Во все времена важнейшими для сотрудника полиции являлись его высокие моральные качества и психологическая устойчивость. Именно эти определения соединены воедино в названии управления, о работе специалистов которого мы продолжаем рассказывать своему читателю.

Сегодня говорим со старшим инспектором по особым поручениям отдела по обеспечению психологической и координационно-аналитической деятельности УМПО Главного управления МВД России по г. Москве подполковником внутренней службы Владиславом МАЛТЫЗОВЫМ.

— Владислав Георгиевич, перед встречей с вами я ознакомился с положением об отделе, с его задачей, функциями, полномочиями. Но в тексте интервью дублировать строки документа — дело неблагодарное. В этой связи как бы вы сами ответили на вопрос о функционале службы?

— Мы — фильтр. Фильтр, позволяющий сосредоточить в полицейских подразделениях сотрудников, готовых выполнять оперативно-служебные задачи, способствующий сохранению их психического здоровья и профессиональной работоспособности. И наоборот, отсеивающий людей, непригодных к службе в ОВД по психологическим или иным мотивам.

— В части нормативных формулировок на этом я бы предложил и ограничиться. И поговорить о вашем собственном профессиональном пути. Чтобы в ответах разглядеть общие тенденции, характерные для вашей службы. Итак, как сами пришли в профессию?

— В 2007 году окончил факультет психологии Московского гуманитарного университета (тогда он назывался Московская гуманитарно-социальная академия), затем аспирантуру. Психологией как наукой интересовался ещё со школьной скамьи, начав заниматься её изучением ещё в 10—11 классах в стенах школьного УПК (учебно-производственного комбината). А уже вуз выбирал, исходя из соображений представительства в нём сильного профессорско-преподавательского состава.

На службу в милицию пришёл в начале 2009 года, в Отдел по району Вешняки. В территориальных отделах существует должность психолога подразделения по работе с личным составом, правда, её точные наименования несколько видоизменяются время от времени. Но задачи остаются теми же — работа с личным составом: консультации, диагностические мероприятия, в определённой степени — сопровождение оперативно-служебной деятельности сотрудников.

— Приведите пример необходимости человека на такой должности в территориальном отделе. Конкретно в работе с личным составом подразделения.

— Работа сотрудника ОВД часто сопряжена со стрессом. В результате не столько физических нагрузок, сколько психоэмоциональных. И это не всегда связано с преодолением себя по служебной необходимости, скажем, с необходимостью выстрелить в человека и т. д. Нет, в моей практике это очень часто случалось банальным переносом в рабочую атмосферу каких-то личных семейных неурядиц. Скажем, от сотрудницы ушёл супруг, и вот она уже не способна выполнять свои служебные обязанности.

Впрочем, честным будет сказать, что на уровне отдела, находясь внутри небольшого коллектива (заместитель-кадровик, пара инспекторов по кадрам, да ты сам, психолог) и делая одно общее дело, ты не имеешь морального права уклониться от каких-то непрофильных обязанностей, от рутинной бумажной кадровой работы.

— Следующая ступенька в работе психолога (и вашей в частности) — работа в составе окружного управления?

— Во-первых, насчёт «следующих ступенек» обобщать не стоит. Перед специалистом не стоит задача двигаться в сторону центрального аппарата. Хороший психолог вполне способен обрести себя и в территориальном отделе. У меня же получилось иначе. Прежде чем оказаться в округе, была командировка в Севастополь в 2014 году. Тогда после обретения нового статуса подразделений крымской полиции на юг было направлено множество специалистов — для оказания практической методической помощи по всем направлениям деятельности. О необходимости собирать вещи в дорогу я узнал буквально за пару дней, а на берегу Чёрного моря провёл около трёх месяцев.

— В командировке морю порадоваться успевали?

— Наслаждаться его красотами практически не получалось, работы был непочатый край. Предстояло проделать огромный объём диагностики, поскольку переназначался весь личный состав.

— Многих не переназначили?

— Очень многих. И речь совершенно не шла о каких-то политических мотивах. Чаще — о вещах куда банальнее — коррупции, «местническом беспределе», некомпетентности. Стояла задача не допустить в ряды российской полиции лиц, скомпрометировавших себя нечистоплотностью. Проверял сам, готовил нормативные документы для профильных сотрудников, своих преемников. А вот уже по возвращении мне и предложили перейти на службу в состав окружного управления. А потом, годы спустя, и в состав столичного УМПО.

— Чтобы у читателя не создалось впечатление об одной лишь барьерной функции вашей службы, можете поделиться каким-либо эпизодом её позитивной роли в биографии конкретного сотрудника? Так сказать, «реабилитационного» характера.

— Конечно. Чтобы не теоретизировать, давайте расскажу буквально один из первых эпизодов в своей практике. Будучи молодым лейтенантом милиции, в составе большого сводного отряда я был откомандирован в Санкт-Петербург на проводимый там экономический форум. Вы наверняка знакомы с традиционным служебным регламентом в территориальных отделах. Так вот, в северной столице у нас происходили точно такие же мероприятия, только в увеличенных масштабах и с большим напряжением сил. Когда множество людей оторваны от дома, то всегда существует вероятность, что случайный звонок от домашних может испортить настроение кому-либо из них, а то и спровоцировать на «дезертирство», либо другие нехорошие действия. Для профилактики подобных эксцессов я и был включён в состав отряда.

И вот в отношении одного из сотрудников ППС (тогда ещё милиции) поступила негативная информация, не будем уточнять, какого именно толка. Командир сводного отряда поначалу поверил в её правдивость, готовый начать процедуру откомандирования подчинённого с последующими оргвыводами. Хотя сам милиционер чуть ли не со слезами на глазах доказывал, что это клевета и попытка скомпрометировать его. У нас с ним состоялась длительная беседа. Подключив все свои академические знания, основываясь на поведенческих признаках собеседника (полиграфа в моём распоряжении тогда не было), я сделал вывод: сотрудник говорит правду. Не только на основании беседы с ним лично, поскольку связывался с его московскими коллегами по работе, с начальством по месту его службы. Свои выводы обосновал в докладе. Милиционера реабилитировали, доказав искусственность созданной вокруг него ситуации. Личную благодарность, кстати, выражал мне не столько он сам, сколько его коллеги. И вся дальнейшая безукоризненная биография сотрудника только подтвердила мою правоту.

— Как я понимаю, на нынешнем рабочем месте сами вы уже отошли от практической деятельности полиграфолога, занимаясь методической проработкой практической деятельности на «земле». Предлагаю поговорить о Комиссии по профессиональному психологическому отбору, членом которой вы являетесь. Расскажите, пожалуйста, о её деятельности.

— Действительно, такая комиссия в составе 7 человек работает на базе столичного главного управления и в соответствии со своим названием составляет финальные рекомендации в отношении кандидатов на службу в ОВД. Заседания комиссии проходят раз в две недели, на каждом из них формируются рекомендации в отношении примерно двухсот соискателей, то есть примерно 400 человек в месяц.

— Правильно ли я понимаю, что характеризующий материал вам предоставляет комплектующее подразделение по месту работы будущего кандидата? Как вы распоряжаетесь им, что лежит в основе ваших результирующих рекомендаций?

— Верно. Все материалы, включающие в том числе результаты психологической диагностики, предоставляются в наше распоряжение в готовом виде. Пакеты документов на того или иного кандидата ранжированы по категориям: «рекомендован в первую очередь», «рекомендован», «рекомендован условно» и «не рекомендован». Задача комиссии — выявление кандидатов с так называемым неблагоприятным прогнозом успешности.

— И каков примерный процент людей, не прошедших через жернова вашей комиссии? По каким причинам это обычно случается? И соответственно, обратный вопрос: возможна ли ситуация, что комиссия не согласна с негативным предварительным отзывом?

— Статистически из ранее отобранных не рекомендованными к службе становятся примерно 7% людей. Это кандидаты, имеющие такие «факторы риска», как злоупотребление алкоголем, вовлечение в незаконный оборот наркотических и психотропных веществ, имеющие негативные личностные особенности, наличие которых отрицательно влияет на эффективное осуществление оперативно-служебной деятельности (повышенный уровень агрессивности, несоблюдение общепринятых правил и норм поведения, негативная мотивация к службе), лица, имеющие склонность к противоправным действиям, склонные к злоупотреблению должностными полномочиями, иногда к суицидальным действиям.

Что касается возможности не согласиться с вынесенным вердиктом «не рекомендован», такое тоже происходит. Принципиальным в работе комиссии я бы назвал осознание факта её влияния на судьбу человека. И это заставляет её членов не просто дотошно изучать пакет собранных документов, но и в случае необходимости дополнительно обзванивать прежние места работы кандидатов (иногда, и даже очень часто, за пределами столичного региона), заниматься прочими «частностями».

Но жаловаться на трудозатраты мне и коллегам вряд ли стоит, поскольку из всех этих частностей и складывается постоянная работа над повышением качества психологического отбора.

Артём КИРПИЧЁВ, фото Александра КУДРЯВЦЕВА