Неподзаконная справедливость
За совершённое ДТП инвалида Великой Отечественной войны лишили права управления автомобилемВ тот сентябрьский день 2013 года Валентин Николаевич Соколов засобирался поехать по магазинам. Супруга Валентина Петровна дала список необходимых продуктов и вещей по хозяйству. Как всегда, он надел свой «любимый» протез, без которого ходить практически не мог после ранения в феврале 1944 года в бою под Витебском.
Жизнь ветеранов-пенсионеров известна: когда тебе почти 90 лет, радуешься каждому прожитому дню.
Его старенькая «Лада» с ручным управлением стояла у дома на улице 9-я Северная линия на выделенной ему как инвалиду войны стоянке. Выезд на поворот закрывали стоявшие у обочины автомобили. Чтобы убедиться, что он не создаст помеху едущим навстречу машинам, Валентин Николаевич, как всегда, дошёл до поворота. Машин не было. Потом он вернулся, сел за руль, стал выезжать на дорогу. Ветеран увидел бы встречный «Форд», если бы та машина не совершала поворот под скошенным углом. В результате левым бампером «Лада» оставила повреждения на дверях «Форда». Обыденное ДТП, каких в столице случаются сотни в сутки.
Прибывший на место инцидента инспектор для выезда на ДТП отдельного батальона ДПС ГИБДД УВД по СВАО установил, что виновным является водитель «Лады».
Для человека здорового, полного сил, небольшое ДТП — это всего лишь страховой случай с издержками времени на ремонт. Иное дело — для пенсионера в преклонном возрасте.
— За 40 лет водительского стажа у меня не было серьёзных ДТП, — с горечью рассказывает Валентин Николаевич. — Аварии случались, но виновными в этих ДТП был не я. Два раза в мой «Запорожец» въезжали: один раз — «Фольксваген», второй раз — «Жигули». Пришлось судиться, присудили оплату, 13 тысяч заплатил водитель Жигулей.
Волнения, пережитый стресс после аварии сказались на здоровье ветерана: он на целый месяц в больницу слёг с инсультом. И он, конечно, физически не смог прийти на заседание Бабушкинского районного суда г. Москвы, где рассматривалось совершённое им административное правонарушение. Не смог в течение десяти дней в соответствии со статьёй 4 Закона «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» в редакции Федерального закона от 14 декабря 1995 года обжаловать действия должностных лиц отдельного батальона ДПС.
Впрочем, Соколов даже предположить не мог, что будет такой «приговор».
…В далёком июне 1944 года деревенский парень Валя Соколов пришёл с войны на костылях инвалидом второй группы. Пожизненный медицинский диагноз гласил: «Тяжёлое ранение правого бедра разрывной пулей. Деформирующий артроз правого коленного сустава, травматический неврит седалищного нерва с чувствительными расстройствами, порез стопы, укорочение стопы на 3 сантиметра». Перед молодым парнем встал выбор: смириться с участью инвалида войны или же остаться в строю. И Валентин Соколов решил бороться за это право.
О его уникальной судьбе в феврале 2008 году в очерке «Незамеченный подвиг» писала «Петровка, 38». Ветеран бережно хранит эту публикацию.
В 1949 году Валентин Соколов приехал в Москву. Инвалид, освобождённый от воинской обязанности, профессии нет, образование — пять классов. Но было огромное желание служить Родине, причём именно в Московской Краснознамённой милиции. Как же инвалиду удалось попасть в строй? Оказывается, Валентин Николаевич собственноручно спроектировал и смастерил устройство, которое на больной ноге позволяло ходить даже не хромая. В поликлинике ГУВД его диагноз никому не был известен, и в карте не значился.
— На комиссии не раздевали полностью, только до пояса, — с улыбкой вспоминает ветеран. — Вот и подумал: есть возможность скрыть свой недуг. Так оно и получилось.
Валентина Петровна замечает:
— Если б сняли штаны, куда б его взяли?
Мы сидим на диване в уютной квартире четы Соколовых, листаем семейный фотоальбом. Супруги вспоминают прожитую жизнь, которая прошла в родном Лианозове.
Все 26 лет службы Валентин Николаевич медицинский диагноз держал в строгом секрете. И только лишь близкие родственники знали, какие неимоверные физические и моральные трудности испытывал глава их семьи.
Соколов служил в различных должностях, 20 лет — постовым милиционером. Служил достойно и с честью, считая это дело главным в своей жизни. Его фотография постоянно находилась на Доске Почёта.
— Очень не хотелось, чтобы меня считали инвалидом войны, — запальчиво говорит Валентин Николаевич. — Ведь меня же весь посёлок знает: видели, что я милиционер, на службе, всё время был в форме.
Соколову не раз приходилось участвовать в схватках с преступниками и задерживать их. Первое боевое крещение после войны было весной 1954 года. Валентин сдал оружие и возвращался со службы из 3-го дивизиона вневедомственной милиции домой в Долгопрудный. Вышел на станции Лианозово, чтобы сесть на автобус. Неожиданно к нему подбежала женщина, исцарапанная, в разорванной кофточке, и сообщила, что в женском туалете на неё напал преступник. Валентин вместе с ней сразу поспешил к туалету и там, прямо нос к носу, столкнулся с крепким молодым человеком. При виде милиционера тот рванулся бежать. Но Соколов успел схватить его за рукав, началась схватка.
— Вдруг я почувствовал, — вспоминает рассказ Валентин Николаевич, — что одна из широких резинок, державших защитное устройство на ноге, сползла вниз к повреждённому участку седалищного нерва и меня словно током бьёт по ноге. Парень воспользовался заминкой, успел встать на ноги и, наверное, убежал бы, но я в лежачем положении схватил его за ноги, дернул на себя, и он так сильно стукнулся головой о булыжник, что не сразу очухался. В этот момент сделать загиб руки за спину было достаточно просто. Я попросил окруживших нас зевак позвать милиционера-орудовца, стоявшего на перекрёстке у железнодорожного переезда на Дмитровском шоссе. Вместе с ним привезли задержанного в 11-е отделение милиции… Тогда я был ещё молодой, только начинал работать в милиции, — добавляет с улыбкой Валентин Николаевич, — и это задержание зафиксировали не мне, а тому инспектору-орудовцу. А мне потом объяснили, что я должен был взять у дежурного справку, что задерживал, написать рапорт и привезти эту справку в свой ведомственный 3-й дивизион. И тогда за мной числилось бы задержание. Но мы не за справки служили, главное — чтобы всякая мразь, насильники, бандиты сидели в тюрьме.
Потом было ещё немало инициативных задержаний, особенно в период службы до перехода в охрану банка.
В 1957 году в посёлке Северном группа хулиганов буквально терроризировала местную молодёжь. Дошло до того, что в Доме культуры в лесопарке они захватили танцплощадку и с тех, кто хотел танцевать, брали деньги. От населения поступало много жалоб. Начальник отделения майор Еськин дал задание обезвредить и задержать преступников. Валентин Соколов был тогда милиционером патрульно-постовой службы в звании старшего сержанта милиции.
— Вот как раз я и встретил их в автобусе, — рассказывает Валентин Николаевич. — Их четверо было тогда, главарь и ещё трое. Они за проезд никогда не платили. Как только я сел в автобус, кондукторша сразу жалуется: вот они не платят. Я требую: заплатите за проезд, а другой говорит, надо, мол, ему 2 рубля 87 копеек заплатить. Водка тогда столько стоила. Вот так вели себя по-хулигански, дерзили. Ну, думаю, сейчас доедем до моего поста, на автостанцию, по-другому поговорим. Там как раз был Саша Катков, которого я должен был сменить на дежурстве. И когда автобус подъехал, я сразу рукой дал знак Каткову. Шофёру приказал переднюю дверь не открывать, только заднюю, сам встал возле этой двери. А главарь, как только дверь открылась, развернулся, мне со всего размаху кастетом саданул в переносицу и сразу выпрыгнул. Но вот что значит взаимовыручка, Саша так ловко подставил ногу, что главарь рухнул на асфальт. Мы его сразу и скрутили. Его кореша на подмогу ринулись — Саша выхватил пистолет, выстрелил пару раз над головой, сразу остудил их пыл. Доставили всех в отделение. Потом Тимирязевский районный суд присудил главарю шайки всего один год лишения свободы, правда, строго режима. За то, что пролил кровь сотрудника милиции.
Все эти годы Валентин Соколов тщательно скрывал свою инвалидность, под различными предлогами прятал «белый билет» — свидетельство об освобождении от воинской обязанности. Когда «припекало», чтобы спастись от разоблачения, находил очередное милицейское подразделение и брал туда перевод. Сменить пришлось множество подразделений: 3-й дивизион, Тимирязевский РОВД, 82-е и 32-е отделения милиции, отдел милиции по охране гидросооружений. Конечно, такая ситуация угнетала, и Соколов решил обратиться в райвоенкомат по месту жительства и попросить признать его годным хотя бы к нестроевой службе. На военно-врачебную комиссию он пришёл в полном милицейском обмундировании с постовой сумкой на боку. Врач-невропатолог Надежда Алексеевна Беликова, у которой лечился Соколов, произнесла: «Вот, глядите на этого молодца! Кому, как не ему, служить!».
И вскоре он получил заветный военный билет.
Так ветеран войны вновь стал на военный учёт. Но вскоре его «разоблачили» кадровики Калининского РОВД. Соколова вызвали в Управление кадров ГУВД, подвергли настоящему допросу: как и при каких обстоятельствах попал на работу в органы МВД. Старшину милиции, фронтовика обвинили ни много ни мало — в обмане государства! И предложили немедленно написать рапорт об увольнении по собственному желанию или же пройти ОВВК ГУВД. И то и другое означало одно: конец службе Отечеству в рядах милиции. Никакие просьбы, уговоры, обещания нести службу доблестно и без послаблений в сердцах кадровиков отклика не нашли. Никто не хотел брать на себя ответственность за нарушение инструкций.
Соколов категорически отказался писать рапорт об отставке и бросился искать защиту.
— И я нашёл эту защиту, — говорит потеплевшим голосом Валентин Николаевич. — У главного редактора газеты «На боевом посту» капитана Кречета. До сих пор вспоминаю его добрым словом. Он отправил несколько писем в Управление кадров, его слова и аргументы были такими вескими, что кадровики сдались. Вот что значит журналист-профессионал! Но самым убедительным был довод, что Алексей Маресьев без обеих ног профессионально, отважно, блестяще воевал с немцами. А старшина Соколов, который служит безупречно, является примером в коллективе, должен быть уволен?! Мол, нельзя разбрасываться такими людьми. В общем, отстоял меня.
Старшину Соколова с лёгкой руки главного редактора газеты назначили на службу по охране Калининского отделения государственного банка, где он прослужил ещё 14 лет.
По выходу на пенсию Соколова направили на ОВВК ГУВД на предмет определения годности к военной службе. Председатель ОВВК майор Артамонов, увидев человека с покалеченной ногой, никак не мог понять, при каких обстоятельствах старшина получил это ранение и как вообще попал в органы внутренних дел. Соколов представил все справки о ранениях. После этого ОВВК вынесла решение вернуть ветерану военную группу инвалидности. На протезном заводе ему изготовили такой же протезно-ортопедический аппарат, как и в 1946 году: две пары ортопедической обуви на год —
зимнюю и летнюю.
— А самое главное, — замечает Валентин Николаевич, — в 1976 году по заключению МосгорВТЭК меня включили в списки на обеспечение транспортным средством с ручным управлением и направили на бесплатные курсы по вождению автомобиля «Запорожец». За свою пенсионерскую жизнь я изъездил четыре «Запорожца», «Москвич» и вот теперь — «Лада», которая сейчас стоит у меня в гараже. А «Запорожец»-трудяга меня здорово выручал.
Мы продолжаем разговор, Валентин Николаевич показывает фотоснимки дачного дома.
— Я чего только не возил на «Запорожце»: и кирпичи, и блоки, и тёс, и брусья. Как едешь на дачу, так грузишься стройматериалом.
— Дача у вас красивая. Сами строили?
— Да, всё своими руками, долго строил. Дом-то не из брусьев сделан: стояки и еще две стенки. А красивый, так это дочка Маринка у нас красиво рисует…
Но теперь ветерану уже не съездить на дачу, не отвезти в поликлинику жену, не встретиться на слёте фронтовиков родной 26-й гвардейской стрелковой дивизии, где он является членом Совета ветеранов. Потому что по постановлению Бабушкинского районного суда Валентина Николаевича Соколова лишили права управления транспортным средством на один год. За то самое ДТП с «Фордом», который получил скользящие царапины.
— Лучше бы сразу расстреляли, — с горечью говорит ветеран.
Постановление суда было, как гром среди ясного неба.
Самый ключевой момент в постановлении следует процитировать: «Вина Соколова В.Н. в совершении правонарушения подтверждается:
— …объяснениями Ч-ной Т.В., Соколова В.Н., оглашёнными в судебном заседании, из которых следует, что водитель автомобиля «Лада»-210740 уехал с места ДТП».
Валентин Николаевич полностью признаёт свою вину в совершённом ДТП, за исключением процитированного пункта, поэтому он отправил по этому поводу несколько жалоб в различные инстанции.
Нет необходимости комментировать постановление суда и работу инспектора на месте ДТП. Должностные лица исправно исполнили свои обязанности.
— Это каким же надо быть жестоким, бессердечным, чтобы так вот лишить инвалида Великой Отечественной войны возможности передвигаться по земле, — устало и уже без эмоций говорит Валентин Николаевич. — По сути дела, таким, как я, инвалидам вручают транспортные средства вместо ног, нам же очень трудно ходить. Но этого, видно, не поняли ни судья, ни инспекторы. В постановлении суда, кстати, написано: «При назначении наказания суд учитывает личность лица, обстоятельства, смягчающие ответственность, его тяжесть…». Да ничего они не учли…
Валентина Петровна вздыхает:
— Я прожила с Валей всю жизнь, и знаю, как трудно ему было служить. Конечно, нужно было разобраться. Ему бы самому на суде поприсутствовать, а он не мог, был инсульт. Если бы он появился в суде, может быть, и не случилось этого…
Потускневший блеск фронтовых орденов и медалей вряд ли растопит сердца равнодушных исполнителей закона. Ведь закон для всех одинаков! И весь сказ. Милосердие, чувство справедливости — понятия неподзаконные.
Жаль только, что жизнь наших фронтовиков уже так коротка. Их всё меньше и меньше среди нас…
Мы подходим к окну. Вид с семнадцатого этажа — городской пейзаж: многоэтажки, трассы, дорожные развязки. Соколов показывает место, где когда-то стоял его 3-й дивизион, охранявший 3-й лагерный пункт. Теперь тут жилой массив. Показал и свою «Ладу» под окном на стоянке. Кто-то опять, как специально, поставил перед ней автомобиль так, что не выехать. Фронтовик на это спокойно реагирует:
— Ничего, мы прорвёмся! Обязательно прорвёмся!
Сергей ВОЛОГОДСКИЙ,
фото автора
и из архива В.Н. СОКОЛОВА
подписи к фото:
особый случяай:
Валентин Николаевич с «любимым» протезом
2 особый случай:
Старшина милиции Валентин Соколов
Прибывший на место инцидента инспектор для выезда на ДТП отдельного батальона ДПС ГИБДД УВД по СВАО установил, что виновным является водитель «Лады».Для человека здорового, полного сил, небольшое ДТП — это всего лишь страховой случай с издержками времени на ремонт. Иное дело — для пенсионера в преклонном возрасте.
— За 40 лет водительского стажа у меня не было серьёзных ДТП, — с горечью рассказывает Валентин Николаевич. — Аварии случались, но виновными в этих ДТП был не я. Два раза в мой «Запорожец» въезжали: один раз — «Фольксваген», второй раз — «Жигули». Пришлось судиться, присудили оплату, 13 тысяч заплатил водитель Жигулей.
Волнения, пережитый стресс после аварии сказались на здоровье ветерана: он на целый месяц в больницу слёг с инсультом. И он, конечно, физически не смог прийти на заседание Бабушкинского районного суда г. Москвы, где рассматривалось совершённое им административное правонарушение. Не смог в течение десяти дней в соответствии со статьёй 4 Закона «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» в редакции Федерального закона от 14 декабря 1995 года обжаловать действия должностных лиц отдельного батальона ДПС.
Впрочем, Соколов даже предположить не мог, что будет такой «приговор».
…В далёком июне 1944 года деревенский парень Валя Соколов пришёл с войны на костылях инвалидом второй группы. Пожизненный медицинский диагноз гласил: «Тяжёлое ранение правого бедра разрывной пулей. Деформирующий артроз правого коленного сустава, травматический неврит седалищного нерва с чувствительными расстройствами, порез стопы, укорочение стопы на 3 сантиметра». Перед молодым парнем встал выбор: смириться с участью инвалида войны или же остаться в строю. И Валентин Соколов решил бороться за это право. О его уникальной судьбе в феврале 2008 году в очерке «Незамеченный подвиг» писала «Петровка, 38». Ветеран бережно хранит эту публикацию.
В 1949 году Валентин Соколов приехал в Москву. Инвалид, освобождённый от воинской обязанности, профессии нет, образование — пять классов. Но было огромное желание служить Родине, причём именно в Московской Краснознамённой милиции. Как же инвалиду удалось попасть в строй? Оказывается, Валентин Николаевич собственноручно спроектировал и смастерил устройство, которое на больной ноге позволяло ходить даже не хромая. В поликлинике ГУВД его диагноз никому не был известен, и в карте не значился.
— На комиссии не раздевали полностью, только до пояса, — с улыбкой вспоминает ветеран. — Вот и подумал: есть возможность скрыть свой недуг. Так оно и получилось.
Валентина Петровна замечает:
— Если б сняли штаны, куда б его взяли?
Мы сидим на диване в уютной квартире четы Соколовых, листаем семейный фотоальбом. Супруги вспоминают прожитую жизнь, которая прошла в родном Лианозове.
Все 26 лет службы Валентин Николаевич медицинский диагноз держал в строгом секрете. И только лишь близкие родственники знали, какие неимоверные физические и моральные трудности испытывал глава их семьи.
Соколов служил в различных должностях, 20 лет — постовым милиционером. Служил достойно и с честью, считая это дело главным в своей жизни. Его фотография постоянно находилась на Доске Почёта.
— Очень не хотелось, чтобы меня считали инвалидом войны, — запальчиво говорит Валентин Николаевич. — Ведь меня же весь посёлок знает: видели, что я милиционер, на службе, всё время был в форме.
Соколову не раз приходилось участвовать в схватках с преступниками и задерживать их. Первое боевое крещение после войны было весной 1954 года. Валентин сдал оружие и возвращался со службы из 3-го дивизиона вневедомственной милиции домой в Долгопрудный. Вышел на станции Лианозово, чтобы сесть на автобус. Неожиданно к нему подбежала женщина, исцарапанная, в разорванной кофточке, и сообщила, что в женском туалете на неё напал преступник. Валентин вместе с ней сразу поспешил к туалету и там, прямо нос к носу, столкнулся с крепким молодым человеком. При виде милиционера тот рванулся бежать. Но Соколов успел схватить его за рукав, началась схватка.
— Вдруг я почувствовал, — вспоминает рассказ Валентин Николаевич, — что одна из широких резинок, державших защитное устройство на ноге, сползла вниз к повреждённому участку седалищного нерва и меня словно током бьёт по ноге. Парень воспользовался заминкой, успел встать на ноги и, наверное, убежал бы, но я в лежачем положении схватил его за ноги, дернул на себя, и он так сильно стукнулся головой о булыжник, что не сразу очухался. В этот момент сделать загиб руки за спину было достаточно просто. Я попросил окруживших нас зевак позвать милиционера-орудовца, стоявшего на перекрёстке у железнодорожного переезда на Дмитровском шоссе. Вместе с ним привезли задержанного в 11-е отделение милиции… Тогда я был ещё молодой, только начинал работать в милиции, — добавляет с улыбкой Валентин Николаевич, — и это задержание зафиксировали не мне, а тому инспектору-орудовцу. А мне потом объяснили, что я должен был взять у дежурного справку, что задерживал, написать рапорт и привезти эту справку в свой ведомственный 3-й дивизион. И тогда за мной числилось бы задержание. Но мы не за справки служили, главное — чтобы всякая мразь, насильники, бандиты сидели в тюрьме.
Потом было ещё немало инициативных задержаний, особенно в период службы до перехода в охрану банка.
В 1957 году в посёлке Северном группа хулиганов буквально терроризировала местную молодёжь. Дошло до того, что в Доме культуры в лесопарке они захватили танцплощадку и с тех, кто хотел танцевать, брали деньги. От населения поступало много жалоб. Начальник отделения майор Еськин дал задание обезвредить и задержать преступников. Валентин Соколов был тогда милиционером патрульно-постовой службы в звании старшего сержанта милиции.
— Вот как раз я и встретил их в автобусе, — рассказывает Валентин Николаевич. — Их четверо было тогда, главарь и ещё трое. Они за проезд никогда не платили. Как только я сел в автобус, кондукторша сразу жалуется: вот они не платят. Я требую: заплатите за проезд, а другой говорит, надо, мол, ему 2 рубля 87 копеек заплатить. Водка тогда столько стоила. Вот так вели себя по-хулигански, дерзили. Ну, думаю, сейчас доедем до моего поста, на автостанцию, по-другому поговорим. Там как раз был Саша Катков, которого я должен был сменить на дежурстве. И когда автобус подъехал, я сразу рукой дал знак Каткову. Шофёру приказал переднюю дверь не открывать, только заднюю, сам встал возле этой двери. А главарь, как только дверь открылась, развернулся, мне со всего размаху кастетом саданул в переносицу и сразу выпрыгнул. Но вот что значит взаимовыручка, Саша так ловко подставил ногу, что главарь рухнул на асфальт. Мы его сразу и скрутили. Его кореша на подмогу ринулись — Саша выхватил пистолет, выстрелил пару раз над головой, сразу остудил их пыл. Доставили всех в отделение. Потом Тимирязевский районный суд присудил главарю шайки всего один год лишения свободы, правда, строго режима. За то, что пролил кровь сотрудника милиции.
Все эти годы Валентин Соколов тщательно скрывал свою инвалидность, под различными предлогами прятал «белый билет» — свидетельство об освобождении от воинской обязанности. Когда «припекало», чтобы спастись от разоблачения, находил очередное милицейское подразделение и брал туда перевод. Сменить пришлось множество подразделений: 3-й дивизион, Тимирязевский РОВД, 82-е и 32-е отделения милиции, отдел милиции по охране гидросооружений. Конечно, такая ситуация угнетала, и Соколов решил обратиться в райвоенкомат по месту жительства и попросить признать его годным хотя бы к нестроевой службе. На военно-врачебную комиссию он пришёл в полном милицейском обмундировании с постовой сумкой на боку. Врач-невропатолог Надежда Алексеевна Беликова, у которой лечился Соколов, произнесла: «Вот, глядите на этого молодца! Кому, как не ему, служить!».
И вскоре он получил заветный военный билет.
Так ветеран войны вновь стал на военный учёт. Но вскоре его «разоблачили» кадровики Калининского РОВД. Соколова вызвали в Управление кадров ГУВД, подвергли настоящему допросу: как и при каких обстоятельствах попал на работу в органы МВД. Старшину милиции, фронтовика обвинили ни много ни мало — в обмане государства! И предложили немедленно написать рапорт об увольнении по собственному желанию или же пройти ОВВК ГУВД. И то и другое означало одно: конец службе Отечеству в рядах милиции. Никакие просьбы, уговоры, обещания нести службу доблестно и без послаблений в сердцах кадровиков отклика не нашли. Никто не хотел брать на себя ответственность за нарушение инструкций.
Соколов категорически отказался писать рапорт об отставке и бросился искать защиту.
— И я нашёл эту защиту, — говорит потеплевшим голосом Валентин Николаевич. — У главного редактора газеты «На боевом посту» капитана Кречета. До сих пор вспоминаю его добрым словом. Он отправил несколько писем в Управление кадров, его слова и аргументы были такими вескими, что кадровики сдались. Вот что значит журналист-профессионал! Но самым убедительным был довод, что Алексей Маресьев без обеих ног профессионально, отважно, блестяще воевал с немцами. А старшина Соколов, который служит безупречно, является примером в коллективе, должен быть уволен?! Мол, нельзя разбрасываться такими людьми. В общем, отстоял меня.
Старшину Соколова с лёгкой руки главного редактора газеты назначили на службу по охране Калининского отделения государственного банка, где он прослужил ещё 14 лет.
По выходу на пенсию Соколова направили на ОВВК ГУВД на предмет определения годности к военной службе. Председатель ОВВК майор Артамонов, увидев человека с покалеченной ногой, никак не мог понять, при каких обстоятельствах старшина получил это ранение и как вообще попал в органы внутренних дел. Соколов представил все справки о ранениях. После этого ОВВК вынесла решение вернуть ветерану военную группу инвалидности. На протезном заводе ему изготовили такой же протезно-ортопедический аппарат, как и в 1946 году: две пары ортопедической обуви на год —
зимнюю и летнюю.
— А самое главное, — замечает Валентин Николаевич, — в 1976 году по заключению МосгорВТЭК меня включили в списки на обеспечение транспортным средством с ручным управлением и направили на бесплатные курсы по вождению автомобиля «Запорожец». За свою пенсионерскую жизнь я изъездил четыре «Запорожца», «Москвич» и вот теперь — «Лада», которая сейчас стоит у меня в гараже. А «Запорожец»-трудяга меня здорово выручал.
Мы продолжаем разговор, Валентин Николаевич показывает фотоснимки дачного дома.
— Я чего только не возил на «Запорожце»: и кирпичи, и блоки, и тёс, и брусья. Как едешь на дачу, так грузишься стройматериалом.
— Дача у вас красивая. Сами строили?
— Да, всё своими руками, долго строил. Дом-то не из брусьев сделан: стояки и еще две стенки. А красивый, так это дочка Маринка у нас красиво рисует…
Но теперь ветерану уже не съездить на дачу, не отвезти в поликлинику жену, не встретиться на слёте фронтовиков родной 26-й гвардейской стрелковой дивизии, где он является членом Совета ветеранов. Потому что по постановлению Бабушкинского районного суда Валентина Николаевича Соколова лишили права управления транспортным средством на один год. За то самое ДТП с «Фордом», который получил скользящие царапины.
— Лучше бы сразу расстреляли, — с горечью говорит ветеран.
Постановление суда было, как гром среди ясного неба.
Самый ключевой момент в постановлении следует процитировать: «Вина Соколова В.Н. в совершении правонарушения подтверждается:
— …объяснениями Ч-ной Т.В., Соколова В.Н., оглашёнными в судебном заседании, из которых следует, что водитель автомобиля «Лада»-210740 уехал с места ДТП».
Валентин Николаевич полностью признаёт свою вину в совершённом ДТП, за исключением процитированного пункта, поэтому он отправил по этому поводу несколько жалоб в различные инстанции.
Нет необходимости комментировать постановление суда и работу инспектора на месте ДТП. Должностные лица исправно исполнили свои обязанности.
— Это каким же надо быть жестоким, бессердечным, чтобы так вот лишить инвалида Великой Отечественной войны возможности передвигаться по земле, — устало и уже без эмоций говорит Валентин Николаевич. — По сути дела, таким, как я, инвалидам вручают транспортные средства вместо ног, нам же очень трудно ходить. Но этого, видно, не поняли ни судья, ни инспекторы. В постановлении суда, кстати, написано: «При назначении наказания суд учитывает личность лица, обстоятельства, смягчающие ответственность, его тяжесть…». Да ничего они не учли…
Валентина Петровна вздыхает:
— Я прожила с Валей всю жизнь, и знаю, как трудно ему было служить. Конечно, нужно было разобраться. Ему бы самому на суде поприсутствовать, а он не мог, был инсульт. Если бы он появился в суде, может быть, и не случилось этого…
Потускневший блеск фронтовых орденов и медалей вряд ли растопит сердца равнодушных исполнителей закона. Ведь закон для всех одинаков! И весь сказ. Милосердие, чувство справедливости — понятия неподзаконные.
Жаль только, что жизнь наших фронтовиков уже так коротка. Их всё меньше и меньше среди нас…
Мы подходим к окну. Вид с семнадцатого этажа — городской пейзаж: многоэтажки, трассы, дорожные развязки. Соколов показывает место, где когда-то стоял его 3-й дивизион, охранявший 3-й лагерный пункт. Теперь тут жилой массив. Показал и свою «Ладу» под окном на стоянке. Кто-то опять, как специально, поставил перед ней автомобиль так, что не выехать. Фронтовик на это спокойно реагирует:
— Ничего, мы прорвёмся! Обязательно прорвёмся!
Сергей ВОЛОГОДСКИЙ,
фото автора
и из архива В.Н. СОКОЛОВА
подписи к фото:
особый случяай:
Валентин Николаевич с «любимым» протезом
2 особый случай:
Старшина милиции Валентин Соколов