С незапамятных времён средство передвижения, будь то «рыжий конь» либо «конь железный», всегда было предметом преступных посягательств. В наши дни такой криминальный бизнес, как угон и продажа краденых автомобилей — в целом виде или запчастями — весьма доходное дело и во всем мире уверенно занимает третье место после торговли оружием и наркотиками. Правда, сегодняшние мои собеседники крайне негативно относятся к смешению понятий «угон» и «кража», поскольку в профессиональной среде под первым понимают неправомерное завладение без цели хищения. Поэтому в контексте нашего разговора будем оперировать статистикой краж.

Согласно этой самой статистике, в 2018 году по Москве было зарегистрировано 2544 преступления данной категории. Много это или мало для подобного мегаполиса? Если сравнить с цифрами 2012 года, когда было украдено 11 тысяч автомобилей, резкое снижение налицо. Обращаясь к статистике этого года, узнаю, что за 5 прошедших месяцев было похищено 798 машин. Что ровно на 200 единиц меньше цифры, зафиксированной годом ранее. Однако, по словам начальника профильного отдела МУРа полковника полиции Александра Тучкова, подобное снижение «резким» вовсе и не являлось. Кривая краж шла вниз постепенно, от года к году. Благодаря чему? Да и вообще, может, это лишь зарегистрированные цифры, в то время как реальность куда мрачнее?

В разговор вступает заместитель Тучкова полковник полиции Александр Стёпин:

— В наше время скрывать реальное положение дел практически невозможно. Во-первых, пострадавший автовладелец обязательно подаст заявление, понимая, что украденный у него автомобиль впоследствии может проявиться где угодно и стать орудием какого-либо преступления. Во-вторых, большинство единиц частного автопарка застраховано по системе КАСКО, а никакая страховая компания не примет заявления об угоне без наличия официальных полицейских документов.

На вопрос, что позволило столь существенно снизить пугающие цифры, Стёпин отвечает:

— Профилактика данного вида преступлений, в частности увеличение количества камер видеонаблюдения. Машин-невидимок почти не осталось.

Но не означает ли это, что в подобном успехе заслуги полицейских нет и вовсе? На это резонно возражает Александр Тучков:

— Сами камеры преступников не ловят. Они, безусловно, помогают воспроизвести картину преступления и в ряде случаев даже заменяют человека. Например, за счёт роста числа средств видеофиксации произошло некоторое количественное сокращение ряда подразделений ГИБДД. Но сыщика камера заменить не в состоянии.

В разговоре выясняется, что и преступники меняют тактику в соответствии с «веяниями времени». Например, будучи осведомлёнными о наличии камер по «пути отступления», преступники только в городской черте ухитряются по 2-3 раза сменить регистрационный номер похищенного автомобиля.

От разговора о регистрации преступлений переходим к проценту их раскрываемости. Узнав его (цифру я назову ниже), задаю своим собеседникам вопрос: насколько в названной цифре заключена «недоработка» подразделений ГИБДД?

— Большая часть машин (практически 90%) похищается в ночное время. Когда граждане мирно спят и, соответственно, упускают наиболее благоприятное время для сигнала к задержанию «по горячим следам». Ну а то относительно незначительное количество, которое похищается в дневное время, и даёт возможность введения плана «Перехват», в условиях такого мегаполиса, как Москва, с его, мягко говоря, плотным графиком движения, резко затрудняет мобильность полицейских.

Кроме того, организовать себе большой запас по времени угонщик в состоянии и светлым днём. В последнее время пальма первенства в «дневных» угонах — за временными стоянками, т. н. перехватывающими парковками у станций метро. Не секрет, что в наши дни значительная часть горожан добирается до нужных им мест в центре города «комплексно»: часть пути преодолев за рулем, а затем — спускаясь в метро. Так вот, отследить водителя, предположительно надолго оставившего машину, легче лёгкого. Чем и пользуются угонщики, — говорит Тучков.

Теперь — непосредственно о цифрах раскрываемости преступлений. В 2012 она составляла 5,4%, в 2018 — 11,9%. И ведь, казалось бы, чем больше угонов, тем и раскрывать легче чисто технологически. С учетом серийности и прочих факторов. Задержание одного угонщика давало сыщикам шанс на раскрытие серии угонов. Так что одновременно со снижением частоты угонов логично было бы ожидать и снижения процента раскрываемости. Ан нет: сами видите — он ощутимо вырос. И это во время, когда среднее количество краж по Москве стало составлять 4-5 машин за сутки, против 30-40 в прежние годы. Мысленно записываем сыщикам МУРа большой плюс.

Попутно развенчивается ещё один миф — о зависимости степени «угоняемости» автомобиля от его стоимости. Оказывается, такой градации нет. Просто дешёвые авто, составляющие массовый сегмент, чаще угоняют «под разбор» на автозапчасти, дорогостоящие для сбыта «целиком».

В разговоре с сыщиками всплывают и такие интересные детали, как забота автоконцернов о степени защиты своих изделий, которая далеко не всегда совпадает с ценой. Некоторые производители придают защите от угонов второстепенное значение, но публиковать эти сведения здесь было бы очевидной «антирекламой» ряду концернов, поэтому заинтересованных читателей отсылаю к профильным публикациям на данную тему.

Желая привычно вооружить читателя советами от специалистов, узнаю, что процентов 90 похищаемых машин не были оборудованы дополнительными системами защиты, помимо штатной сигнализации. А ведь «штатка» преодолевается простым программатором, когда к диагностическому разъёму угонщик «подписывает» дополнительный ключ.

Дополнительно моргающие огоньки вполне могут заставить злоумышленника передумать похищать вашу машину. А уж такие надёжные механические приспособления, как замок с антипроворотной системой, вынудят его отказаться от попытки угона даже после открытия салона. Сыщики говорят, что подобную картину не раз наблюдали на записях видеокамер.

Наконец, задаю собеседникам ещё один вопрос, логично вытекающий из услышанного ранее. Когда именно в дело вступает специализированный отдел, что является признаками, характеризующими их приоритет по отношению к розыскникам столичных округов? На него мне отвечает Александр Тучков:

— Ситуацию по городу мы отслеживаем на постоянной основе. Как только в общем потоке выявляем характерный признак, например, серийность — по способу хищения, по моделям, по направлению увода автомобилей — сразу приступаем к работе. Округа в большей степени заинтересованы в раскрытии преступлений в собственных географических рамках, мы же отвечаем за город в целом. И наша задача — в интересах дела скоординировать совместную работу.

Артём КИРПИЧЁВ, фото Александра КУДРЯВЦЕВА