СЛЕДОВАТЕЛЬ… ПРОФЕССИЯ ИЛИ ДОЛЯ?

48 лет назад, когда 6 апреля 1963 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о передаче права производства предварительного следствия Министерству охраны общественного порядка (позднее переименованного в МВД СССР), Виктор Иванович Крючков и Евгений Георгиевич Лукашов оказались одними из тех, кто начал создавать новую службу на местах.
Сегодня они — работники консультационно-методического отдела СУ при УВД по ВАО. За плечами у ветеранов — большая жизнь и огромный опыт.
О себе и своём служебном пути они рассказали нашему корреспонденту.

С тяготами военной жизни Виктор Иванович знаком не понаслышке, поскольку его детство пришлось на военные годы. Отец ушёл на фронт сразу после того, как была объявлена всеобщая мобилизация, и погиб в первый же год. Но в дни полуголодного военного детства горечь этой утраты затмевала общая беда. По-настоящему её тяжесть мальчик ощутил тогда, когда в село стали возвращаться первые фронтовики. Эта радость обходила их дом стороной. В каких-то семьях жизнь снова налаживалась, возвращалась в прежнее русло, а они с матерью и сестрой по-прежнему могли рассчитывать только на себя. Может быть, именно это обстоятельство воспитало в будущем следователе обострённое чувство ответственности, желание встать на ноги и стать надёжной опорой для близких.
С отличием окончив семилетку, Виктор поступил в педагогическое училище, потом был призван в армию. Демобилизовавшись, год учительствовал в начальной школе. Условия для молодых педагогов были непростые. Работать приходилось в две смены — по два класса в каждую. Трудно, тяжело, но к своим обязанностям Виктор относился серьёзно и зарекомендовал себя с положительной стороны. Вскоре в райкоме комсомола предложили поступить в школу милиции. Молодой учитель поразмыслил и согласился: профессия «юрист» — звучит солидно. В 1963 году получил диплом с отличием и был направлен следователем в город Шацк Рязанской области.
Следственный аппарат в то время был очень малочисленным — на районный центр всего три следователя. Никакой специализации по составам преступлений не было и в помине, брались за всё подряд. Неделю дежуришь — и все дела, возбуждённые в этот период (и кражи, и ДТП, и пожары, и хищения), расследуешь. Нагрузка большая. А техническое оснащение — ручка да листок бумаги. Пишущая машинка считалась роскошью, в лучшем случае, была одна на два-три кабинета.
Через некоторое время Виктор Иванович с супругой перебрался в Москву и поступил на службу в Куйбышевский РОВД. Сначала занимался расследованием дел по линии уголовного розыска. Работал, не считаясь со временем. Старался установить психологическую связь с преступником, склонить его к чистосердечному признанию. Один случай запомнился следователю особо. Дело было возбуждено в отношении троих граждан по факту разбойного нападения. Преступная компания обычно действовала так. Женщина высматривала в магазине прилично одетого покупателя, заговаривала с ним и под благовидным предлогом вызывала на улицу. Отводила в сторону, подальше от глаз прохожих, где на доверчивого бедолагу набрасывались двое, оглушали ударом по голове, забирали деньги и ценности и исчезали. Одним из нападавших оказался особо опасный рецидивист, матёрый бандит, прошедший лагеря. И тем не менее, как вспоминает Виктор Иванович, человек этот вызывал некоторую симпатию своей искренностью. В общей сложности в местах лишения свободы он провёл около 40 лет — большую часть жизни. Однако при этом, признавался он, каждый раз ему казалось, будто попадал на зону по роковому стечению обстоятельств.
Конечно же, встречались и те, кто всеми силами старался ввести в заблуждение и направить следствие по ложному пути. По одному из дел, находившихся в производстве у следователя Крючкова в период работы по линии ОБХСС, проходили четверо работников Черкизовского молочного завода. Речь шла о хищении готовой продукции. Один из них никак не хотел сотрудничать со следствием и в конце концов даже притворился невменяемым. Психиатрических экспертиз было целых три, причём, если первая и последняя свидетельствовали о вменяемости обвиняемого, вторая — имела противоположный результат. Вопрос пришлось решать на уровне министра здравоохранения путём создания комплексной комиссии по производству экспертизы. Последняя подтвердила вменяемость симулянта.
Обвиняемый по другому делу — мошенник высшей марки, заместитель председателя всесоюзного общества «Знание» — брал деньги будто бы в долг у своих обеспеченных знакомых, но отдавать их отнюдь не стремился. Иные старые-престарые долги погашал, дабы создать видимость приличия. В некоторых случаях оставлял расписки. Доказать умысел в действиях подозреваемого было весьма непросто, и Виктор Иванович, учившийся тогда на юридическом факультете МГУ, даже ходил на кафедру консультироваться с профессорами уголовного права, но и среди них сложилось разное мнение. Так, один из преподавателей утверждал: «Вы не сможете доказать факт мошенничества». И всё же, изучив в очередной раз все обстоятельства дела, сопоставив хронологию получения и возврата денег некоторым из заимодателей, следователю удалось-таки доказать, что никакой реальной возможности отдать одолженные суммы у мужчины не было — факты, на которые ссылался мошенник, не подтвердились. А следовательно, речь шла о мошенничестве.
В 1973 году Виктор Иванович был назначен заместителем начальника следственного отдела Куйбышевского РОВД. В этой должности он проработал 16 лет, вплоть до выхода на пенсию. За годы службы ему неоднократно предлагали другую, казалось бы, более престижную и спокойную работу, но он навсегда остался преданным избранной профессии.

В жизни Евгения Георгиевича Лукашова комсомольская путёвка также сыграла определяющую роль.
Детство его прошло в Москве. Годы армейской службы — в Германии, недалеко от Потсдама, в войсках специального назначения КГБ, куда солдаты-срочники проходили особый отбор. О военной карьере Евгений не помышлял. Демобилизовавшись в 60-м, устроился работать на Московский инструментальный завод. Был членом комитета комсомола. И вот – вызов. «Решили рекомендовать тебя к поступлению в школу милиции. Не против?» Отказываться парень не стал. Так Евгений оказался курсантом Черкизовской школы милиции, а затем и дневного отделения Высшей школы милиции.
Службу начал в Сокольническом РОВД, где в основном занимался расследованиями по линии уголовного розыска. Об этом периоде Евгений Георгиевич вспоминает так:
— Почти все дела были «арестантскими». Контингент был крутой, лагерный, с серьезными судимостями. Работать с ним было непросто. Следственный изолятор № 1 на Новослободской был переполнен. Помещений для ведения допроса не хватало. С раннего утра у «Матросской тишины» выстраивались огромные очереди. Случалось, придёшь в семь, а хвостик уже на улице.
Так и шло время. Помимо самого процесса расследования, московские следователи четыре раза в месяц дежурили в составе СОГ по городу. Выезжали на места происшествий, составляли протоколы осмотров, а затем рассылали материалы по районам, где уже свои следователи проводили основную работу по делу.
На одном из этапов реформирования ещё советского УПК милицейским следователям передали дела по ДТП. Вот и Евгению Георгиевичу выпало заниматься их расследованием. В то время дорожно-транспортных происшествий регистрировалось множество, главным образом потому, что в соответствии с новыми правилами уголовное дело возбуждали при ущербе свыше 50 рублей. Ударили машину: есть ли телесные повреждения у водителя и пассажиров, нет ли — главное, чтобы нарушение ПДД было налицо.
Настал 1988 год. Страна содрогалась, раздираемая внутренними распрями. Грянул Степанакерт, начались армяно-азербайджанские погромы. В столицу Нагорного Карабаха были немедленно откомандированы сотрудники различных милицейских подразделений. Среди следователей был и Лукашов.
В окрестностях города уже стояли российские воздушно-десантные дивизии, которые в случае необходимости должны были предотвратить стычки между местным населением. Но, несмотря на это, поджоги и погромы стремительно неслись по городу, и казалось, остановить их было невозможно ничем. В отличие от Баку чужие жилища там не занимали — просто сжигали дотла.
— Там мы проработали полгода, — рассказывает Евгений Георгиевич. — Выезжали на места происшествий. И всюду нас встречали одни пепелища, ещё несколько часов назад бывшие добротными, красивыми домами. Особенно ярко и живо мне вспоминается, как вооружённая арматурой и камнями толпа шла на Управление внутренних дел с требованием отпустить задержанных. Оружия у нас не было, и мы не знали, будем ли живы. Но в целом местное население относилось к нам нормально. Все понимали, что благодаря присутствию нашего контингента удаётся поддерживать хоть какой-то порядок.
Там, в Степанакерте, работая в бригаде генерального прокурора, в числе первых Евгений Георгиевич направил в суд уголовное дело по факту кражи имущества — характерное для тогдашних обстоятельств. Спустя полгода, следователь вернулся в Москву и продолжил работать над расследованием дорожно-транспортных происшествий.
В 1994 году Лукашов вышел на пенсию, но без привычной работы обойтись не смог. И через два года пришёл в консультационно-методический отдел Следственного управления, где трудится и по сей день. Конечно, многое изменилось за последние 10 лет — новые требования выдвигает прокуратура, появляются новые нюансы в законодательстве. Но большой практический опыт, накопленный за годы службы, по-прежнему помогает Евгению Георгиевичу не только справляться с непосредственными задачами по доследственной проверке материалов, но и помогать молодым сотрудникам овладеть методикой расследования.