в столь специфическом направлении пригодилась мне позже. Работая начальником отдела по прогнозированию преступности во ВНИИ МВД СССР, я защитила диссертацию по теме «Борьба с содержанием притонов разврата и сводничеством».

P.S. Формат беседы с Натальей Ивановной не позволяет мне расширить объём данного материала. Хотя у такого человека, как моя собеседница, в активе великое множество интересных историй, представляющих немалый практический интерес для нынешнего поколения правоохранителей и правоведов. В дальнейшем очень надеюсь на продолжение сотрудничества, чтобы поделиться с вами примерами из практического опыта  Натальи Ивановны Кузнецовой.

Артём КИРПИЧЁВ, фото из архива Комнаты истории МУРа