ВОРЫ В КОЛОКОЛЬНЕ ИВАНА ВЕЛИКОГО
(Окончание. Начало в № 25.)
Уже через сутки, 14 февраля (по старому стилю), Президиум Моссовета принял постановление о неотложных мерах по делу о краже из колокольни Ивана Великого. В частности, решено было обратиться ко всем гражданам Республики за содействием в розыске и возврате похищенных драгоценностей.
Уже через сутки, 14 февраля (по старому стилю), Президиум Моссовета принял постановление о неотложных мерах по делу о краже из колокольни Ивана Великого. В частности, решено было обратиться ко всем гражданам Республики за содействием в розыске и возврате похищенных драгоценностей.
А ещё — предложить вознаграждение за розыск и доставление похищенного: в размере до 1 000 000 рублей в зависимости от значения и ценности предметов.
Также решено было обратиться через комиссара иностранных дел ко всем странам с предложением оказать содействие посредством задержания российских национальных сокровищ в пограничных пунктах. Предусматривалась и подготовка декрета Совета народных комиссаров о национализации таких ценностей.
Тем временем группа сотрудников уголовного розыска проверяла все ювелирные магазины и мастерские, известных московских торговцев антиквариатом. Было установлено дежурство оперативников на рынках, проводился опрос швейцаров и горничных гостиниц, официантов, другой обслуги ресторанов, трактиров и кофеен. И первые результаты не заставили себя ждать.
В ювелирном магазине Глазунова в Верхних торговых рядах (ныне ГУМ на Красной площади) обнаружили более ста зёрен жемчуга, похищенного из Патриаршей ризницы. На допросе хозяин магазина пояснил, что эту партию украшений он купил у антиквара Белова с Арбата.
Антиквара пригласили в уголовно-розыскную милицию. Белов подтвердил, что действительно продал эти украшения Глазунову, но и сам купил жемчуг по случаю у известного мелкого коммерсанта Соломона, который промышлял скупкой и перепродажей всяческой старины.
Обыск в его квартире, представлявшей собой скорее маленький музей древностей, чем жилое помещение, ничего не дал. Коммерсант клялся и божился, что совершенно случайно в кофейне купца Филиппова познакомился с неким Петром Александровичем, который и предложил ему по сходной цене россыпь крупного жемчуга. Соломон и соблазнился, сообразив сразу, что тут можно сделать неплохой гешефт. И не ошибся, так как Белов уплатил ему за жемчуг почти вдвое больше, чем он отдал Петру Александровичу…
Далее в расследовании кражи произошёл сбой. Однако через день снова забрезжил огонёк надежды на скорое разрешение загадки этого уголовного дела. Оперативники, работавшие по базарам и толкучкам, «засекли» женщину, которая пыталась на Сухаревском рынке сбыть украшенный искусной резьбой и драгоценными камнями нательный крест старинной работы. Нечто подобное проходило по описанию похищенных ценностей из ризницы. Вечером нагрянули на её квартиру с обыском. Хозяйку застали за ужином в компании двух мужчин: как выяснилось позже, «клюквенников» — профессиональных церковных воров.
В чулане за кухней работники уголовного розыска обнаружили целый склад церковной утвари, несколько фунтов драгоценных камней и жемчуга, ворох расшитых золотом и серебром риз. Казалось, развязка в деле о краже из колокольни Ивана Великого близка. Однако приглашённые для опознания изъятых вещей представители духовенства твёрдо заявили, что всё найденное при обыске не из Патриаршей ризницы, а из обворованной недавно церкви Вознесения.
Поиск исторических ценностей продолжался. При рассмотрении результатов поиска Розенталь высказал предположение, что преступники, взбудораженные газетной шумихой, будут сбывать похищенное вне пределов Москвы. В крупные губернские города ещё раз было направлено обращение об оказании содействия в розыске.
Предположение комиссара уголовно-розыскной милиции оказалось верным. В конце марта из Саратова поступила телеграмма о задержании одного из воров и изъятии у него части похищенного из Патриаршей ризницы. В Москву был командирован начальник местной уголовно-розыскной милиции Иван Александрович Свитнев. Он рассказал московским коллегам о том, как был изобличён преступник. Как только в Саратове получили обращение Президиума Моссовета о содействии в раскрытии преступления, на розыск были сориентированы оперативники, работавшие на рынках, в гостиницах и ресторанах.
Вечером 12 марта из ресторана «Товарищество» Свитневу позвонил дежуривший там оперативник Щеглов и сообщил, что в ресторане появились мужчина и женщина, предлагающие ресторанным завсегдатаям слитки золота и какие-то «камушки». Иван Александрович немедленно выехал в ресторан на Александровской улице. Мужчину и женщину задержали. При обыске в их квартирах обнаружили ещё несколько слитков золота, крупный изумруд, несколько сапфиров и жемчуг. На допросе задержанные заявили, что происхождение драгоценностей им неизвестно, золото и камни дал некто Самарин и встретиться с ним для расчётов они должны в этом же ресторане через три дня.
Свитнев понимал, что ждать трое суток нельзя. Узнав об аресте своих «коробейников», этот Самарин скроется. Свитнев вспомнил, что несколько лет назад в Саратов приезжал известный московский вор Константин Полежаев. Не пожаловал ли Самарин-Полежаев на волжские берега, где он когда-то купил на Рождественской улице часть старинного купеческого дома. Оперативная группа выехала на Рождественскую. В доме № 6 был задержан этот самый Самарин. При обыске в хитроумном тайнике в голландской печке были обнаружены изуродованные золотые чаши, подносы, блюда общим весом один пуд и десять фунтов, около тысячи бриллиантов, жемчуг, браслеты.
Арестованный на первом же допросе сознался, что его настоящие имя и фамилия Константин Полежаев и всё изъятое у него похищено из Патриаршей ризницы Кремля. Участие других лиц в краже он категорически отрицал, утверждая, что недостающую часть драгоценностей продал. Ему, конечно, не поверили и отправили в тюремную камеру. А утром его обнаружили мёртвым. Он покончил самоубийством.
Руководители Московской уголовно-розыскной милиции, ознакомившись с доставленными Свитневым материалами, установили, что родители Константина, старики Полежаевы, доживают свой век в селе Богородское столичной губернии. Их старший сын отбывает наказание за воровство в Омском исправлаге. Младший убит при попытке бегства из тюрьмы. Неизвестной оставалась судьба сына Дмитрия Полежаева. Его розыском и занялась группа оперативников во главе с инспектором Московской уголовно-розыскной милиции И.К. Ксаверьевым. После настойчивых поисков выяснили, что Дмитрий по паспорту на имя Попова Виктора Анатольевича проживает с января в дачном посёлке Красково в доме мещанина Жбанкова.
Нашли Жбанкова. Он подтвердил, что с января сдал свой домик некоему коммерсанту Попову, а сам переехал к сестре. Его квартирант отдыхает на юге, но на днях должен вернуться. Пригласив Жбанкова и его зятя в качестве понятых, приступили к обыску. Драгоценности из Патриаршей ризницы преступник прятал в доме, в надворных постройках и даже в куче мусора за домом. Опись найденных вещей заняла несколько тетрадных страниц.
Через несколько дней Дмитрий был арестован по возвращении из Ялты с любовницей. После непродолжительного запирательства он во всём сознался. Дмитрий рассказал, что он и его брат Константин проникли в ризницу через окно, выходящее в сторону Царь-колокола. К окну поднялись по водосточной трубе и выступам на стене, выбили стекло, распилили решётку и взломали железную ставню. Драгоценности заворачивали в брезент и сбрасывали вниз. Там перекладывали в мешки и сносили к стене, выходящей на набережную Москвы-реки. Затем по заранее припасённой лестнице поднялись на стену и перебросили мешки на мостовую, где их поджидала подвода. Украденные ценности воры поделили поровну.
Так закончилась одна из первых крупномасштабных розыскных операций МУРа. В Оружейной палате Кремля среди бесценных сокровищ и исторических реликвий достойное место заняли драгоценности из Патриаршей ризницы, возвращённые государству усилиями работников уголовного розыска в том далёком 1918 году.
Подготовлено Эдуардом ПОПОВЫМ
по рассказу
Вениамина Полубинского
Также решено было обратиться через комиссара иностранных дел ко всем странам с предложением оказать содействие посредством задержания российских национальных сокровищ в пограничных пунктах. Предусматривалась и подготовка декрета Совета народных комиссаров о национализации таких ценностей.
Тем временем группа сотрудников уголовного розыска проверяла все ювелирные магазины и мастерские, известных московских торговцев антиквариатом. Было установлено дежурство оперативников на рынках, проводился опрос швейцаров и горничных гостиниц, официантов, другой обслуги ресторанов, трактиров и кофеен. И первые результаты не заставили себя ждать.
В ювелирном магазине Глазунова в Верхних торговых рядах (ныне ГУМ на Красной площади) обнаружили более ста зёрен жемчуга, похищенного из Патриаршей ризницы. На допросе хозяин магазина пояснил, что эту партию украшений он купил у антиквара Белова с Арбата.
Антиквара пригласили в уголовно-розыскную милицию. Белов подтвердил, что действительно продал эти украшения Глазунову, но и сам купил жемчуг по случаю у известного мелкого коммерсанта Соломона, который промышлял скупкой и перепродажей всяческой старины.
Обыск в его квартире, представлявшей собой скорее маленький музей древностей, чем жилое помещение, ничего не дал. Коммерсант клялся и божился, что совершенно случайно в кофейне купца Филиппова познакомился с неким Петром Александровичем, который и предложил ему по сходной цене россыпь крупного жемчуга. Соломон и соблазнился, сообразив сразу, что тут можно сделать неплохой гешефт. И не ошибся, так как Белов уплатил ему за жемчуг почти вдвое больше, чем он отдал Петру Александровичу…
Далее в расследовании кражи произошёл сбой. Однако через день снова забрезжил огонёк надежды на скорое разрешение загадки этого уголовного дела. Оперативники, работавшие по базарам и толкучкам, «засекли» женщину, которая пыталась на Сухаревском рынке сбыть украшенный искусной резьбой и драгоценными камнями нательный крест старинной работы. Нечто подобное проходило по описанию похищенных ценностей из ризницы. Вечером нагрянули на её квартиру с обыском. Хозяйку застали за ужином в компании двух мужчин: как выяснилось позже, «клюквенников» — профессиональных церковных воров.
В чулане за кухней работники уголовного розыска обнаружили целый склад церковной утвари, несколько фунтов драгоценных камней и жемчуга, ворох расшитых золотом и серебром риз. Казалось, развязка в деле о краже из колокольни Ивана Великого близка. Однако приглашённые для опознания изъятых вещей представители духовенства твёрдо заявили, что всё найденное при обыске не из Патриаршей ризницы, а из обворованной недавно церкви Вознесения.
Поиск исторических ценностей продолжался. При рассмотрении результатов поиска Розенталь высказал предположение, что преступники, взбудораженные газетной шумихой, будут сбывать похищенное вне пределов Москвы. В крупные губернские города ещё раз было направлено обращение об оказании содействия в розыске.
Предположение комиссара уголовно-розыскной милиции оказалось верным. В конце марта из Саратова поступила телеграмма о задержании одного из воров и изъятии у него части похищенного из Патриаршей ризницы. В Москву был командирован начальник местной уголовно-розыскной милиции Иван Александрович Свитнев. Он рассказал московским коллегам о том, как был изобличён преступник. Как только в Саратове получили обращение Президиума Моссовета о содействии в раскрытии преступления, на розыск были сориентированы оперативники, работавшие на рынках, в гостиницах и ресторанах.
Вечером 12 марта из ресторана «Товарищество» Свитневу позвонил дежуривший там оперативник Щеглов и сообщил, что в ресторане появились мужчина и женщина, предлагающие ресторанным завсегдатаям слитки золота и какие-то «камушки». Иван Александрович немедленно выехал в ресторан на Александровской улице. Мужчину и женщину задержали. При обыске в их квартирах обнаружили ещё несколько слитков золота, крупный изумруд, несколько сапфиров и жемчуг. На допросе задержанные заявили, что происхождение драгоценностей им неизвестно, золото и камни дал некто Самарин и встретиться с ним для расчётов они должны в этом же ресторане через три дня.
Свитнев понимал, что ждать трое суток нельзя. Узнав об аресте своих «коробейников», этот Самарин скроется. Свитнев вспомнил, что несколько лет назад в Саратов приезжал известный московский вор Константин Полежаев. Не пожаловал ли Самарин-Полежаев на волжские берега, где он когда-то купил на Рождественской улице часть старинного купеческого дома. Оперативная группа выехала на Рождественскую. В доме № 6 был задержан этот самый Самарин. При обыске в хитроумном тайнике в голландской печке были обнаружены изуродованные золотые чаши, подносы, блюда общим весом один пуд и десять фунтов, около тысячи бриллиантов, жемчуг, браслеты.
Арестованный на первом же допросе сознался, что его настоящие имя и фамилия Константин Полежаев и всё изъятое у него похищено из Патриаршей ризницы Кремля. Участие других лиц в краже он категорически отрицал, утверждая, что недостающую часть драгоценностей продал. Ему, конечно, не поверили и отправили в тюремную камеру. А утром его обнаружили мёртвым. Он покончил самоубийством.
Руководители Московской уголовно-розыскной милиции, ознакомившись с доставленными Свитневым материалами, установили, что родители Константина, старики Полежаевы, доживают свой век в селе Богородское столичной губернии. Их старший сын отбывает наказание за воровство в Омском исправлаге. Младший убит при попытке бегства из тюрьмы. Неизвестной оставалась судьба сына Дмитрия Полежаева. Его розыском и занялась группа оперативников во главе с инспектором Московской уголовно-розыскной милиции И.К. Ксаверьевым. После настойчивых поисков выяснили, что Дмитрий по паспорту на имя Попова Виктора Анатольевича проживает с января в дачном посёлке Красково в доме мещанина Жбанкова.
Нашли Жбанкова. Он подтвердил, что с января сдал свой домик некоему коммерсанту Попову, а сам переехал к сестре. Его квартирант отдыхает на юге, но на днях должен вернуться. Пригласив Жбанкова и его зятя в качестве понятых, приступили к обыску. Драгоценности из Патриаршей ризницы преступник прятал в доме, в надворных постройках и даже в куче мусора за домом. Опись найденных вещей заняла несколько тетрадных страниц.
Через несколько дней Дмитрий был арестован по возвращении из Ялты с любовницей. После непродолжительного запирательства он во всём сознался. Дмитрий рассказал, что он и его брат Константин проникли в ризницу через окно, выходящее в сторону Царь-колокола. К окну поднялись по водосточной трубе и выступам на стене, выбили стекло, распилили решётку и взломали железную ставню. Драгоценности заворачивали в брезент и сбрасывали вниз. Там перекладывали в мешки и сносили к стене, выходящей на набережную Москвы-реки. Затем по заранее припасённой лестнице поднялись на стену и перебросили мешки на мостовую, где их поджидала подвода. Украденные ценности воры поделили поровну.
Так закончилась одна из первых крупномасштабных розыскных операций МУРа. В Оружейной палате Кремля среди бесценных сокровищ и исторических реликвий достойное место заняли драгоценности из Патриаршей ризницы, возвращённые государству усилиями работников уголовного розыска в том далёком 1918 году.
Подготовлено Эдуардом ПОПОВЫМ
по рассказу
Вениамина Полубинского