Денис Васильевич Давыдов

О чём молчит известная картина

(Продолжение.

Начало в № 24, 25, 26, 27 и 29)

7. Детали интерьера

Мы уже отмечали, что небольшая картина Павла Федотова изобилует мелкими деталями. Все эти детали помогают зрителю лучше представить ту торжественную попойку, на которой славили чиновника, увидеть домашнюю обстановку, быт, то есть его внеслужебную жизнь. Нам же, живущим более чем через полтора века после написания картины, эти детали, легко «прочитывавшиеся» русскими зрителями середины XIX века, а теперь забытые и потому практически незаметные для взора нынешнего посетителя Третьяковки, помогут лучше понять мир героя — внутренний и окружающий.

Итак…

В левом нижнем углу картины на стуле блаженно потягивается кошка; в правом углу под столом спит собака; под потолком клетка с птичкой. Эти существа абсолютно безучастны ко всему происходящему, но дают нам понять, что барин, судя по всему, человек доброй души и любит животных.

П.А. Федотов. Свежий кавалер. Фрагмент. Гитара и шандал

П.А. Федотов. Свежий кавалер. Фрагмент. Чубук и трубка

К стулу приставлена гитара. Гитара семиструнная, так называемая русская. Именно в России в конце XVIII—начале XIX века появляется изменённый — семиструнный — вариант испанской гитары, получивший большое распространение и популярность. Приблизительно в это же время в Европе появляется шестиструнный вариант гитары (до этого испанская гитара имела пять сдвоенных струн). У гитары, которую мы видим на картине, оборваны три струны, что в очередной раз подтверждает широту и удаль недавно стихшего празднества — гуляки распевали явно не задушевные романсы. Кстати, можно обратить внимание на любопытную деталь (своеобразную примету времени) — струны у гитары разноцветные. Для нас сейчас это непривычно. Единственный музыкальный инструмент, у которого мы сегодня можем увидеть струны разных цветов — это арфа. Струны у арф красят специально, чтобы исполнителю легче было ориентироваться (сорок шесть струн и семь педалей — это не шутка!).

На спинку стула наброшен форменный сюртук с подтяжками (помочами, как тогда их называли). Форменная фуражка лежит на соседнем стуле. В глубине картины виден третий стул — опрокинутый вверх ножками и явно поломанный. Какое же это веселье, если мебель не поломали?! Четвёртый стул стоит у стола. Примечательно, что как минимум один стул (об обивку которого точит когти кошка) отличается от прочих, то есть стулья не составляют комплект, а, видимо, попали в квартиру чиновника в разное время и при разных обстоятельствах.

Под стулом слева лежит подсвечник, скорее всего медный. Такие большие подсвечники на одну свечу называли шандалами.

У правой ступни героя картины — длинная круглая палка. Это чубук курительной трубки. Сама трубка валяется рядом с гитарой.

Трубка на длинном чубуке в то время — одновременно и дань моде, и предмет коллекционирования, и деталь, способная подчеркнуть уровень доходов хозяина. В первой половине XIX века трубки на длинных чубуках вошли в России в моду. Курение трубки (в зависимости от места и обстоятельств) могло подчёркивать и черты характера, и настроение, и даже мировосприятие; причём диапазон этих проявлений мог быть весьма широким — от лихой молодецкой бравады до высот философской мысли.

У знаменитого поэта-партизана, героя Отечественной войны 1812 года, Д.В. Давыдова мы находим три разных обстоятельства и настроения, неотъемлемой частью коих является трубка.

Гусарская удаль:

Ради бога, трубку дай!

Ставь бутылки пред нами,

Всех наездников сзывай

С закрученными усами!

Чтобы хором здесь гремел

Эскадрон гусар летучих,

Чтоб до неба возлетел

Я на их руках могучих…

(«Гусарский пир», 1804)

Или:

…И я спешу в мою гусарскую семью,

Где хлопают шампанского оттычки.

Долой, долой крючки, от глотки до пупа!

Где трубки?.. Вейся, дым, на удалом

раздолье!

Роскошествуй, весёлая толпа,

В живом и братском своеволье!

(«Гусарская исповедь», 1832)

Отдых на бивуаке:

…Деды! помню вас и я,

Испивающих ковшами

И сидящих вкруг огня

С красно-синими носами!

На затылке кивера,

Доломаны до колена,

Сабли, шашки у бедра,

И диваном — кипа сена.

Трубки чёрные в зубах;

Все безмолвны — дым гуляет

На закрученных висках

И усы перебегает.

(«Песня старого гусара», 1817)

И, наконец, трубка в домашних условиях — непременный атрибут тогдашнего гостеприимства:

Бурцов, ёра, забияка,

Собутыльник дорогой!

Ради Бога и… арака

Посети домишко мой!

В нём нет нищих у порогу,

В нём нет зеркал, ваз, картин,

И хозяин, слава богу,

Не великий господин.

Он — гусар и не пускает

Мишурою пыль в глаза;

У него, брат, заменяет

Все диваны куль овса.

Нет курильниц, может статься,

Зато трубка с табаком;

Нет картин, да заменятся

Ташкой с царским вензелём!

(«Бурцову: призывание на пунш», 1804)

Сами трубки чаще всего изготавливались из так называемой морской пенки — минерала, способного выдерживать высокие температуры. Форма трубки и украшения на ней зависели от фантазии мастера или пожеланий заказчика. Соответственно изменялась и цена.

Чубук представлял собой овальный или круглый в поперечном сечении стержень с полым каналом внутри. Нижний конец чубука плотно насаживался на выступающую часть трубки, на верхний конец надевался мундштук. Таким образом, тогдашняя курительная трубка представляла собой конструкцию со сменными деталями. Материалом для изготовления чубуков служила древесина (или корни) твёрдых пород дерева. Наиболее распространёнными были черешневые чубуки (знатоки-гурманы особенно ценили венгерскую черешню), а также вишнёвые. Считалось, что такие чубуки не только не «крадут» аромат табака, но и насыщают его запахом дерева и его плодов — черешни или вишни. Впрочем, были и самшитовые чубуки и фарфоровые — на любой взыскательный вкус. Длина чубука обычно составляла 50—70 сантиметров (то есть около одного аршина). Бывали чубуки и короче, бывали и длинней — до сажени (2,134 метра). Чем длиннее был чубук, тем сложнее было раскурить трубку. Можно лишь вообразить, каким объёмом лёгких надо обладать, чтобы раскурить трубку с двухметровым чубуком! Впрочем, такой длины чубук мог себе позволить только очень состоятельный человек, а людям богатым обычно трубки раскуривал кто-то из дворовых, богатыри же у нас в народе не переводились никогда. Длинные чубуки, как предмет хозяйской гордости, обычно помещались на виду — или крепились на стене поверх персидских ковров, или ставились на полу в особых креплениях в пирамиды, наподобие того, как солдаты на привалах составляли в козлы ружья.

Трубки и чубуки, украшенные металлическими вставками и инкрустациями, были, несомненно, дороги, но и владельцы их становились обладателями настоящих произведений искусства. Вспомним у М.Ю. Лермонтова в «Тамбовской казначейше» (1838):

…В устах его едва дымится

Узорный бисерный чубук.

Публика попроще довольствовалась более дешёвыми приспособлениями для табакокурения.

Таким образом, обычная трубка с поломанным чубуком, валяющаяся на полу у ног героя картины, представляет собой настоящий пласт тогдашней субкультуры.

В русской литературе тех лет мы встречаем примеры того, как трубки и чубуки отражали уровень достатка хозяина. В «Мёртвых душах» Н.В. Гоголя Ноздрёв хвастается своей коллекцией трубок перед Чичиковым. Такая коллекция не только служила предметом гордости для владельца, но и подчёркивала его общественный статус, ибо подобное коллекционирование требовало весьма значительных затрат. Поэтому один из персонажей знаменитого некогда романа Ф.В. Булгарина «Иван Иванович Выжигин» (об авторе романа речь пойдёт ниже), чтобы произвести на молодую жену сильное впечатление, «отделал» квартиру по тогдашней моде, придав оной по возможности богатый и роскошный вид. В частности, мы встречаем в описании и такую деталь: «Пирамида из чубуков с огромными янтарями и золотошвейными колпаками служила также к украшению комнаты» (Булгарин Ф.В. Сочинения. М., 1990, стр. 60). Персонаж картины Павла Федотова, конечно, не настолько богат, как, скажем, помещик Ноздрёв, но, тем не менее, следует моде и курит трубку «как в лучших домах». Этой манере следовали многие тогдашние чиновники. У Н.В. Гоголя в той же «Шинели» встречаем описание обычных досугов мелких чиновников: «…когда все чиновники рассеиваются по маленьким квартиркам своих приятелей поиграть в штурмовой вист, прихлёбывая чай из стаканов с копеечными сухарями, затягиваясь дымом из длинных чубуков…» (Гоголь Н.В. Указ. соч., стр. 126).

(Продолжение следует)

Александр ЛОМКИН,
кандидат экономических наук, доцент экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова