Это был великолепный праздник, каких было много в Кремле. Длиннющий, сквозь весь Георгиевский зал, стол с обилием яств и напитков венчал заключительный этап Первого Всесоюзного съезда советских писателей.

Большой съезд объединил под своей сенью маститых и средних писателей. Здесь, за столом, собрались и основоположники литературы народов СССР — те, кто уже стали таковыми, и те, которые ещё об этом славном будущем даже не догадывались.

Главным гостем на торжестве был сам Сталин. Без присутствия вождя столь важное мероприятие грозило предстать миру обычной пьянкой. И Сталин в час веселья поднял бокал. Волна застольного гула свернулась и улеглась до полной тишины.

Вождь поправил усы и уже собрался было произнести слова приветствия участникам съезда, как над столом этаким дискантом прокатился смешок. Сталин устремил взор на ту территорию, где окопался столь дерзкий невежа. Им оказался маленький, среднеазиатского типа старичок: видимо, на радостях вкусивший лишку прекрасного вина и потому, да ещё ввиду старческой глухоты, не заметивший таких, вплоть до исторических, событий. Он, похихикивая, мирно вёл беседу сам с собой, не забывая, правда, подталкивать соседей, приглашая их к дискуссии. Те же пялили на него выпученные, полные мольбы о пощаде глаза.

Сталин усмехнулся в расправленные усы, встал и с бокалом направился к источнику немыслимой в стенах Георгиевского зала дерзости. Зал, пребывая в высшей степени внимания, теперь вовсе затих, как лист перед грозой.

Остановившись за спиной опрометчиво закосевшего старца, вождь легонько похлопал его по плечу. Но тот дёрнул плечиком, словно отгоняя от себя надоедливое насекомое. Сталин повторил манёвр назойливее.

Не переставая похихикивать, дедок преспокойно обернулся. Их глаза встретились — золотящиеся сарказмом и наполнившиеся бездонной тоской.

— Кто ты, отец-весельчак? — дружелюбно и просто спросил Сталин.

Старик произвёл судорожный глоток и попытался подняться со стула. Однако ноги никак не соглашались с его желанием.

— Я-а? — наконец выдавил из себя аксакал. — Э-э, это, я таджикский писатель Садриддин Айни.

Сталин отступил от него на шаг.

— Так кто же не знает великого писателя Садриддина Айни! — он поднял бокал. — Выпьем, дорогие друзья, за великого классика советской таджикской литературы, уважаемого Садриддина Айни!

Звон бокалов возвестил о явлении миру новоиспечённого гения.

Подготовил Эдуард ПОПОВ