Так утверждает старший оперуполномоченный подполковник полиции Василий Иванович Фирстов — «автор» и непосредственный участник раскрытия многих громких уголовных дел. Однако главным подвигом своей команды он считает отнюдь не поимку преступников, а спасение людей из объятого пламенем здания. Без ложной скромности Василий Иванович признаётся, что до сих пор, вспоминая то морозное январское утро 2010 года, он испытывает гордость за своих коллег. Ведь именно благодаря им — сотрудникам щукинского ОВД, оказавшимся на месте ЧП раньше пожарной команды, удалось сохранить жизни девятерым пациентам НИИ трансплантологии.

Подполковник Фирстов не только рассказал, но и показал мне больничный корпус (сейчас он на реконструкции) ФГБУ «Федеральный научный центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова» (далее НИИ трансплантологии), в котором произошло возгорание. Параллельно он провёл экскурсию по «местам былой славы» преступников, некогда населявших Щукинский район.

— Вот на этом самом месте была совершена целая серия разбойных нападений, — Василий Иванович указал рукой на небольшой сквер, который и парком не назовёшь, тем не менее, место тёмное и укромное. — Именно здесь, неподалёку от станции метро «Щукинская», орудовал грабитель. Он настолько уверовал в свою безнаказанность, что во время нападений представлялся: на случай, если потерпевшие захотят обратиться в правоохранительные органы.

Фирстов рассказал, что то был не человек, а терминатор: двухметровый рост, широченные плечи, стальные мускулы. Он просто подходил к группе отдыхающих в парке и, угрожая ножом, требовал отдать ему все ценные вещи и, как правило, жертвы повиновались, осознавая, что перечить себе дороже.

— Во время задержания он проявил недюжинные способности. Имея три пулевых ранения, а все выстрелы были произведены по-милицейски точно — по ногам, с выбитой коленной чашечкой, он преодолел порядка 3-х километров. Его не сразу смогли догнать двое физически подготовленных милиционеров. Мы до сих пор гадаем, как он вообще мог передвигаться с такими повреждениями. Но самое интересное, что он потерял буквально каплю крови. У врача глаза на лоб полезли, когда он разрезал штанину и увидел три дыры в ногах: две пули прошли навылет, третья застряла в колене. Он регулярно занимался спортом, его тело было настолько накачано, что мышцы тут же стягивались, потому и крови не было.

Как часто в работу сотрудников правоохранительных органов вмешивается случай, так и в деле о найденном в заброшенном доме обезглавленном трупе мужчины не обошлось без «перста судьба».

— После обнаружения тела начались поиски преступника. Собирая по крупицам улики и сведения, удалось выяснить имя и фамилию преступника. База данных в то время была скудной, даже отчества не было известно. Спустя две недели было принято решение спуститься в коллектор — место возможного пребывания убийцы. Весь отдел, включая начальника криминальной милиции, закупил фонари и выехал на место. Задержавшись у машины, я заметил прилично одетого молодого человека с кожаной чёрной папкой в руках и узнал его. Он ничем не выделялся в толпе, но у меня не было сомнений в том, что это и есть разыскиваемый, настолько явственно за две недели поисков я представил его лицо, опираясь на приметы подозреваемого, полученные со слов немногочисленных свидетелей. Я окликнул молодого человека по имени, он доверчиво подошёл и, ничего не подозревая, начал вести беседу, пытаясь вспомнить, где же мы с ним познакомились. Подоспела вся группа, гражданина отвезли в отдел, где он, наконец, осознал, что произошло. Успокоившись, задержанный признался, что несколько недель назад украл с территории какого-то завода рулон наждачной бумаги. Мы опешили. Какой ещё рулон? В конце концов, он рассказал и об убийстве. Выяснилось, что этот гражданин «сколотил» группу из бомжей. Все заработанные за день деньги они отдавали своему самопровоз-
глашённому шефу, взамен могли получить его покровительство. Пострадавший похитил половину «общака», порядка 7 тысяч, на то время деньги большие, и в назидание «босс» отрубил сапёрной лопатой голову бомжу на глазах у всех.

Мы прошли на территорию НИИ трансплантологии. Корпус, который нас интересовал, был окружён экскаваторами и песчаными холмами. Внешние стены облицевали новой жёлтой плиткой, а вот пожарная лестница осталась в прежнем состоянии запустения. Правда, поспешивший нам навстречу охранник заверил, что и её в ближайшее время будут ремонтировать.

— Посмотри, какой он ненадёжный, — Василий Иванович указал на ржавый швеллер, призванный держать ступени. — На эту лестницу без слёз не взглянешь, а мы по ней карабкались вчетвером. В один из выходных дней, когда я был назначен ответственным по ОВД «Щукино», от дежурного поступило сообщение о возгорании. Вместе со мной на место происшествия выехали тогда ещё капитан милиции Михаил Гапеев и лейтенант милиции Владимир Подавалов. Машину мы оставили за углом, чтобы не перегораживать въезд пожарному транспорту. Во дворе к нам подбежала медсестра и попросила о помощи, сказав, что в одном из горящих корпусов есть люди. В палатах царила паника, даже сотрудники больницы потеряли самообладание. И пациентов, и без того пребывавших в тяжелейшем состоянии (добрая половина находилась на аппаратах жизненного обеспечения, у них отсутствовали почки, лёгкие, был даже мужчина, подключённый к аппарату «искусственное сердце»), сгоряча предлагали выбрасывать из окон, чтобы они не задохнулись. Всё происходило в темноте, так как электричество отключилось, заряда аппаратов хватило бы ненадолго, поэтому нам было необходимо действовать оперативно и слаженно. Как выяснилось позже, электрощитовая была завалена пластиком, который при горении выделял отравляющее вещество. Схватив и намочив простыни, Михаил и Владимир начали затыкать все щели, в том числе вентиляционные люки, через которые ядовитые пары просачивались в палаты. Путь отступления был только один — пожарная лестница. Вместе с тяжёлыми аппаратами (вес некоторых достигал 100 кг) мы выносили людей по одному из здания и сразу же грузили в подъезжавшие кареты скорой помощи. Январь был морозным, температура опустилась до минус 25 градусов. Семерых из девяти пациентов из здания вынесла наша команда, двоих спасли пожарные. Каждый раз, оказываясь на этой хлипкой наружной пожарной лестнице, я опасался, что сейчас мы все вместе провалимся. Тяжелее всего было нести мужчину, подключённого к искусственному сердцу. Он просил оставить его и спасать других людей. Громадный аппарат влез в машину только лишь наполовину, много места занял переносной генератор, поддерживающий работу аппаратуры. Всю дорогу до больницы их пришлось придерживать, чтобы не потерять на трассе. Была постоянная опасность — аппараты грозили просто-напросто отключиться без электропитания. Больницу мы покинули чумазые и вымотанные, из ладоней сочилась кровь, но всё это было таким несущественным по сравнению с тем, что мы сумели сделать. Я горд тем, что, не поддавшись панике, мы успешно справились с задачей, несмотря на то, что эвакуация людей — не наша прерогатива. Не могу сказать, какие эмоции испытывал в тот момент, бояться было некогда, мы просто делали то, что должны были сделать, в такие моменты меньше всего беспокоишься о собственной безопасности.

Для оперуполномоченного работа на земле — лучшая закалка. Каждому сотруднику не раз доводилось оказываться в экстремальной ситуации. Кто-то скажет — геройство, а для них — обычные рабочие будни. По мнению Василия Ивановича, главное идти в уголовный розыск с готовностью полностью отдать себя службе и с полным осознанием всех трудностей и сложностей, с которыми сопряжена эта деятельность.

— У меня был отличный наставник, я прошёл «школу» Анатолия Васильевича Потехо — начальника уголовного розыска, который научил всем премудростям профессии, он любил повторять: «Я такой старый, но не устаревший». Уголовный розыск — это командная «игра», как я убеждён: «Один в поле не воин». Но до тех пор, пока в подразделении остаётся хотя бы один настоящий оперуполномоченный, розыск будет жить.

Юля ДАЛИДОВИЧ