П.А.Федотов. Свежий кавалер

(к 210­летию со дня рождения П.А. Федотова)

(Продолжение. Начало в № 24)

2. Диспозиция

Кого и что видит зритель на картине?

Центральная фигура — конечно же, сам «свежий кавалер». Рядом с ним женщина, видимо, исполняющая обязанности прислуги. С укоризненно-пренебрежительным выражением лица она демонстрирует кавалеру его стоптанные сапоги. Стол с весьма скромной закуской и большим количеством разномастных бутылок «сервирован» на две персоны. Присмотревшись, мы увидим и второго участника «банкета» — видимо, крепко «заложив за воротник», он помещается под бюро в глубине картины (пристально рассмотрев, мы можем отметить, что и он имеет какие-то награды). Судя по скошенному потолку, можно предположить, что комната расположена в бельэтаже или вовсе на чердаке, что лишний раз подчёркивает крайне низкое материальное положение «квартиросъёмщика». На стуле и на дверях шкафа развешаны элементы чиновничьего мундира. На полу валяется открытая книга и предметы домашнего обихода; к стулу приставлена гитара с оборванными струнами... По всему видно, что погуляли на славу. И лишь блаженно потягивающаяся кошка остаётся демонстративно безучастной к мирским страстям и человеческим слабостям…

3. Кавалер и его мундир

Знаем ли мы что-нибудь о главном персонаже картины? Вроде бы не знаем ничего. Образ собирательный, явно вымышленный. Что о нём может быть известно? Бедный мелкий чиновник. И всё.

Что ж, давайте посмотрим ещё раз — может, что-то и выясним.

Кавалер изображён в домашней одежде — халате, да ещё и с бумажными папильотками в волосах. Но на картине присутствуют и элементы одежды служебной. Эти детали могут нам кое-что рассказать.

Детали мундира чиновника соответствуют подписанному Николаем I 27 февраля 1834 года «Положению о гражданских мундирах». Положение определяло для чиновников семь форм одежды (парадная, праздничная, обыкновенная, будничная, особая, дорожная и летняя), а также устанавливало случаи, в которые та или иная форма должна была надеваться. Опираясь на этот документ, можно установить, в какой именно форме чиновник получил награду (в какой форме ему быть, человек обычно узнавал из повестки, содержащей приглашение на то или иное торжественное мероприятие).

Свежий кавалер. Фрагмент. Сюртук и фуражка

На стуле висит двубортный мундирный сюртук (это видно по отвороту) со стоячим воротником без шитья. Такие сюртуки, равно как и вицмундиры, в повседневной жизни заменяли дорогостоящие парадные мундиры фрачного покроя с золотым или серебряным шитьём металлизированной нитью (канителью) на воротнике, обшлагах, карманных клапанах и на фалдах. (Чем больше шитья, тем выше чин обладателя мундира; у чиновников младших классов шитьё оставалось только на воротнике). Цвет мундира (тёмно-зелёный или тёмно-синий) и шитья, а также рисунок шитья указывали на принадлежность чиновника к тому или иному ведомству (например, на воротниках мундиров чиновников московской полиции в соответствии с Положением размещалось изящное золотое шитьё, напоминавшее птичье крыло). На ведомство указывали также пуговицы (золотого или серебряного цвета) с государственным гербом, гербом губернии или иной символикой, отражающей суть ведомства (например, преподавателям, чиновникам и студентам Императорского Московского университета указом Павла I от 9 апреля 1800 года были присвоены «пуговицы белые, в одной половине с гербом империи, а в другой с атрибутами учёности», коими были глобус, лира и кадуцей).

С 1834 года вводилась система, по которой мундир и шитьё на нём соответствовали рангу должности, а не чина; должности делились на десять разрядов, и каждому присваивалась своя полнота шитья на мундире.  Однобортный сюртук с восемью пуговицами шитья на воротнике и обшлагах не имел. Поэтому, как справедливо отмечает известный исследователь гражданской униформологии Российской империи Л.Е. Шепелев, мундирный фрак и сюртук, не имевшие отличий по разрядам, «как самые демократичные и относительно дешёвые компоненты форменной одежды получили широкое употребление» [Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. XVIII — начало XX в. СПб., 2001. Стр. 230].

К сюртуку полагалась форменная фуражка одинакового с сюртуком цвета и околышем по цвету воротника. Такую фуражку мы видим лежащей на стуле рядом с сюртуком.

На воротнике изображённого на картине сюртука шитьё отсутствует, обшлага не видны. Понятно, что художник старался изобразить мундир по возможности нейтрально, дабы избежать упрёков от представителей какого-нибудь конкретного департамента, — в мире, где собственные уникальные мундиры имели каждый полк в армии, каждое министерство и ведомство, каждое высшее и среднее учебное заведение, где свои мундиры носили придворные и купцы, камер-пажи и почтальоны, академики и лесники и прочая, и прочая, и прочая, любой мундир с легко читаемыми признаками мог быть немедленно распознан, и тогда художника почти наверняка ждали бы известные неприятности. Так что речь может идти разве что об определённых намёках (как минимум один такой намёк на картине имеется, и мы о нём ещё напомним). Однозначно сказать, где именно служит чиновник, мы не можем. Зелёная фуражка с красным околышем — весьма распространённый элемент формы, встречавшийся у разных ведомств. Однако…

Вспомним газету на столе. Полностью названия газеты не видно, газетный лист прихотливо загнут и изгиб листа скрывает название. Видны буквы «…ДОМОСТИ …ской полицiи». Картина писалась в Санкт-Петербурге, и логично было бы предположить, что это газета «Ведомости Санкт-Петербургской полиции». Но такой газеты никогда не существовало! С июля 1839 по февраль 1917 года издавалась газета «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства и столичной полиции». Судя по изображению, это явно не она. А какая в таком случае это газета? Можно предположить, что это московское издание — «Ведомости московской городской полиции». Данное название короче и помещается на изображённом газетном листе: «[ВЕ]ДОМОСТИ [московской город]ской полиции». Указанная газета издавалась с 1848 года. Исследуемая картина в разных источниках датируется по-разному — и 1846, и 1847, и 1848 годом. Картину эту Павел Федотов писал несколько месяцев, затем долго дорабатывал её. И именно в 1848 году Цензурный комитет запретил снимать с этой картины литографированные копии. Отчего такая строгость? Картины, написанные Павлом Андреевичем позже, несли в себе ничуть не меньший заряд иронии и критики обывательских нравов, но их копирование и воспроизведение не запрещалось. Не в том ли причина, что цензоры усмотрели в купированном названии газеты намёк на то, что изображённый кавалер служил в полиции, а значит, художник позволил себе посмеяться над представителем власти?

Эта гипотеза может выглядеть чересчур смелой и бездоказательной, но обратимся к униформологии. В 1834 году классным полицейским чиновникам обеих столиц (Санкт-Петербурга и Москвы) кроме прочего был присвоен сюртук тёмно-зелёного сукна со стоячим воротником и с позолоченными пуговицами, имевшими чеканное изображение городских гербов [Глазков В.В., Попов С.А. Московская столичная полиция. 1649—1917. М., 2019. Стр. 78—79]. Пуговицы на картине как раз жёлтого цвета. При сюртуке чиновнику полагалось носить не шляпу, а фуражку. Чинам полицейского ведомства была присвоена фуражка тёмно-зелёного сукна с красным суконным околышем и чёрным лакированным козырьком (козырьки обычно делались из прессованной кожи; эконом-вариант — из папье-маше). На картине мы видим именно такую фуражку; козырёк у неё явно кожаный.

Что это может означать? Пожалуй, то, что версия о принадлежности «свежего кавалера» к полицейскому ведомству не лишена оснований.

Единственное различие, которое можно усмотреть — это то, что воротник у сюртука на картине, вероятно, чёрного или тёмно-зелёного цвета. Противоречит ли это выдвинутой гипотезе? Не сильно. Среди тогдашних чиновников весьма распространены были различного рода отклонения от предписанных высочайшими указами образцов. Это объясняется в том числе тем, что элементы форменного обмундирования тогда не выдавались, чиновники и офицеры сами заказывали себе мундиры у портных (этот важный процесс даже сопровождала особая лексика — мундиры не шили, их строили!). Портные же всегда были готовы учесть пожелания заказчиков, удовлетворяя любые их фантазии, а таковые имелись у чиновников всех рангов. Тенденция эта имела столь широкий размах, что вопрос о примерах «несоблюдения /…/ установленной для гражданских мундиров формы» в мае 1838 года обсуждался аж на заседании Комитета министров [Шепелев Л.Е. Указ. соч. Стр. 231]. Во-вторых, по нормам того времени цвет околыша фуражки всегда совпадал с цветом воротника. И если даже персонаж Федотова позволил себе такую вольность — изменение цвета воротника, то, во-первых, это определённым образом характеризует сам персонаж (чиновник явно склонен к пижонству, хотя бы в форме отклонения от ординара), а во-вторых, для современников как художника, так и его героя соответствие цвета воротника и околыша не составляло тайны, да и запечатлённое несоответствие не было чем-то из ряда вон выходящим.

Безусловно, мы не претендуем на истинность выдвинутой версии. Пожалуй, всю правду о том, чиновником какого ведомства видел художник своего героя, знает только сам Павел Федотов…

На картине присутствует ещё один элемент форменной одежды. На двери шкафа (справа) — висят присвоенные пяти младшим классам Табели о рангах суконные панталоны (брюки), носившиеся поверх сапог или ботинок. (Кстати, в плане обуви тоже допускались всякие вольности. Например, в начале XIX века у студентов Московского университета была своя мода — панталоны носились не с ботинками, а заправлялись в короткие сапожки, вроде тех, что полагались гусарам [Попов С.А. Мундир студентов и учащихся дореформенной России. М., 2016. Стр. 11—12]). Панталоны имели внизу лямки, продевавшиеся поверх обуви и называвшиеся в те поры стремёшками — по аналогии со стременами (они хорошо видны на картине). При постоянном ношении стремёшки трепались и отрывались, что бывало заметно. В повести Н.В. Гоголя «Шинель» мы встречаем такие слова: «Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице, на что, как известно, всегда посмотрит его же брат, молодой чиновник, простирающий до того проницательность своего бойкого взгляда, что заметит даже, у кого на другой стороне тротуара отпоролась внизу панталон стремёшка…» [Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 8 томах. М., 1984, Т. 3, С. 125].

Стало быть, скорее всего, именно в этой форме одежды наш герой получил награду. Это по-своему удивительно и странно. Дело в том, что сюртук считался повседневной или дорожной одеждой. Он полагался «всем вообще гражданским чиновникам для дороги и при производстве следствий на открытом воздухе» [Шепелев Л.Е. Указ. соч. Стр. 229]. Почему же мы видим на картине повешенным на стул именно сюртук, а не парадный мундир фрачного покроя? Ведь получать награду чиновник должен был, наверное, именно в парадной форме — мероприятие-то торжественное. Ответ может показаться парадоксальным: дело в том, что кавалер этот орден скорее всего не получал. А откуда же тогда у него орден?

Разберёмся.

(Продолжение следует)

Александр ЛОМКИН, кандидат экономических наук, доцент экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, иллюстрации из открытых источников