«Надо было смотреть на прибор и «ювелирно» работать ручкой управления. Веки налились свинцом и упорно закрывали глаза, оставались лишь узкие щёлочки. Казалось, грудь сдавливают гигантские тиски. Вдохи получались короткими, частыми, прерывистыми.

Перегрузка нарастала. Её удушливая сила всё сильнее сдавливала грудь. Дышать можно было только животом… Во рту пересохло. Хотелось глотнуть, но глоток не получался. Я знал, что в любой момент разжатием пальцев левой руки, в которой я сжимал сигнальную тангенту, можно было прекратить все неприятности. Но тогда испытание не пошло бы в зачёт, и люди, которые терпеливо объясняли мне задачи эксперимента, напрасно потеряли бы драгоценное время». Такие ощущения возникают у каждого космонавта при испытаниях на центрифуге. Но человек, испытывающий это, не был космонавтом. Кто же это был такой?! Мало кто из вас слышал, что к полёту в Космос в 1965 году готовился наш коллега-журналист. И сегодня, когда всё человечество будет отмечать День космонавтики, мы решили рассказать вам о нём, космическом журналисте № 1, лауреате премии Союза журналистов СССР полковнике Михаиле Реброве.

«Мне довелось разговаривать с каждым космонавтом накануне старта и после полёта».

Михаил Фёдорович Ребров родился в Ленинграде в 1931 году в семье военнослужащего. Его отец принимал участие в войне по защите республиканской Испании, за что был удостоен звания Героя Республики. Прошёл всю Великую Отечественную и в звании генерал­майора уволился в запас. По его стопам пошёл и Михаил. После окончания школы он поступает в Москву, в МВТУ им. Н.Э. Баумана на факультет «Ракетная техника», но, поняв, что после окончания этого вуза будет приписан в запас, переводится в Военно­воздушную инженерную академию имени Н.Е. Жуковского. После её окончания служит инженером­лейтенантом в 49­м истребительном авиационном полку Московского округа ПВО. Званием офицера М.Ф. Ребров дорожил, офицером по духу оставался всю жизнь, по воспоминаниям сослуживцев и коллег был замечательным человеком, порядочность которого была для них эталоном. Ну а затем его судьба совершила неожиданный и самый настоящий кульбит — Михаил стал корреспондентом, а затем и редактором отдела журнала «Вестник воздушного флота» (позднее — «Авиация и космонавтика»). Однажды в часть обратились с просьбой написать заметку о жизни полка в московскую газету. Статью написал Михаил, она всем понравилась, и через некоторое время обратились с подобной просьбой ещё раз, так и пошло. Читая статьи Михаила Реброва, ловишь себя на мысли, что писал он не как офицер, военный инженер, а как талантливый журналист экстра­класса. Чтобы написать хороший текст, нужно грамотно, чётко и понятно излагать свои мысли, смотреть на факты объективно, докапываться до сути вопроса, уметь выражаться кратко, но интересно. Именно это и отличало авторский стиль Михаила Реброва.

Михаил и Людмила Ребровы на отдыхе в Сочи в санатории имени Ленина с семьями космонавтов Юрия Гагарина и Виктора Горбатко.1964 г.

Думаю, до сих пор молодым журналистам есть чему поучиться у него. В 1964 году военный журналист М.Ф. Ребров был переведён на работу в газету «Красная звезда» редактором отдела науки, техники и космонавтики и научным обозревателем, в которой проработал до конца жизни. Его главной темой стал Космос, главными героями — космонавты и те, кто создавал ракетно­космическую технику, прокладывал дорогу в космическое пространство. Как же получилось, что Михаил Фёдорович стал настоящим космическим Летописцем (из­под его пера вышло несколько тысяч статей, репортажей, очерков, а ещё — более 35 книг на космическую тематику, по которым можно проследить историю становления и развития отечественной космонавтики)? Какое событие стало отправной точкой? Ответ находим у него самого в статье «Точка не поставлена»: «С чего всё началось лично у меня? Рискуя заслужить обвинения в старомодности, всё же скажу: с полёта Юрия Гагарина. В тот исторический апрельский день 1961 года мне довелось быть на одном из командных пунктов ВВС, куда выводилась информация о полёте. Признаюсь: происходящее в утренние часы 12 апреля воспринималось совсем иначе, чем даже самые грандиозные свершения нынешнего времени… 108 коротких минут гагаринского рейса как бы стёрли грань между фантастикой и действительностью… Потряс не только сам факт — человек полетел в космос, облетел свою планету, увидел совсем иные звёзды и Землю с огромной высоты, но и то, что за этим стоит: в прошлом, настоящем и будущем.

Журналисты, среди которых М. Ребров и Я. Голованов, на конференции космонавтов перед полётом. Байконур. Фотография сегодня смотрится очень современно.

Была ли тогда мысль о себе: смог бы я, выдержал бы, хотел бы? Не было! Дерзкое желание пришло позже». После полёта Гагарина Михаил Ребров получил очередное редакционное задание — рассказать читателям о подготовке и тренировках космонавтов. Он отправился в Звёздный (тогда он назывался Зелёный) городок, чтобы побеседовать со специалистами, врачами, кандидатами в космонавты (его кредо журналиста прослеживается в дневниковой записи: «Наблюдай и вникай. Сам! Из многих журналистских заповедей эта, пожалуй, одна из главных»). И там, наблюдая за сложнейшей подготовкой к космическим полётам, понял, что «чем сто раз услышать, лучше хоть бы один раз пережить всё самому», чтобы рассказать людям правду о том, что увидел собственными глазами, что прочувствовал на себе. Поэтому и возникло желание лететь в космос. Именно об этом у него и возник разговор с Главным конструктором ракетно­космических систем страны Сергеем Павловичем Королёвым, человеком, который воплотил мечту землян о полётах в космос в реальность. Причём такой же разговор был у Королёва и с ещё одним журналистом — Ярославом Головановым, что говорит о том, что Сергей Павлович вынашивал идею о включении журналиста в состав одного из экипажей. Для прохождения медицинского обследования к космическому полёту были отобраны три журналиста — Михаил Ребров («Красная звезда»), Ярослав Голованов («Комсомольская правда») и радиожурналист Юрий Летунов. Успешно прошёл его и получил заключение комиссии о годности к тренировкам только Михаил Ребров. Почему именно он был выбран для будущего полёта? Центрифуги, сурдокамеры, вибростенды, многочисленные прыжки с парашютом, выживание в различных климатических условиях, занятия в гидробассейне, полёты на Ту­104 с имитацией невесомости, участие в испытаниях системы ручного управления при моделировании возвращения на Землю — всё это Михаил Ребров смог пройти и выдержать достойно, без каких­либо скидок освоил полный цикл подготовки, сдал все теоретические экзамены! Из воспоминаний жены Людмилы Васильевны Ребровой: «Как­то вечером Миша приехал домой после одной из тренировок и показал спину: она была вся синяя. У него был рост 1,90, а ложементы изготавливались для космонавтов, рост которых не превышал 1,70, и ему приходилось просто втискивать себя туда и терпеть на протяжении всей тренировки». Он действительно был готов к космическому полёту, и, если бы таковой случился, работал бы в нём наравне с космонавтами, поскольку не просто обладал техническими знаниями, а был дипломированным инженером. Попутно он получил и журналистское образование в Высшей партийной школе при ЦК КПСС. Почему же после такой подготовки и успешной сдачи всех экзаменов Михаил Ребров не полетел в Космос? В январе 1966 года космонавтику постигла тяжелейшая утрата, оказавшая влияние на её дальнейшее развитие на десятилетия: во время рядовой операции умер Сергей Павлович Королёв, и программа полёта журналиста, как и многие другие его программы, развития не получила. И хотя мечте Михаила Реброва о полёте не удалось воплотиться в жизнь, писать о космосе он не перестал, наоборот, именно благодаря написанному им мы сегодня знаем об истории развития отечественной космонавтики так много интересных и важных деталей. И когда только он всё успевал: многочисленные поездки в Звёздный и Подлипки, командировки на Байконур, в евпаторийский ЦУП, даже на мыс Канаверал и в Хьюстон! А между поездками подготовка статей, репортажей, написание книг, срочные редакционные задания — куда без них! Его отличала поразительная работоспособность. Вспоминает его жена Людмила Васильевна: «Я тоже удивлялась работоспособности мужа. Он всегда работал много, а в последние годы особенно. Любил писать не за письменным столом, а сидя в кресле, положив ногу на ногу, причём всегда писал шариковой ручкой и, даже когда появились компьютеры, не изменил своей привычке. На прикроватной тумбочке у него обычно лежал блокнот, куда даже ночью мог записать несколько интересных мыслей».

Несколько десятилетий вынашивался М.Ф. Ребровым замысел книги «Космические катастрофы. Странички из секретного досье», которая смогла увидеть свет только в 1996 году, после снятия многих запретов. В предисловии к своему труду об «экстремальном» космосе, он написал: «Долгие годы космос был как бы двуликим — известным и неизвестным. О первом мы узнавали из бодрых и восторженных сообщений ТАСС. Было в этой информации много интересных подробностей и деталей, но были и недосказанность, «белые пятна»… Мы преднамеренно и жестоко скрывали свои срывы и неудачи… Сокрытые факты полны героизма, мужества, воли, адской силы духа и удивительных человеческих судеб. Свидетельством тому аварии на космических кораблях и орбитальных станциях, трудные старты и приземления, трагедии и катастрофы. При всём при этом вершились подвиги, а нам они преподносились столь упрощёнными и обыденными, что кое­кто ставил под сомнение заслуженность наград героями…» Книга стала откровением после долгих лет молчания и снятия секретности, журналистским долгом перед друзьями­космонавтами. Снимки из архивов космодрома Байконур и Звёздного городка, личных архивов летчиков­космонавтов, с которыми автор был хорошо знаком за 37 лет своей работы космическим журналистом, из личного архива автора сделали её поистине уникальной. Ещё один труд М.Ф. Реброва «Сергей Павлович Королёв. Жизнь и необыкновенная судьба» увидел свет через четыре года после его смерти. А рукопись «Совет главных», готовая к печати, к сожалению, не опубликована до сих пор (издательство «Советская Россия» отказалось издавать её, мотивировав отсутствием интереса к данной тематике у современных читателей), и ценность её состоит именно в том, что Михаил Ребров буквально знал о Космосе всё: был свидетелем того, что описывал, лично был знаком с выдающимися конструкторами ракетно­космической отрасли нашей страны, и его мысли, воспоминания, оценки были бы интересны и сегодняшним исследователям истории космонавтики.

Галина ВЕЛИЧКО, фотографии из личного архива семьи Ребровых