1505 год. Прообраз полиции
 |
| Земский ярыжка – один из самых древних полицейских чинов на Руси |
В те времена, когда были установлены решётки по улицам, в исторических хрониках уже появились их описания. Так, немецкий дипломат и путешественник Сигизмунд Герберштейн (1486—1566) посетил Москву с посольствами в 1517 и 1526 годах. Он издал быстро завоевавшую популярность книгу «Заметки о московских делах», в которой описал внешний вид и назначение решёток, да ещё и составил первый (приблизительный) план Кремля.
В Москве, повторюсь, не было полиции, но в каждой части, на которые делился город, было своё особое управление. Оно состояло из объезжих голов, бояр с подьячими (канцелярские служащие в приказах и местных государственных учреждениях Русского государства (XVI—XVIII вв.). Подьячие получали денежное, хлебное, иногда поместное жалованье. Различались подьячие на старших, средних и младших. Старший подьячий — ближайший советник дьяка, начальствовал в структурной части приказа (стол, повытье).
Дьяк (производное от греческого — «служитель») в свою очередь был начальником канцелярии разных ведомств в России вплоть до XVIII века. Были ещё и думные дьяки (XV—XVII вв.), заседавшие в Боярской думе, но имевшие там 4-й (низший) чин.
Были в особых управлениях города решёточные приказчики, которые были начальниками сторожей. Сторожами были городские обыватели, отправлявшие общественную земскую повинность натурою. Такая, в общих чертах, была структура особого управления.
Наказ того времени говорит, что боярин с подьячими и с решёточными приказчиками должны ездить по городу непрестанно день и ночь, а сторожа, расставленные в определённых местах, должны день и ночь непрестанно ходить каждый по своей улице и по своему переулку, подчиняясь непосредственно особым десятским, выбранным из их же среды, и решёточным приказчикам.
Сторожа смотрели, чтобы «бою, грабежу, корчмы и табаку и никакого воровства и разврата не было и чтобы воры нигде не зажгли, не подложили бы огню, не накинули ни со двора, ни с улицы». Такой наказ был чрезвычайно важен, ибо пожар в деревянных, соломой крытых строениях города, мгновенно распространялся, принеся горожанам огромный ущерб и бедствия, и сопутствовал мародёрствующим бандитским налётам.
Меры осторожного обращения с огнём были самые строгие. Так, запрещалось сидеть в домах поздно с огнём, печи и мыльни запечатывались от одного до другого указа. Но выпекать хлеб и вообще готовить пищу дозволялось только в поварнях, отдалённых от основного жилища, у кого поварни нет, то дозволено готовить в печах, построенных в земле, в огородах за двором, защищая их очень надёжно от ветра и сквозняков. Исключение делалось в пользу больных и родильниц, людям чёрной сотни, которым дозволено топить свои печи в ненастные дни дважды в неделю, по воскресеньям и четвергам. Стрельцы и Стрелецкий приказ в 1686 году служили исполнительной полицейской властью.
Любопытно, как при набожном царе Михаиле Фёдоровиче в ночное время караулили в Кремле сторожа.
Когда наступал девятый час вечера, или по-тогдашнему восьмой час ночи, стрелецкая сотня начинает перекликаться. Ворота Кремля затворялись зимою в 8 часов вечера и отпирались всегда после заутрени. Близ Успенского собора часовой страж начинал первым протяжно и громко нараспев возглашать: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» За ним второй возглашает: «Святые московские чудотворцы, молите Бога о нас»! И третий: «Святой Николай Чудотворец, моли Бога о нас!» Потом стражи Кремля славили города России: Москву, Киев, Суздаль, Ростов. Ярославль и другие. Это обращение за помощью к великим божествам явно напоминало о недостаточной защите москвичей от всевозможных невзгод и об отсутствии правовой защиты, если хотите — об отсутствии хорошо организованной, профессиональной полиции. Россия ждала её родоначальника — Петра Великого.
Самый памятный в числе полицейских чиновников был ещё в старину на Москве земский ярыжка. Одет он был в красный и зелёный кафтан, на груди нашивались две буквы — З и Я, то есть «земский ярыжка». Земство (земское учреждение) было выборным органом местного самоуправления. Земства действовали под контролем властей, в частности министерства внутренних дел и губернаторов. Которые могли отменять решения земств.
Земские ярыжки исполняли некоторые в нынешнем понимании забавные обязанности. Когда государь выезжал из города или шествовал в крестном ходе, несколько ярыжек с мётлами и лопатами шли впереди всех, в основном символически очищая дорогу. Кроме такой традиционной забавы земские ярыжки могли без какого-либо указания сверху наводить порядок, если происходила какая-нибудь пьяная свара или драка, они могли задерживать и отводить в суд беспрекословно любого нарушителя правопорядка.
В каждой из частей Москвы высилась каланча, а на её макушке, огороженной барьером, дежурили два солдата-пожарных. В случае возникновения пожара они давали звонок вниз, в команду. Пожары уничтожали иногда целые кварталы. Их проще было упреждать, чем гасить примитивной техникой. И всё же пожарные отличались смелостью и мужеством, спасая, вынося из огня людей, особенно стариков и детей.
Внешне Москва росла медленно, не спеша. Но её духовный облик был впереди её внешнего роста.
Подготовил Эдуард ПОПОВ
В Москве, повторюсь, не было полиции, но в каждой части, на которые делился город, было своё особое управление. Оно состояло из объезжих голов, бояр с подьячими (канцелярские служащие в приказах и местных государственных учреждениях Русского государства (XVI—XVIII вв.). Подьячие получали денежное, хлебное, иногда поместное жалованье. Различались подьячие на старших, средних и младших. Старший подьячий — ближайший советник дьяка, начальствовал в структурной части приказа (стол, повытье).
Дьяк (производное от греческого — «служитель») в свою очередь был начальником канцелярии разных ведомств в России вплоть до XVIII века. Были ещё и думные дьяки (XV—XVII вв.), заседавшие в Боярской думе, но имевшие там 4-й (низший) чин.
Были в особых управлениях города решёточные приказчики, которые были начальниками сторожей. Сторожами были городские обыватели, отправлявшие общественную земскую повинность натурою. Такая, в общих чертах, была структура особого управления.
Наказ того времени говорит, что боярин с подьячими и с решёточными приказчиками должны ездить по городу непрестанно день и ночь, а сторожа, расставленные в определённых местах, должны день и ночь непрестанно ходить каждый по своей улице и по своему переулку, подчиняясь непосредственно особым десятским, выбранным из их же среды, и решёточным приказчикам.
Сторожа смотрели, чтобы «бою, грабежу, корчмы и табаку и никакого воровства и разврата не было и чтобы воры нигде не зажгли, не подложили бы огню, не накинули ни со двора, ни с улицы». Такой наказ был чрезвычайно важен, ибо пожар в деревянных, соломой крытых строениях города, мгновенно распространялся, принеся горожанам огромный ущерб и бедствия, и сопутствовал мародёрствующим бандитским налётам.
Меры осторожного обращения с огнём были самые строгие. Так, запрещалось сидеть в домах поздно с огнём, печи и мыльни запечатывались от одного до другого указа. Но выпекать хлеб и вообще готовить пищу дозволялось только в поварнях, отдалённых от основного жилища, у кого поварни нет, то дозволено готовить в печах, построенных в земле, в огородах за двором, защищая их очень надёжно от ветра и сквозняков. Исключение делалось в пользу больных и родильниц, людям чёрной сотни, которым дозволено топить свои печи в ненастные дни дважды в неделю, по воскресеньям и четвергам. Стрельцы и Стрелецкий приказ в 1686 году служили исполнительной полицейской властью.
Любопытно, как при набожном царе Михаиле Фёдоровиче в ночное время караулили в Кремле сторожа.
Когда наступал девятый час вечера, или по-тогдашнему восьмой час ночи, стрелецкая сотня начинает перекликаться. Ворота Кремля затворялись зимою в 8 часов вечера и отпирались всегда после заутрени. Близ Успенского собора часовой страж начинал первым протяжно и громко нараспев возглашать: «Пресвятая Богородица, спаси нас!» За ним второй возглашает: «Святые московские чудотворцы, молите Бога о нас»! И третий: «Святой Николай Чудотворец, моли Бога о нас!» Потом стражи Кремля славили города России: Москву, Киев, Суздаль, Ростов. Ярославль и другие. Это обращение за помощью к великим божествам явно напоминало о недостаточной защите москвичей от всевозможных невзгод и об отсутствии правовой защиты, если хотите — об отсутствии хорошо организованной, профессиональной полиции. Россия ждала её родоначальника — Петра Великого.
Самый памятный в числе полицейских чиновников был ещё в старину на Москве земский ярыжка. Одет он был в красный и зелёный кафтан, на груди нашивались две буквы — З и Я, то есть «земский ярыжка». Земство (земское учреждение) было выборным органом местного самоуправления. Земства действовали под контролем властей, в частности министерства внутренних дел и губернаторов. Которые могли отменять решения земств.
Земские ярыжки исполняли некоторые в нынешнем понимании забавные обязанности. Когда государь выезжал из города или шествовал в крестном ходе, несколько ярыжек с мётлами и лопатами шли впереди всех, в основном символически очищая дорогу. Кроме такой традиционной забавы земские ярыжки могли без какого-либо указания сверху наводить порядок, если происходила какая-нибудь пьяная свара или драка, они могли задерживать и отводить в суд беспрекословно любого нарушителя правопорядка.
В каждой из частей Москвы высилась каланча, а на её макушке, огороженной барьером, дежурили два солдата-пожарных. В случае возникновения пожара они давали звонок вниз, в команду. Пожары уничтожали иногда целые кварталы. Их проще было упреждать, чем гасить примитивной техникой. И всё же пожарные отличались смелостью и мужеством, спасая, вынося из огня людей, особенно стариков и детей.
Внешне Москва росла медленно, не спеша. Но её духовный облик был впереди её внешнего роста.
Подготовил Эдуард ПОПОВ