Дмитрий Слизовский «ТИМОХА»

Зима на Донбассе — дама капризная. То мороз сковывает вспаханные земли в ледяные глыбы, во главе с возвышающимися терриконами, то вдруг солнце пригреет, словно весна на пороге обманывает природу и человека.

Конец января 2015 года выдался именно таким — непредсказуемым.

Яркое солнце, пробиваясь сквозь дымку облаков, не только радовало глаз, но и приятно грело. Птицы, обманутые теплом, щебетали, как в марте, а в воздухе кружила назойливая мошкара, намекая на скорое пробуждение природы.

Жизнь в деревне, несмотря на войну, продолжалась. Пенсионерки в лёгких кофточках выходили во дворы наводить порядок. Кто-то выдёргивал сухостой, ещё недавно укрытый снегом, кто-то сгребал листву, оставшуюся с осени. Климат здесь всегда был умеренно-континентальным: зимы малоснежные, температура редко опускалась ниже 10 градусов. С началом войны всё изменилось. Старики удивлялись таким переменам, пытаясь найти объяснение. Но даже они не могли предположить и гадали: может, климат поменялся? Ну, это вряд ли, слишком резко.

А вот от постоянных залпов артиллерии, от грохота, сотрясающего землю, такие изменения казались вполне возможными и даже закономерными.

Январь, 2023 год. Ночью температура опускалась ниже нуля, а днём картина сильно менялась.

С утра холодный ветер, пронизывая насквозь, всё ещё пробирал до костей, а к полудню на градусниках добегало до +10, снова превращая поля в сплошную кашу. Работа на линии фронта в таких условиях становилась настоящим испытанием.

Шли ожесточённые наступательные бои за освобождение Новобахмутовки. Операция была назначена на 22 января. Приказ звучал коротко: освободить населённый пункт!

Танковый взвод из Горловки был в числе тех, кто получил этот приказ.

— Взвод, выступаем в полдень! — крикнул командир. Голос был полон решимости.

— С Богом, ребята! — пробормотал механик-водитель, похлопывая броню своего танка и крестясь на ходу. — Ну, «ласточка», не подведи!

— По машинам! — скомандовал взводный старший лейтенант по имени Тимофей. — Заводи!

Парни бросили недокуренные сигареты и заняли свои места. Комвзводу с позывным Тимоха на вид было не больше тридцати пяти. Он был самым старшим в подразделении. Опытный воин, воевал с 2014 года. Немного моложе его был Володя с позывным Гуля. В экипаже был и парень по имени Дима, едва перешагнувший двадцатилетний рубеж. Отца у него не было, и многому он учился у старлея. Тимоха стал для него наставником, примером для подражания.

— С Богом!

Техника тронулась. С громким лязганьем гусеницы поползли по раскисшей земле, оставляя за собой глубокие борозды. Дорога была долгой, напряжение нарастало с каждой минутой. Ехали молча. Каждый думал о своём: о доме, о близких, о предстоящем бое.

Впереди поля. Заброшенные, заросшие кустарником, горевшие не раз, они казались безжизненными. Лишь кое-где виднелись полосы дубов, посаженных когда-то давно, как напоминание о мирной жизни.

И вдруг… взрыв.

— По нам работают! — раздался крик, заглушённый рёвом мотора. Через секунду — ещё один удар и снова взрыв.

— Засада! — заорал взводный. — Машину подбили.

— На другую броню! Быстро!

Димка и Тимоха перепрыгнули на соседний танк, но было уже поздно.

Резкий толчок — взрывная волна снесла старлея. Жуткая боль пронзила насквозь, словно тысячи осколков вонзились в ногу, и темнота.

Тишина. Мёртвая, гнетущая. Танки разбиты, превращены в груды искорёженного металла. Лишь неподвижная фигура, лежащая вдалеке. Это Тимоха. Его отбросило взрывом, словно винтик машины.

Всё горело, окутывая округу дымом и копотью.

— Ммм… — простонал он, приходя в сознание.

Запах гари наполнял лёгкие, кашель душил. Первый вздох. От боли он снова чуть не отключился. Голова гудела, в ушах звенело. Тимофей попытался перевернуться — адская боль пронзила всё тело. Ещё немного… Ему удалось подняться на локти. Осмотрев себя, он увидел, что правая нога вся в крови, изрешечена осколками. Попробовал пошевелить пальцами — не получилось.

— Оторвало, — мелькнула в голове страшная догадка. Он потрогал ногу — она не слушалась. Словно была не его, а тряпичной куклы.

— Шприц… где-то был шприц… — прошептал он, нащупывая карман.

Мысли путались. Безумно хотелось спать.

— Есть!

Заветный тюбик с трамадолом в руке. Он вколол себе обезболивающее и снова упал на спину. Сколько так пролежал — не помнил. Боль немного притупилась. Но сознание мерцало, готовое вот-вот ускользнуть.

— Не спать. Не спать, — повторял он сам себе. Нужен жгут. Но его не было. Карман, где тот лежал, оторвало.

— Это конец!

Осознавая всю безысходность, он застонал.

Но вдруг осенило. Из последних сил Тимоха резко рванул карман на рукаве, откуда выпал шнур от телефона. Перетянув ногу, выдохнул. Чувство облегчения.

Он потянулся за телефоном, тот оказался цел.

— Связь… Где связь? — бормотал он, нажимая на кнопки непослушными пальцами, пытаясь дозвониться хоть кому-нибудь. Но сети не было, слишком далеко он был от своих.

— Ну, что дальше, Тимоха? — прошептал он самому себе, ощупывая левую ногу. Она была цела, но не слушалась.

— Нужно ползти, — дал он команду себе. Забросив ноги одну на другую, упираясь локтями в землю, пополз.

Сил почти не осталось.  Каждое движение давалось с трудом, адская боль сковывала тело. Под ногти впивалось что-то острое, но он продолжал ползти, как одержимый. Но куда? И тут телефон подал сигнал.

— Слава Богу! — Тимофей выдохнул, увидев на экране заветные полоски.

Набирая номер жены, он с трудом сдерживал слёзы.

— Алло… Тимочка? — услышал он в трубке голос жены Ангелины, такой родной и любимый.

— Ангел… Ангелочек мой. Я тебя люблю. И детей люблю, слышишь? — он дрожал от волнения, от осознания того, что может никогда их больше не увидеть.

— Что случилось? — в её голосе слышалась тревога.

— Мы попали в засаду. Танки подбили. Наши… Они погибли. Меня снесло волной, я ранен.

— Ты где?

— Я не знаю.

— Идти можешь?

— Нет, и, кажется, мне оторвало ногу.

Он замолчал, ему было трудно говорить. Каждое слово давалось с большим трудом.

— У меня нет связи… — прошептал он, чувствуя, как силы покидают его. — Я люблю вас… — прошептал снова. — Нет сил, жутко хочется спать. Прощай, я…

Но Ангелина не дала ему закончить.

— Не смей! Не сдавайся! Слышишь, ползи! Тебя найдут! Тим, милый, ползи! Ты должен выжить!

На другом конце стон, но в нём слышалась и решимость.

— Я люблю тебя, и дети, они тоже… — её голос дрожал, но в нём звучала непоколебимая вера.

—  Сейчас, сейчас, любимый, я позвоню командиру. Держись! Ты сможешь! Всё, жди, я сейчас... — в трубке раздались короткие гудки.

Тимофей знал: она не даст ему сдаться.

Он перевернулся на спину, чтобы немного отдохнуть. Над ним безучастно проплывали серые облака.

— Странно. Как давно я не смотрел в небо. Господи, зачем ты забрал ребят, а меня оставил?

Громкий звонок раздражающе вспугнул тишину… И его мысли вернулись на Землю.

— Командир, ты? — выдохнул Тимофей в трубку.

— Тимоха, алло, ты слышишь меня?

— Да-да, слышу, слышу.

— Живой?

— Живой.

— Где остальные?

— Не знаю.

— Так, старлей, соберись и ползи, мы идём за тобой.

— Куда ползти? Я дезориентирован.

— Опиши местность. Что видишь?

— Ничего.

— Осмотрись. Вышку видишь?

— Да.

— Ползи в ту сторону.

 — Я устал.

— Это приказ! Взводный, приказ! Пускаем беспилотник. Увидишь птичку — помаши! Разведка выдвигается.

Командир положил трубку. Тимофей собрал последние силы:

— Ползти. Нужно ползти.

Январь. На улице +7. Он упирался локтями, подтягивая ноги, которые казались свинцовыми. Руками цеплялся за старую траву. И лишь травинки, пожухлые от слякоти и морозов, рассыпались в ладонях, не выдерживая тяжести его тела. Грязь пролезала между пальцами, как какое-то тесто, липкое и противное.

Было холодно и мерзко. Одежда промокла насквозь. Налипшая грязь сделала её тяжёлой… Но он почувствовал, будто открылось второе дыхание. Его ждут.

Прошло около получаса. Тимоха снова остановился, чтобы передохнуть. С трудом откинулся на спину. От боли и усталости спёрло дыхание.

Раздался звонок. Это была жена.

— Ты как? — в её словах чувствовалась забота.

— Устал.

 — Я знаю, Тимочка, знаю, но ты должен. За тобой пошли. Слышишь? Тебя найдут! Если любишь — ползи!

— Люблю. Больше жизни люблю.

И он снова полз. Прошло несколько часов, казавшихся вечностью. Тимофей останавливался отдохнуть, потом снова полз. Командир был на связи и всё время направлял.

Прошло три часа. Сил не оставалось, безумно клонило в сон.

И вдруг голоса, такие долгожданные и родные:

— Старлей! Мы здесь, слышишь?!

— Пацаны!

— Старлей! Ты живой! — кричали они. — Живой, чёрт!

— Я… один, — к горлу подкатил ком.

— Нет, не один. Мы Гулю нашли. Его, конечно, контузило, но он живее всех живых. Не поверишь. Вован очнулся — никого, танки горят, автоматы валяются. Он собрал их и пошёл, куда глаза глядят.

Ребята засмеялись. Послышались радость и облегчение.

— Ну и везунчики вы!

— А Димка? О нём не слышно?

— Нет. Пока ничего.

— Вы первые выбрались.

Подскочил полевой врач.

— Разойдись! — скомандовал он, оттесняя всех. — Носилки сюда, быстро!

Доктор оказывал первую помощь, стараясь как можно быстрее остановить кровь. — Всё, бегом в больницу его!

В больнице к Тимохе никого не пускали.

— Доктор, как он?

— Надо ногу собирать. Кости раздроблены.

Долгое время врачи боролись за его жизнь.

Тимофей долго был в беспамятстве. То приходил в себя, то опять отключался.

Прошло много времени. Он открыл глаза. Белые стены, покрашенные до половины голубой краской.

— Это не рай, но и не ад, что уже хорошо.

— Ну как ты, дружище?!

—  Командир, ты? 

— Я, я… Под крестом ходишь, Тимоха. Защита, видать, сильная. За тебя все молились. Слышишь, все...

Комвзвода выжил, ногу собрали буквально по кусочкам. Сделали пересадку кожи. Целый год он восстанавливался на аппарате Илизарова. Мужественно переносил операцию за операцией и все тяготы реабилитации. Его лечение продолжается и по сей день, спустя 2 года.

В этот день под Новобахмутовкой погибли многие. Из горловского экипажа домой вернулись только двое. Димка пропал без вести... его так и не нашли.

Тимоха выжил. Выжил благодаря любви, благодаря своей жене, которая не позволила ему сдаться. Он полз больше трёх часов, преодолев больше километра, превозмогая боль и усталость. И что это, если не героизм?

Командир танкового взвода с позывным Тимоха, парень из Горловки. Муж, сын и отец. Герой, прошедший через ад и выживший.

Наталья СЛИЗОВСКАЯ