Эта история — от одного из врачей нашего госпиталя, потомственного хирурга. После окончания мединститута его отец работал в небольшом райцентре. В городке все друг друга знали, а профессия врача была одной из самых уважаемых.

Уважаемая-то она уважаемая, но работнику местного отделения ГАИ Петру, обычно дежурившему на перекрёстке у хирургического отделения, была известна одна порочная наклонность хирургов. А точнее, их привычка снимать послеоперационный стресс «антишоковым» раствором (если кто не знает, его состав прост: 50% — медицинский спирт, 50% — глюкоза). И посему Пётр стабильно караулил поздним вечером отчаливающие с больничной парковки «жигули» да «запорожцы». И разумеется, со всей строгостью закона карал слегка «накативших» медиков. Те отвечали Петру взаимностью и лелеяли надежду отомстить. Правда, на их беду, Пётр был габаритов, да и здоровья богатырского.

Но вот однажды этому богатырю довелось тормозить мотоциклиста-нарушителя. Причём весьма оригинальным способом. Тот не обратил внимания на упреждающий взмах жезла, и Пётр, недолго думая, остановил его, прыгнув плашмя на седока всеми своими ста двадцатью килограммами. После инцидента оба попали в хирургию. Нарушитель — с переломами, а сопровождающий его Пётр — просто так, для профилактики, чтобы осмотрели ссадину на щиколотке правой ноги, полученную «в ходе задержания».

Трудно описать словами душевное ликование хирурга при виде Петра на кушетке с задранной штаниной и испуганными глазами. И так же трудно описать его самообладание, хватившее, чтобы это ликование ничем не выдать. Перед осмотром хирург тщательно вымыл руки, подошёл к больному, внимательно выслушал, где болит. Затем выдержал зловещую академическую паузу, вставив зачем-то фонендоскоп в уши, послушал что-то в коленке Петра. Наконец, покачал от безысходности головой и, обмакнув тупфер (ватную палочку) в пузырёк с йодом, быстро нарисовал угрожающую полоску, очертив ногу чуть выше щиколотки. Ещё подумал и изрёк:

— Извините, Пётр Иванович, нужен консилиум.

С этими словами врач вышел из кабинета, надо полагать, еле сдерживая смех.

Замерев от страшного слова «консилиум» и недвусмысленного рисунка на ноге, очевидно означающего ампутацию, Пётр сидел и ждал своей участи. Снаружи слышалась какая-то возня. Наконец, в кабинет с серьёзным лицом зашёл другой хирург, постарше. Посмотрев на маркировку йодом, он возмущённо вытер её ацетоном, различными латинскими словами ругая коллегу за некомпетентность. Пётр обрадовался было, поняв, что произошла врачебная ошибка, что молодой хирург-неуч незаконно покусился на его, Петра, конечность. Сердце бравого милиционера забилось ровнее.

Тем временем второй хирург, дотерев йодную линию, извинился перед Петром, мол, врач молодой, неопытный, а затем — рраз — и начертал похожую окружность чуть ниже колена. 

Пётр ойкнул и обмяк. От полного ступора его спас приход главврача. Тот, внимательно рассмотрев ногу, озабоченно покачал головой: «Ах, молодёжь, молодёжь…» Как мог, затёр спиртовой ваткой зловещий рисунок и нарисовал точно такой же. Но уже выше колена. 

От обморока Петра пробудил резкий запах нашатыря под носом. Придя в себя, Пётр был осчастливлен решением врачебного консилиума «спасать» ногу, не прибегая к ампутации.

Более Пётр Иванович в засадах у больничной парковки не сидел. А может, и врачи перестали стресс снимать. Об этом история умалчивает.

Артём КИРПИЧЁВ, рисунки Николая РАЧКОВА