В творческом наследии русских художников-реалистов не так уж много картин, на которых изображены чины полиции при исполнении ими служебных обязанностей. Одним из наиболее известных таких произведений является написанное в 1880 году и хранящееся в Государственной Третьяковской галерее полотно Владимира Егоровича Маковского (1846—1920) «Крах банка».

На этой картине среди довольно пёстрой публики мы видим двоих полицейских — затёртого толпой городского стража (до 1866 года — младший городовой; с 1894 года — городовой низшего разряда) и старшего городового (до 1866 года и после 1884 года — околоточный надзиратель), звание которого чётко определяется по широкому продольному галуну на погоне. Монументальная фигура и невозмутимый вид старшего городового резко выделяются на фоне прочих персонажей.

Всех их собрало в одном месте событие, ставшее названием картины — крах банка. Картина иллюстрирует банкротство совершенно конкретного банка — Московского коммерческого ссудного банка, произошедшее в октябре 1875 года. Мы знаем, что контора банка располагалась на Никольской улице; сейчас на этом месте стоит здание знаменитой аптеки Ферейна — «аптеки № 1». Но чем примечательно это происшествие? Ведь банкротство банков для нас сейчас — явление хоть и неприятное, но, по правде говоря, обыденное. Почему же крах именно Московского коммерческого ссудного банка стал основой сюжета картины весьма известного художника? И какова в этой истории роль московской полиции? Попробуем разобраться.

По сути, это своеобразный экономический детектив — попытка подробной реконструкции событий: мошеннических схем, приведших к первому в России банкротству банка; того, что этому предшествовало, и событий, последовавших за крахом. В своё время эта история наделала много шума, а сейчас она практически забыта.

1. На пути к кризису

10 мая 1871 года во Франкфурте был подписан мирный договор, завершивший проходившую с 19 июля 1870 года франко-прусскую войну. Поражение Франции в этой войне имело серьёзные политико-экономические последствия. Созданная племянником Наполеона Бонапарта Луи Наполеоном Бонапартом, провозгласившим себя императором Наполеоном III, Вторая империя прекратила своё существование, монархия была упразднена, на смену ей пришла Третья республика. Было завершено объединение германских государств, на политической карте мира возникла Германская империя — так называемый Второй рейх.

Франция была обязана выплатить победителям колоссальную по тем временам контрибуцию — 5 млрд франков. Основной монетой существовавшей в тогдашней Франции денежной системы была золотая 20-франковая монета, так называемый «наполеондор» (Napoleon d’or — золотой Наполеон) весом 6,4516 грамма (в монете содержалось 5,801 грамма чистого золота 900-й пробы). Таких золотых монет Франция должна была отгрузить Германии 1612,5 тонны — 1451,25 тонны чистого золота.

Деньги эти Германии надо было как-то потратить — во что-то вложить или, говоря экономическим языком, освоить. Само собой разумеется, что потоки репарационного золота счастливо миновали карманы и кошельки простых трудящихся, — желающих поживиться за счёт капитулировавшей Франции и без рабочих было предостаточно. И уж тем более понятно, что на призывный свет золотого сияния слетелись мошенники, проходимцы, аферисты, нечистые на руку дельцы и тому подобная публика всех мастей, ласково именовавшаяся в России той поры прохвостами, архиплутами и протобестиями.

Из полученных от Франции пяти миллиардов репарационных франков почти миллиард (926 млн) германское правительство направило на финансирование трёх крупных инвестиционных проектов. Первым стало строительство здания Рейхстага (того самого, над куполом которого в 1945 году взовьётся Знамя Победы), вторым — строительство крепостей, третьим — создание фонда помощи инвалидам трёх последних войн. Оседлавшие эти фонды биржевые спекулянты «выгодно» вложили средства (300 млн франков) в акции железнодорожных компаний, значительное число которых создавалось исключительно в спекулятивных целях — для будущего банкротства и присвоения денег.

А почему внимание биржевых дельцов привлекли именно железные дороги?

Со второй половины 1860-х годов крупнейшие европейские страны (Франция, Великобритания, Германия), а также США вступили в период стремительного капиталистического развития. Железные дороги, сочетавшие в себе успехи металлургии, машиностроения, химической, горнорудной и угольной промышленности, стали средоточием свободных капиталов. Ф. Энгельс в статье «Социализм г-на Бисмарка» писал: «Кто с 1849 г. не видел Рейнской Пруссии, Вестфалии, королевской Саксонии, горной Силезии, Берлина, приморских городов, тот в 1864 г. уже не узнавал их. Повсюду вторглись пар и машины. Огромные заводы большей частью заняли место мелких мастерских. /…/ Множилось число железных дорог; на судостроительных верфях, в каменноугольных копях, в железных рудниках — везде царила такая активность, на которую тяжёлые на подъём немцы раньше сами считали себя неспособными».

За двадцать лет, с 1847 по 1867 год, добыча каменного угля в Германии выросла с 4—5 до 24 млн тонн, выплавка чугуна — с 235 до 1114 тыс. тонн, а сеть железных дорог увеличилась с 4 до 16 тыс. километров.

Приток капиталов в железнодорожную отрасль и возможность быстрого обогащения за счёт выпуска ценных бумаг породил явление, получившее название грюндерства — особого вида предпринимательства, выражавшегося в создании акционерных обществ.

Схожая картина наблюдалась и в России.

Тогдашний министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн активно поддерживал создание акционерных компаний, строивших железные дороги. А ещё он поддерживал создание частных акционерных коммерческих банков.

В России банки не были чем-то новым, доселе невиданным.

Ещё в 1733 году императрица Анна Иоанновна, для оценки деятельности которой наши историки редко находят добрые слова, предприняла смелый экономический ход: дабы понизить уровень процентных ставок по частным ссудам (доходивший порой до 20%), «чего во всём свете не водится», приказала монетной конторе выдавать ссуды под 8% (залогом выступали золото и серебро), «а алмазных и прочих вещей, также деревень и дворов под залог и на выкуп не брать». Двадцать один год спустя императрица Елизавета Петровна учредила в Санкт-Петербурге и Москве Дворянские заёмные банки и дополнительно в столице — Купеческий банк, просуществовавшие до конца XVIII века (для страны, общественно-политическая система которой была основана на сословном принципе, не было ничего удивительного в появлении банков, работающих по тому же сословному принципу). Стараниями И.И. Шувалова (он нам известен как сооснователь вместе с М.В. Ломоносовым императорского Московского университета), человека во всех отношениях передового, в 1758 году был учреждён Медный банк, а затем в составе Монетной экспедиции в Москве и Санкт-Петербурге ещё и «Банковские конторы вексельного производства между городами». В 1760 году И.И. Шувалов создал Банк Артиллерийского и Инженерного корпусов (любопытно, что банковский капитал был сформирован из медных монет, на которые были перечеканены старые пушки). Императрица Екатерина II в 1769 году ввела в России бумажные деньги (ассигнации) и учредила Ассигнационные променные банки. Император Александр I, кроме всего прочего, в 1817 году основал Государственный коммерческий банк. Детищем императора Николая I стали основанные в 1842 году всесословные сберегательные кассы (пережившие и его, и империю, и Советский Союз, и в сильно трансформированном виде шагнувшие в XXI век).

Новая страница экономической истории России открылась в 1860 году, после учреждения Государственного банка Российской империи. В этот период начинается активное создание в России различных финансовых организаций. Энциклопедический словарь (изд. Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, 1890 г.) констатирует: «Частная предприимчивость по учредительству разного рода кредитных учреждений принимает необычайные размеры, и десятилетие 1862—1872 годов является беспримерным в истории развития банкового дела в России». За это время учреждены 33 акционерных коммерческих банка, 11 акционерных земельных банков, 52 «кредитных установления, основанных на взаимности». В 1875 году частных (акционерных) банков в России было уже 39 с основным капиталом в 125,7 млн рублей и балансом в 595 млн рублей. К началу кризисного 1873 года в России функционировали 222 городских общественных банка. В указанной энциклопедии читаем: «Чрезмерное /…/ умножение банковых учреждений имело последствием то, что некоторые из Б[анков] увлеклись сомнительными спекулятивными предприятиями, что не замедлило отразиться весьма разрушительно на их деятельности. Крахи московского ссудного (nota bene! — А.Л.), Скопинского городского общественного (его мы ещё упомянем — А.Л.), Кронштадтского коммерческого и Саратовско-Симбирского поземельного Б[анков] показали, что как в сфере частных, так и в сфере городских общественных Б[анков] дело кредита поставлено не так прочно, как было бы желательно».

Итак, крах Московского коммерческого ссудного банка указан первым в череде банковских банкротств.

О нём и поговорим.

(Продолжение следует)

Александр ЛОМКИН, иллюстрация из открытых источников