Тихо. Лес закутался в снег, весь в кружевах, на каждой веточке бугорок, каждая веточка согнулась от тяжести, а внизу пуховая перинка, на ней ясные отпечатки лапок. Чьих лапок? Мыши, белки, тетерева набродили по свежей пороше. Заячьих следов мало: заяц боится печатать свой след по пороше.

Лучше денёк пролежать под ёлкой. Вышли на кормёжку только молодые, неопытные, и те потоптались немного около опушки, в сухом бурьяне, да скорей, сделав несколько скидок, легли мордочкой на свой же след.

В лесу взвизгнула Румянка… Ещё разок — и замолчала. Это она разбирается в запутанных заячьих следах и даёт знать, что у неё дело налаживается и где-то близко лежит заяц, близко… Вот только надо разобраться…

Но заяц лежит крепко, хотя слышит собаку. Поднял уши, весь подобрался, с лапки на лапку переступает, а вскочить и помчаться не решается. Зайцу видна Румянка: вон она там по кустам кружит. Бежать? Нет, подожду, может, и не найдёт. Подожду ещё…

Заяц хорошо запутал. Он два раза прошёл по своему следу, два раза с двойного следа сделал большие прыжки в сторону, в куст. Едва ли разберётся Румянка. Зорко смотрит русак. Вот собака всё ближе, ближе… Совсем близко… Большой прыжок! Серенький комочек покатился между кустами. Румянка отчаянно залилась визгливым лаем, на её голос тоже с визгом мчится Найда.

Обе собаки сделали большой круг, закружились, запутались в ерёминских вырубках. В тихом воздухе ясно слышны их растерянные вопли. Потом Найда повернула обратно и замолкла на Коняйковом поле, а Румянка вышла на большую дорогу, изредка подавая голос, всё ещё старается разобраться в следах на затоптанной, занавоженной дороге.

Трудно учуять слабый, почти неуловимый запах от лёгких лапок русака на свежем снегу, тем более на дороге… А тут ещё прошёл какой-то мужик в вонючих валенках. Наверное, заходил на скотный двор, где всё пропитано карболкой. Румянка не выдержала, высоко подняла морду, стараясь определить поверху, куда метнулся русак. Но заяц был опытный, знал, что занавоженная дорога самый лучший козырь в игре с гончей собакой. Знал и то, что пачкать лапки нельзя, поэтому старался бежать по скользкому следу от санного полоза. Он пробежал по дороге версты две или три и только тогда, когда рядом стали попадаться кустики, сделал большой прыжок через куст можжухи и замелькал между редкими ёлочками. Скоро добрался до прясла и заковылял к овинам села Хомякова. Он был уверен, что собака потеряла его след, и уже собрался сделать две-три скидки и залечь до вечерней зари, но в этот момент со стороны дороги послышался заливистый гон Румянки. Не помогла занавоженная дорога, не помог и куст, в который он прыгнул с дороги. Пробежав вдоль сараев и овинов, русак вышел на торную дорогу, по которой двигался обоз с дровами. Визжал снег под полозьями, скрипели дровни, фыркали лошади, мужики кучей шли у заднего воза и громко разговаривали. Зайцу пахнуло в нос дёгтем, лошадиным потом и сладким запахом осиновых дров. Мужики увидели зайца, захлопали рукавицами, громко закричали и засвистали.

Когда заяц добрался до старого елового леса, ветерок разгулялся уже не на шутку: раскачивались вершины елей, с их мохнатых лап падали целые сугробы снега. Теперь никакая гончая не найдёт русака, и он спокойно лёг под вывороченным корнем и заснул с открытыми глазами. Перед тем как лечь, сделал три скидки. А как же иначе: на лёжку надейся, а сам не плошай!

 

«Всякий охотник знает необходимость легавой собаки: это жизнь, душа ружейной охоты, и предпочтительно охоты болотной, самой лучшей;охотник с ружьём без собаки что-то недостаточное, неполное!»

С.Т. АКСАКОВ

Полосу подготовил Сергей СТРАДАЛОВ