В апреле 2018 года исполняется 55 лет со дня образования следственного аппарата в системе органов внутренних дел страны. О том, как создавалось Главное следственное управление, о его истории и громких делах, расследованных московскими следователями, вспоминает бывший руководитель СУ ГУВД Москвы генерал-майор юстиции Виктор ДОВЖУК.

(Окончание. Начало в № 4.)

— А как они умудрялись воровать — к Монетному двору подступиться невозможно.

— Там, действительно, система продумана. При входе, перед началом работы, все раздеваются до «без трусов» и проходят мимо контролёров, могут только взять с собой маленькую расчёску, чтобы привести в порядок волосы. Когда идут обратно, посещают душ, проходят мимо контроля в голом виде, называют своё имя, чтобы во рту ничего не спряталось. Казалось бы, мышь не проскочит. Но он смог обмануть эту систему!

Преступник одно время работал на входе и хорошо познакомился с охранниками. Потом его поставили сопровождать плавильщиков. Плавильщик шёл на склад, получал там золото, закладывал его в плавильную печь, готовил слиток, брал остатки и нёс их на склад. Охранник постоянно находился рядом, следил за тем, чтобы ни один грамм золота не пропал. Там он и брал себе это золото, когда плавильщик отвлекался.

— Но главное — как вынести!

— Конечно, это было самым главным. Он выработал несколько способов. Утром покупал газету. Охранники брали её почитать. В обед он приходил за прочитанной ими газетой и забирал. Потом прятал в ней кусочек золота. Когда шёл обратно, перед душем клал свёрток прямо перед охранниками, которые этой газетой уже не интересовались. Потом выходил из душа, называл своё имя, спокойно забирал свой «драгоценный свёрток» и выносил. Среди охранников никто не курил, и он таким же образом, при выходе, ставил перед ними пачку папирос, они её не трогали. У него была дача, и иногда он приносил банку с вареньем, угощал бывших коллег, которые разрешали ему в обеденный перерыв взять эту банку на рабочее место, а потом вернуть, в ней также пряталось золото.

Должен сказать, что мужчина, в принципе, был неплохим человеком. Злым гением его, если так можно выразиться, оказалась сожительница. Она, узнав, как близко к золоту он работает, «вынесла все мозги» — принеси, разбогатеем. Он, кстати, после отсидки приходил ко мне, благодарил за справедливое отношение к нему.

— Сколько лет проработали во 2-м отделе?

— Лет шесть, а потом мне предложили возглавить 3-й отдел. Здесь пришлось заниматься расследованием больших многоэпизодных дел по линии уголовного розыска — грабежи, наркотики, разбои. Здесь в чём-то было полегче, не надо такого количества экспертов, ревизоров, узких специалистов. На этой должности я встретил московскую Олимпиаду, за успешную работу во время которой был награждён орденом Почёта.

Не секрет, что на время Олимпиады Москву очистили от криминального элемента, было тихо и спокойно. Но когда соревнования окончились и весь этот люд вернулся в город, то столицу буквально захлестнул вал правонарушений, особенно квартирных краж — «затрещало всё». При этом сложилась неправильная практика их расследования. Скажем, вначале преступника допрашивал следователь одного района, в котором произошла кража, потом это дело переходило в другой район, потом в третий. Затягивалось время расследования. Но также оказалось, что среди следователей существует немало желающих «повесить» на этих преступников и другие квартирные кражи. И «вешали». На суде вор говорил, что да, пятнадцать квартир он обворовал, а ещё пятнадцать — не его, дескать, попросили взять на себя, он и взял, но они — не его. И действительно, доказательств вины не было. Суд отправлял на доследование. Скандал.

И тогда я написал рапорт на имя тогдашнего начальника СУ Ивана Поташова и предложил создать отдел, который бы занимался только квартирными кражами, чтобы один следователь брал это дело и, никому его не передавая, вёл до конца. Он согласился с моими доводами, доложил руководителю ГУВД генерал-лейтенанту милиции Вадиму Самохвалову, и тот принял решение создать такой отдел, но в пределах штатной численности, то есть перераспределить имеющиеся силы и средства. Я предложил, вот мне и поручили создать такое подразделение.

Отделу был присвоен седьмой номер, и он создавался на короткий период, но просуществовал почти девять лет. Я практически читал каждое дело, поступившее в отдел, вникал, контролировал, помогал следователям. Буквально выписывал перечень всех следственных действий, которые подлежало выполнить по каждому эпизоду, и добивался, чтобы всё это было включено в планы следователей. А потом контролировал выполнение.

У меня сохранилась страничка отчёта о результатах работы отдела за 1982 год. В суд было отправлено 114 уголовных дел на 290 обвиняемых, которые совершили 1108 преступлений. Следственным путём самостоятельно и во взаимодействии с другими подразделениями раскрыто 596 преступлений, дополнительно были привлечены к уголовной ответственности 41 обвиняемый из числа лиц, систематически занимающихся приобретением и сбытом имущества, заведомо приобретённого преступным путём. Согласитесь, неплохо! А теперь эти цифры необходимо умножить на годы существования отдела и станет понятно, что мы сумели остановить вал квартирных краж. Кстати, по одному из уголовных дел, расследуемых следователем Николаем Храмовым, был снят фильм сериала «Следствие ведут знатоки» — «Полуденный вор».

Я горжусь достижениями 7-го отдела.

— Как так получилось, что после такой романтичной и близкой по духу работы вы вдруг ушли в начальники Красногвардейского РУВД? На должность приземлённую — бытовуха, чердаки, строевые смотры?

— Это было решение руководства. Что касается моих ощущений, то я много лет возглавлял 7-й отдел, хотелось перемен, потому согласился. Если бы я знал, что меня там ждёт...

— С чем пришлось столкнуться?

— Следует иметь в виду, что это был самый большой в городе район по территории и по численности населения. Велось интенсивное жилищное строительство. За семь лет с момента создания района (в 1967 году) там было построено около 10 миллионов квадратных метров жилья, население выросло со 140 до 500 тысяч человек. В РУВД было 4, а стало 10 отделений милиции.

Меня в этом районе ждал муравейник, где постоянно в стадии заселения находились десятки зданий. Иногда до половины преступлений, зарегистрированных в городе, приходилось на этот район, большинство из них были не раскрыты.

Руководство главка, видимо, не до конца доверяло мне как начальнику, вмешивалось в мои кадровые решения, отменяло их. Через какое-то время мне стало так трудно, что я поехал к руководству и попросился в Афганистан. Нет, ответили мне, текучки кадров мы не допустим, даём карт-бланш — действуйте. За несколько лет удалось повернуть положение в РУВД в лучшую сторону.

Несмотря на трудности, я получил там большой опыт руководства крупной организацией, который очень пригодился, когда меня назначили начальником ГСУ. Это предложение мне сделал руководитель ГУВД генерал-лейтенант Пётр Богданов в 1990 году. Я согласился и в течение 8 лет возглавлял московское следствие.

— Виктор Николаевич, сейчас в обществе завязался спор о девяностых годах прошлого столетия. Одни их называют демократическими и благословенными. Другие считают, тогда шёл полный развал страны. Вы тогда находились на острие борьбы с криминалом. А бывало так, что звонил руководитель парламентской партии и требовал не проверять банк — это банк его партии. Или какой-нибудь начальник требовал прикрыть расследование, так как задевались интересы его сына?

— Бывало...

— И как вы реагировали?

— За все годы работы в милиции ни разу не вёлся на такие указания, отвергал их сразу.

— Вам с какими только преступниками не приходилось общаться. А кто из них был самым опасным, кого можно назвать профессором Мориарти московского уголовного мира?

— Пожалуй, на такое звание мог претендовать Вячеслав Иваньков, известный большинству россиян, как вор в законе по кличке Япончик. Просто виртуоз, если это слово применимо к такой деятельности.

С ним мне пришлось столкнуться ещё в 1982 году, когда я возглавил группу следователей в составе Олега Шляхова, Александра Бузина и Александра Папахина, которой было поручено разобраться с организованным сообществом особо опасных преступников. Они занимались в Москве и других регионах страны разбойными нападениями с применением огнестрельного оружия. вымогательством, незаконным оборотом оружия и наркотиков. Во главе их находился этот самый Япончик, неоднократно судимый, хитрый, циничный, жестокий, даже по меркам уголовного мира. Он тщательно готовил каждое преступление. при этом выбирал в качестве жертв людей, сколотивших состояние противоправным путём, — рассчитывал, что они не пойдут жаловаться.

Шантажом, угрозами, насилием с применением оружия возглавляемые им преступники завладевали чужим имуществом и деньгами, а чтобы обезопасить себя, заставляли жертву писать долговые расписки, в которых кредиторами выступали или сам Япончик, или его подручные. И быстренько готовили «свидетелей» этих кредитов. Преступники, уверовав в свою безнаказанности, действовали нагло, дерзко, иногда демонстративно.

В нашей следственной практике было новое явление и пришлось применить весь опыт и знания. История борьбы с Япончиком сложная, многогранная, но мы сумели доказать его вину, и он был осуждён на 14 лет.

Любопытно, что, когда произошёл развал страны и «бетон законности и порядка» дал трещину, уголовный мир собрал огромную сумму, с шестью нолями, в валюте, чтобы выкупить его из тюрьмы. Когда Япончика спросили: с чего начинать, то он дал совет — идите к Довжуку. Дескать, если он меня посадил, то он может меня и освободить. Я эту делегацию послал по всем известному адресу.

— Вспоминаю начало вашего рассказа — крестьянский мальчик из глубинки стал генералом юстиции. Всё-таки тогда власть давала возможность выбиться в люди.

— Да, социальные лифты работали, но генерала я получил при весьма необычных обстоятельствах. В августе 1991 года, после провала ГКЧП, в правительстве произошли новые назначения. И вот в конце месяца неожиданно у меня зазвонил телефон — то был Виктор Баранников, являвшийся одновременно министром внутренних дел СССР и РСФСР.

С Виктором Павловичем я познакомился, когда он был одним из руководителей ОБХСС Советского Союза. Когда его назначили первым заместителем министра внутренних дел Азербайджана, он мне предложил возглавить следственный комитет союзной республики. Но воспротивилась жена, и я отказался.

«Виктор, — сказал он, — мы вскрыли сейф Пуго (Борис Карлович Пуго, предшественник Баранникова на посту руководителя союзного МВД, застрелился после неудачи ГКЧП. — Прим. авт.) и там нашли твоё представление на генеральское звание. Как с этим документом поступить?» Я ответил: «Товарищ министр, как сочтёте нужным».

Баранников подписал представление, и 30 августа 1991 года был подписан указ. Позже выяснилось: в Москве я оказался последним генералом, которому звание присвоил Президент СССР.

— Последний генерал Советского Союза?

— Для Москвы — да...

Подготовил Владимир ГАЛАЙКО,

Фото из архива Виктора ДОВЖУКА