Бытует такой мнение, что участковый – это такой русский шериф. Старший участковый инспектор отдела МВД России по району Беговой  подполковник полиции Игорь Ерёменко с такой концепцией вполне согласен: «Пожалуй, да. Ведь участковый – это представитель всех служб правопорядка в жилом массиве. Так или иначе, мы занимаемся практически всем: от раскрытия преступлений до лицензионно-разрешительной работы, по части проведения проверок условий хранения оружия». О том, как удаётся при стольких обязанностях всё же справиться со своей работой, Игорь Степанович рассказал в интервью нашей газете.

— Как вы оказались в милиции?

— В милицию я пришёл работать в 1984 году, сразу после службы в армии. Два года отработал в постовой службе, после чего поступил в среднюю школу милиции, отучился очно два года. И по окончании, в 1988 году, был назначен на должность участкового. Работать начал в 63-м отделении милиции, где и служу до сих пор, считай, всю жизнь.

— Расскажите, пожалуйста, о территории, на которой работаете.

— В разные годы это была совершенно разная территория. И по проблемам, и по границам, которые менялись за службу несколько раз. На сегодняшний день под моей ответственностью следующая «земля»: улицы Нижняя, Скаковая, Верхняя — это район Белорусского вокзала.

Территория сложная. В первую очередь из-за близости Белорусского вокзала. Электрички дают преступникам возможность быстро скрыться с места преступления, чем «гастролёры» и пользуются, кроме того, рядом метро. И вся эта развязка — метро, переходы, вокзал — создаёт огромный пассажиропоток. А ведь в этом районе множество офисов, промышленные предприятия, поэтому по вечерам людской поток становится совершенно невозможным. Сложно, но стараемся как-то держать всё под контролем.

— Удаётся?

— Если посмотреть статистику, то по Москве мы держимся в рамках. Нет такого, чтобы не продохнуть. Но по определённым преступлениям есть проблемы, впрочем, общие для всей столицы. Во-первых, я имею в виду захлестнувшую в последнее время город волну краж номерных знаков. Во-вторых, непросто всё с иммигрантами. Но стараемся, вычисляем места концентрации, ищем, где работодатели их скрывают, а потом совместно со службами миграционного контроля приезжаем в эти точки, проверяем документы, проводим задержанных через наши картотеки. Конца-краю этой работе нет — в Москве в последние годы нелегальных иммигрантов, сами знаете, очень много.

Ну и конечно, периодически случаются у нас грабежи, разбои — район не самый спокойный. Но в основном административные правонарушения: распитие спиртных напитков, появление в пьяном виде, мелкое хулиганство.

А последнее крупное дело на участке — мошенничество. Студенты, два парня и девушка, сняли квартиру и начали её пересдавать. Всего за несколько дней они пересдали эту квартиру двенадцать раз, а потом съехали. В течение двух суток нам удалось их найти и задержать.

Но основное — это всё же профилактика. Это главная задача участкового инспектора. Другое дело, что её часто теснит необходимость участия в раскрытии преступлений — бандиты ждать не будут, пока ты пройдёшь по всем сложным адресам. Так что постоянно мы оказываем помощь следствию, дознанию, уголовному розыску, содействуем в поимке преступников, задержаниях — без этого никуда.

— Нагрузка большая?

— Довольно-таки большая. Если раньше на нашем опорном пункте было шесть человек, то после реформы осталось всего трое. Посчитать несложно: нагрузка возросла в два раза. При этом изо дня в день возрастает и так не малый объём бумагооборота, что отнимает огромное количество времени. И если кто-то из нас заболел или в отпуск ушёл, то оставшимся приходится совсем туго. Но это, опять-таки проблема всей Москвы.

—  Постоянные дебоширы в районе имеются?

— Конечно. Есть такая категория людей, которые не понимают, сколько ни говори. К счастью, большинству всё же достаточно один раз объяснить ситуацию, и впредь они не беспокоят. 

— Полицейская форма обычно провоцирует или отрезвляет скандалистов?

— По-разному. На одних форма действует как красная тряпка на быка. А некоторых действительно успокаивает. Этот момент нужно научиться определять сразу, как только человека видишь, и уже исходя из этого начинать строить с ним диалог. Предугадать поведение человека в нашей работе неоценимо важно. Тем более, что часто сталкиваемся с агрессией, которая делает ситуацию малопредсказуемой. Нужно чётко понимать, когда следует с человеком поговорить пожёстче, а когда, напротив, дать время перевести дух, собраться с мыслями. И всегда важно выслушать человека, понять его интересы, эмоции и только потом уже вникать в его проблемы. А если идти нахрапом, то можно человека спровоцировать на агрессию. Так недалеко и самому от эмоций не удержаться. Не в смысле каких-то грубостей — достаточно чуть повысить тон, и человек уже имеет право написать жалобу. И нам приходится отписываться, оправдываться. 

К счастью, агрессия в отношении нас проявляется исключительно словесно — нападать не пытаются. Хотя некоторое неповиновение случается, люди оказывают сопротивление при попытке доставить их в отделение, особенно пьяные.

— Можете сравнить разные периоды вашей службы: советский, бурные 90-е, нынешний.

— Разница между всеми этими эпохами огромная. Например, в советские времена было куда больше возможностей призвать человека к порядку. К примеру, можно было написать письмо на работу, и к нему бы там отнеслись чрезвычайно серьёзно — тогда за проступки, привлёкшие внимание милиции, лишали премий, могли уволить, в худшем случае, можно было даже лишиться места жительства, если человек жил в общежитии. К милиции тогда относились по-другому: уважали, ценили. Если в форме идёшь по улице, то ни один пьяница не попадётся — заблаговременно разбегались.

В 90-е годы было очень тяжело. Все знают, что это было за время. И на сегодняшний день в плане порядка мы ушли от тех времён очень далеко. Взять даже непосредственно органы внутренних дел — очень серьёзно возросли требования. Требования справедливые, но растут они постоянно, и чтобы соблюдать их, нужно, конечно, работать предельно ответственно и на износ.

В последние годы работу участкового сопровождает огромный поток материалов, которые, вообще-то, не характерны для рассмотрения полицией. Если в проценты перевести, то примерно 20 % – это экономика, которой мы заниматься не должны. Но прежде чем передать другому ведомству, мы обязаны собрать материал, найти людей, опросить, получить копию документов. Также отнимает много времени работа, связанная с гражданско-правовыми отношениями. Народ не хочет обращаться в суды! Потому что, во-первых, это процесс длительный. А во-вторых, потому, что проще прийти к нам, написать заявление – пускай полиция разбирается. Когда же мы пытаемся объяснить, что человек просто тратит время, нас точно не слышат: «Ну, суд это долго».

— По какому графику вы работаете?

— График установлен следующий: с 9 до 18 — это утренняя смена, вечерняя — с 15 до 24. Эти смены мы между собой чередуем, так как они очень отличаются по характеру: позднее время — это преступления и правонарушения, утренняя смена – для работы с материалами, выездов в организации по различным служебным вопросам. Хотя на деле в связи с большой загруженностью приходится работать с утра до ночи. Потому что в отведённое время, за 9 часов, исполнить свои обязанности не халтуря практически невозможно. Вот и работаем и в выходные дни, и большую часть суток. Только так можно справиться с этим объёмом. 

Выходной обычно выпадает на середину недели. Из субботы, воскресенья отдыхаем только в какой-то один день. По два выходных вообще бывает очень редко. Это не очень удобно, конечно: никуда не выехать. Даже в свой выходной, если что-то случается на территории, дежурный сразу звонит, и приходится выходить на работу — отлынивать нельзя, ведь на наших плечах безопасность жилого сектора. Должен сказать, что дёргают в выходной всё-таки не особенно часто, понимают, что человеку тоже надо взять передышку. Но если случается что-то серьёзное, то вызывают обязательно. И мы это понимаем. А как иначе?

— Что можно исправить в службе участковых уполномоченных, чтобы несколько облегчить их непростую работу?

— Первое дело – это увеличить штатную численность участковых. А во-вторых, сократить объём несвойственной полиции работе, о которой я говорил. Слишком она много времени отнимает, а ведь наша основная задача — быть в жилом секторе, работать с гражданами. У нас же, к сожалению, получается, что большая часть времени уходит на рассмотрение бумажных вопросов. Народ нас редко видит и справедливо жалуется, что участкового в лицо не знает. А участковому невозможно выйти в жилой сектор, пока не исполнишь все эти бумаги. Сроки рассмотрения сжатые — трое суток, а нормально рассмотреть заявление за этот период практически невозможно. Их 10—15 приходит в сутки, и по некоторым, бывает, с человеком нужно поговорить часа два, чтобы разобраться. Вот и посчитайте, какой объём.

— Какие ещё можете назвать трудности?

— Психологически, конечно, тяжело. Хотя с опытом эмоции сглаживаются. Но всё равно трудно. Каждый материал — это какой-то скандал. И всегда есть две стороны, одна жалуется на вторую. А мы, рассмотрев дело, должны принять одно решение, и обязательно другая сторона недовольна. Люди обижаются, а хотелось бы, чтобы они объективно подходили к нашей работе. Мы-то рассматриваем все материалы объективно, мы не имеем права становиться на чью-то сторону. К тому же над нами постоянный контроль — руководство, прокуратура проверяют все материалы.

— Как предпочитаете проводить свободное время, есть ли у вас какое-то хобби?

— Люблю рыбалку. Просто погулять по лесу люблю, грибы пособирать. Всегда очень хочется найти время выехать за город, но редко удаётся. Словом, отдыхаю так же, как и большинство москвичей. Да и как иначе: ведь снимая форму, я становлюсь обычным жителем столицы, как и все. Хотелось бы, чтобы люди об этом не забывали.

 

Денис КРЮЧКОВ,

фото автора