Елена Алексеевна Вьюнова десятки лет своей жизни отдала работе с детьми. Многих подростков ей удалось вытянуть из трясины порочной жизни, многих малышей защитить от пьющих, равнодушных родителей. И сегодня проблемы несовершеннолетних она воспринимает с болью в душе, будто лично ответственна за каждого ребёнка в стране. «Я свою работу очень люблю!» — восклицает Елена Алексеевна, прикладывая руки к сердцу. Голос её полон эмоций.  Бережно она хранит фотографии и письма тех ребят, которых выводила на верный путь в жизни. Если бы не здоровье, и сейчас с радостью помогала бы тем, кто сменил её на этом поприще. Несколько раз лично она принималась за трудные дела уже выйдя на пенсию. 

А между тем путь её в профессии был довольно тернист, хотя поначалу казалось, дорога эта будет ровной. Образование Елена Алексеевна получила в пединституте и после его окончания хотела уехать работать на свою малую родину, в Вологду. Написала заявление. Но пришедший ответ был лаконичен: «Работу найти не представляется возможным».

Устроиться удалось не в обычной школе, а в Высшей школе МВД. Заняла должность помощника инспектора, фактически же была при начальнике школы секретарём. Кроме того, принимала вступительные экзамены и давала консультации по географии.

Проработала на этой должности недолго. Нет, она не ушла из столь славного учебного заведения — получила повышение, став сначала инспектором, а затем и старшим инспектором. Таким образом, она стала фактически первым завучем московской группы Академии МВД, которая была создана на базе Высшей школы. Первые два выпуска из академии Елена Алексеевна называет «своими». Что это были за выпуски! Тогда ввели дипломы единого образца, но чтобы получить их, требовалось два года переучиваться, поэтому слушателями сплошь были известные уже офицеры и комиссары.

В Академии МВД Вьюнова работала 9 лет, а потом учебное заведение пришлось ей оставить. История эта не слишком красивая: невзлюбил Елену Алексеевну один кадровик. Все преподаватели от него зависели, и он, будучи слушателем московской группы, учился как заочник, не посещая лекций. Согрупники жаловались: «Почему все ходят, стараются, а этого мы никогда не видим? Когда он экзамены-то сдаёт?» Елена Алексеевна по этому поводу публично высказалась, поддержав возмущённых слушателей и назвав имеющееся положение дел попросту непорядочным для такого заведения. В итоге, когда было принято решение сократить одну из инспекторских должностей в академии, убрать решили именно её, имеющую двоих маленьких детей и работавшую сразу на двух должностях.

Устроили её на выдачу документов, но здесь Елена Алексеевна выдержала только два с половиной месяца: не могла она, чувствуя в себе силы для большего, тратить так свои годы.

Наконец дорога её жизни привела к тому делу, которое стало для неё призванием. Теперь она работала в детском приёмнике. Дело было новое, не во всём ясное. Прояснилась ситуация, когда Елену Алексеевну вызвали в отдел кадров на Петровку и отрядили работать под началом Алексея Васильевича Вихранова, который был руководителем над детскими работниками Московской области.

— Это был замечательный начальник, — вспоминает Елена Алексеевна. — Умный, интеллигентный, умел правильно организовать работу. Вместе с ним я ездила в командировки в Подмосковье, где за мной было закреплено десять районов. Именно он показал мне, как и что надо делать, работая с «трудными» детьми… С ними нельзя быть равнодушной. Они очень тонко чувствуют, и, относясь к ним сухо, наткнёшься вместо живого сердца на глухую стену.

Елена Вьюнова всегда подходила к работе с детьми и подростками творчески, находила нестандартные пути, чтобы завоевать доверие и внимание ребёнка. Под её началом даже такое официозное мероприятие, как выдача паспорта, превращалось для подростка в запоминающуюся историю. О том, как это делалось, описал в своей книге «Не хочу быть маленьким» известный прозаик Николай Атаров.

На Суворовском (ныне Никитский) бульваре стоит «дом полярников», где жили в советское время легендарные исследователи Северного морского пути. Елена Алексеевна пришла и предложила героям прийти к ребятам на выдачу паспортов и рассказать о своей жизни и подвигах. Полярники с радостью согласились. И подростки, получая документ, вживую встречались с людьми, которые были примером для всех советских мальчишек. С лётчиком Лебедевским, который, спасая челюскинцев, первым приземлился на подготовленный ими аэродром и вывозил женщин и детей по неизвестным воздушным трассам сурового Заполярья. С Черевичным, другим советским полярным лётчиком, который выручал экспедицию Папанина с дрейфующей станции, а позже первым достиг «полюса недоступности» — невиданной доселе ледовой пустоши в центре Арктики. И много других героев выступали перед ребятами, ориентируя их в жизни.

Использовался и такой метод перевоспитания, как шефство конкретных сотрудников милиции над «трудными» подростками. Сегодня он едва ли возможен в силу загруженности органов правопорядка, но тогда он действовал и давал свои плоды.

Проводились для детей тематические слёты, на которые они приезжали вместе со своими учителями. Слёты проходили на природе, и участники жили в палатках. Ответственность была огромная, и Елена Алексеевна вспоминает, как каждую ночь не могла спать — ходила и проверяла, всё ли в порядке.

— Я там была не единственная из сотрудников милиции, но всю ответственность ощущала на себе, поэтому старалась следить за всем лично.

«Ответственность» — это ключевое слово для этой службы. Сотрудники её определяют судьбу детей, и здесь нельзя работать спустя рукава.

— Рядом со мной всегда были люди, осознававшие, сколь важен этот труд, — вспоминает Елена Алексеевна. — Каждое дело рассматривалось всесторонне. В исковых заявлениях своё заключение обязательно делал представитель отдела народного образования. Он же и подавал заявление в суд. Если стоял вопрос о лишении родительских прав, мы настойчиво требовали, чтобы в суде был представитель прокуратуры. А ещё нам очень повезло с председателем суда. Юрий Тимофеевич Чигринов, отличный судья, фронтовик, с войны вернулся без руки и ноги. Только он руководил судом, когда рассматривались дела по несовершеннолетним. И в комиссии исполкома по делам несовершеннолетних он также неизменно присутствовал. Переживал за «трудных» ребят и не перекладывал на других тяжёлую ношу — решать их судьбу... Моих дел по лишению родительских прав в судах было очень много. Я была беспощадна к безответственным, подлым родителям. Однако не в этом цель — лишение родительских прав. Цель — обустроить ребёнка. И прежде чем принимать жёсткое решение, голова всегда была забита другим, не судом, а тем — куда денется ребёнок? Вместе с инспекторами опеки и сотрудниками роно мы этот вопрос всегда утрясали до судебного решения. Мы должны были знать, что ребёнок у нас на улице не останется и с ним беды не случится.

Лишение родительских прав — мера крайняя. К сожалению, иногда иного пути не было. Истории тех лет ничем не отличаются от современной криминальной хроники. Типичный пример: пьющая мать, безотцовщина, пьющий любовник. Заставляла своего ребёнка пить с ними водку и плясать. Это не просто лишение родительских прав — это ещё и уголовное дело. По тогдашнему Кодексу статья 210 — вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность, в том числе в пьянство.

— Если возникла необходимость лишения родительских прав, то мы стремились не только спасти ребёнка, но и наказать этих людей за их тлетворные дела, — говорит Елена Алексеевна, и голос её и сегодня звучит в этот момент жёстко.

Одно дело касалось матери, которая оставляла ребёнка на балконе, запирая его на долгие часы. Об этом сообщили соседи, слышавшие невыносимые рыдания малыша. При этом женщина уже была однажды лишена родительских прав прежним инспектором. Этого ребёнка спасти можно, но как наказать равнодушную родительницу? Судья сомневалась, что её можно привлечь по какой-либо статье. Решение было принято только после консультации с Московским городским судом: 127 статья — оставление в опасности.

— Такая придирчивость очень важна, — говорит Елена Алексеевна. — Да, я считала, что женщину нужно привлечь к ответственности. Лишения прав здесь, как мне казалось, недостаточно: лишали, теперь вот второй малыш страдает. Но так считала я. А важно только то, как считает закон.

Занимаясь «трудными» детьми и семьями, нередко Елена Алексеевна привлекала к работе врачей. У неё был налажен тесный контакт со многими медицинскими учреждениями; чьего-то содействия добивалась при участии общественников. Неоднократно с участием медработников проводились различные мероприятия, и врачи, как вспоминает Елена Алексеевна, с удовольствием откликались, приезжая целыми группами. В том числе, например, такие специалисты, как психиатры из института имени Сербского. Врачи проводили медицинское обследование детей, беседовали с ними, с родителями. Ведь куда убедительнее, когда, например, о последствиях чрезмерного употребления алкоголя рассказывают люди в белых халатах: язва желудка и цирроз печени для многих оказывается аргументом куда более значимым, чем лишение родительских прав и тюрьма.

Активно работала Елена Алексеевна со школами. Она вспоминает:

— Без школы ничего нельзя делать. Никакими индивидуальными беседами запущенную ситуацию не исправить. И легче «трудных» детей находить через учителя. Если это настоящий учитель, то он сразу видит проблему и знает, кому требуется повышенное внимание. Через школы нужно работать и с родителями. Когда я, покинув службу, стала работать в интернате и созвала первое родительское собрание — пришло ко мне очень мало народу. Я перед родителями извинилась и сказала им, что в таком составе собрание проводить не могу, мы все вместе должны работать. На следующий день пришли все. На таких встречах, если наладить контакт со школой, могут присутствовать представители органов правопорядка, чей голос может прозвучать убедительнее преподавательского.

Самое важное, считает Елена Алексеевна, это профилактика, предупреждение беды.

— Детей нужно подхватить до того, как они окунутся в мутный поток преступности. Потом может быть поздно. Однако никому не дано спасти всех, в колонии попадали и мои подучётники. А потом от них приходили горькие письма, в которых они умоляли простить и просили: заберите меня отсюда, я понял, что был во всём виноват, мне маму жалко, я как волк в камере брожу. Все они понимали в конце концов, какую глупость совершили и никого не винили. Когда возила ребят в детский приёмник перед отправкой в колонию, спрашивала у каждого: «Ты на меня обижаешься? Понимаешь, кто виноват?» — «Я сам». 

Елена Алексеевна хранит дневник одного мальчика. Листая страницы, можно проследить историю обычного парнишки. В какой-то момент появляется запись: сегодня не пошли в школу; а дальше всё чаще и чаще: украли мандарин, украл яблоко. А последние страницы чистые, продолжал эту историю следователь — мальчик совершил убийство.

— Об этом нужно рассказывать родителям на собраниях, — призывает Елена Алексеевна. — А то иногда рассуждают так: а, подумаешь, украл мелочь. Но это может быть первым звонком перед большой бедой. Не знаю, почему этого не понимают. Может быть, кто-то не видит зла из-за того, что люди сегодня ненавистнее друг к другу стали относиться. Мы даже с соседями с трудом находим общий язык. И не хотим ничего отдавать другому. А отдавать надо. Да, мы живём в непростых условиях, но даже в таких условиях должны изыскивать возможности и хоть чуть-чуть вкладывать свой труд, делая так, чтобы вокруг нас стало лучше.

Денис КРЮЧКОВ

 

Редакция газеты «Петровка, 38» от всей души поздравляет Елену Алексеевну с Международным женским днём 8 марта и желает счастья, любви и исполнения всех желаний.