6 февраля прекрасному педагогу и режиссёру Вячеславу Семёновичу Спесивцеву исполняется 75 лет
ТЕАТР ЧУВСТВ ВЯЧЕСЛАВА СПЕСИВЦЕВАПортрет в форме монолога
Фамилия этого человека у читателей «Петровки, 38» на слуху. Есть в его биографии немало моментов, за которые ему хочется сказать отдельное спасибо, и связаны они с тем, что заботу о развитии интереса молодёжи к искусству, о противодействии бездуховности взял на себя Московский молодёжный театр.
Ненавязчиво, без назидательства этот театр воспитывает молодёжь, помогает ей найти правильные нравственные ориентиры в жизни, борется с пороками, исправляет недостатки. Особенность театра такова: если дети не идут в театр, то театр идёт к ним. Труппа приезжает в разные учебные и социальные учреждения, даже в колонии. Прививка классикой в чистом виде.
Спесивцев занимается «трудными» подростками, уделяет большое внимание формированию творческой личности, личности думающей, чувствующей, любящей, с активной гражданской позицией. Яркий пример тому – фестиваль «Амнистия души», инициатором и главным организатором которого является Вячеслав Семёнович. Проводится этот ежегодный фестиваль среди воспитанников более пятидесяти колоний Подмосковья и дальних уголков необъятной России совместно с Федеральной службой исправления и наказаний. Выявляет детские таланты, направляет оступившихся детей на правильный путь. Апогей фестиваля — церемония вручения наград лауреатам. В этот момент зачитывается указ о досрочном освобождении одного из юных заключённых, ему официально объявляется амнистия.
С московским полицейским главком Вячеслава Семёновича связывает многолетнее сотрудничество. Он член правления Благотворительного фонда «Петровка, 38», организатор множества культурных проектов, благотворительных мероприятий для детей из семей сотрудников ОВД, погибших и пострадавших при исполнении служебного долга. Всё это делается им на безвозмездной основе, творчество и благотворительность одинаково важны для него.
Прелюдия
Больше полувека Спесивцев занимается театром. А если ещё прибавить к этому сроку время учёбы в студии, в цирковом училище, в Щепке — то получится и вовсе 60 с лишком лет.
За свою долгую насыщенную творческую жизнь он успел создать три театра — студию «Гайдар» в Текстильщиках, Молодёжный театр «На Красной Пресне» и Московский молодёжный театр Спесивцевых, которому служит верой и правдой по сей день.
Спесивцев – родоначальник студийного движения в России для детей от 6 до 18 лет. Ежедневно в его Молодёжном театре даются уроки добра, о которых мечтал ещё великий писатель Николай Васильевич Гоголь, говоря, что «театр — это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Спесивцев подарил миру именно такой театр, который работает в двух плоскостях — воспитательной и художественной, являясь могучим средством идейного и эстетического воздействия на человека, на молодого человека в первую очередь.
Изучая автобиографию Вячеслава Спесивцева, можно лишь удивляться, насколько сильна в нём вера в силу театрального искусства, и в нечто большее, что сильнее и действеннее чувства и мысли.
Первые шаги в мир театра
— Меня с детства интересовало всё, что связано с театром, — рассказывает Вячеслав Семёнович. — Любовь к театру расцвела в знаменитой детской театральной студии городского Дворца пионеров, воспитанниками которой были Сергей Никоненко, Наталья Гундарева, Ролан Быков и многие другие замечательные актёры. Студия стала хорошей школой и настоящим трамплином для дальнейших творческих свершений. В двадцать лет состоялась моя первая встреча с прославленным артистом эпохи СССР Игорем Владимировичем Ильинским.
Познакомился с ним Спесивцев при весьма странных обстоятельствах. За три года до этой встречи он решил поступать на актёрский факультет Театрального училища имени Щепкина, пришёл на прослушивание с приготовленным стихотворением, прочитал лишь две строчки и был прерван одной дамой из приёмной комиссии: «Мальчик, тебе не надо быть артистом, иди в инженеры».
— Такой вердикт, — говорит Спесивцев, — лишь усилил моё желание стать артистом, возможно даже создать свой театр, о котором мечтал с детства.
Отец
— Свой первый спектакль я поставил в пять лет в бараке в Царицыне, где мы жили вместе с семьями машинистов станции Перерва. Я усадил отца перед собой и сказал: «Папа, я хочу быть артистом!» Папа мой был не так уж и далёк от искусства, хотя и работал на железной дороге, в депо. Каждое утро он выполнял арпеджио на баяне, прекрасно играл, чудесно пел, отлично танцевал. Ещё бы, ведь он окончил заочное отделение по классу народных танцев в хореографическом училище при Большом театре. Это был человек, который сделал себя сам, настоящий кузнец своего счастья, в прямом и переносном смысле. Пятнадцать лет махал двухпудовой кувалдой в кузнечном цеху.
Так вот, когда родители уходили на работу на весь день, меня запирали одного в комнате. Оставаясь наедине с любимыми предметами, я давал волю фантазии: то, что кому-то казалось хламом, в моих руках превращалось в сказочных персонажей. В своём домашнем «театре» я разыгрывал в лицах не литературные произведения, а события жизни, где героями были буйные соседи по бараку.
Отец в итоге одобрил мой выбор стать артистом, но при условии: я должен учиться так, чтобы его никогда не вызывали в школу. Тем временем, мои сверстники в 14—15 лет уже делали первые ходки на зону, сидели по суровым статьям. Моя жизнь разительно отличалась от жизни моих одноклассников и соседей. Казалось бы, среда обитания, где я рос, готовила меня к дракам, воровству, хулиганству. И всё бы так и случилось, если бы у меня не было моего отца — Семёна Спесивцева.
«Графское» воспитание
— Большая заслуга в моём воспитании принадлежит нашей соседке по люблинскому бараку — Екатерине Николаевне Тонфельд, настоящей графине. Отринув своё благородное происхождение, в молодые годы она стала революционеркой, была сослагна на каторгу. Помню, у неё был знак политкаторжанки. Условия в бараке сами понимаете какие — не графские покои. Рукомойник над помойным ведром, общая кухня, туалет — на улице. И среди всего этого — старомодная графиня, чей сын, между прочим, Леонид Павлович Тонфельд был советским генералом, крупным железнодорожным начальником. Он часто уговаривал её оставить работу, переселиться в отдельную квартиру, которую мог «сделать» без очереди. Графиня неизменно отвечала: «Нет, Лёня! Я буду жить там, где живут твои рабочие, ради которых я совершала революцию».
Она читала мне Блока «Я в этот мир пришёл...», а я её спрашивал: Екатерина Николаевна, а о чём это? Теперь я могу дать однозначный ответ, совершенно по-блоковски, на вопрос «зачем жить?». А тогда она меня спрашивала: а зачем ты живёшь? Я отвечал, что хочу делать театр. А для чего, пытала она меня дальше. «Для того, чтобы дядя Сёма, наш сосед, не бил свою жену тётю Лену, чтоб побеждала красота и правда».
Учитель Ильинский
— Я грезил о сцене даже тогда, когда меня приняли в Государственное училище циркового и эстрадного искусства. Будучи уже третьекурсником, мой друг Витя Татарский привёл меня в отторгнувшую когда-то Щепку. Там я помогал первокурсникам делать этюды, демонстрировал навыки акробата и жонглёра. Моё мастерство заметил Игорь Владимирович Ильинский и пригласил учиться к себе на курс, сказал: «Беру без экзаменов». Театр уже тогда стал для меня не просто профессией, а смыслом всей жизни. С присущим юношеству максимализмом и горячностью я был верен сбывающейся на моих глазах мечте — сцене. Отдавался всей душой учению, испытывая к нему буквально религиозное благоговение.
Когда в 1970 году я пригласил учителя на свой режиссёрский дебют — спектакль «Ромео и Джульетта», услышал от него высшую похвалу. «Теперь я вижу, — сказал Ильинский, — что ты больше режиссёр, чем артист». Спустя какое-то время с лёгкой руки Игоря Владимировича в «Правде» появилась статья о том, что я гений, и — рекомендация всем смотреть мой спектакль «Ромео и Джульетта».
Таганка, я твой бессменный…
— После окончания Государственного училища циркового и эстрадного искусства и ВТУ имени Щепкина я был приглашён Юрием Любимовым в Театр на Таганке, как мне хотелось думать, на должность… режиссёра. Тогда театр считался самым авангардным, критики его рвали на части, а актёры становились настоящими звёздами. Поначалу складывалось всё вроде бы неплохо, был и актёром, и постановщиком пантомимы в лучших спектаклях: «Десять дней, которые потрясли мир», «Павшие и живые», «Пугачёв», «Гамлет», «Антимиры»… Играл вместе с Высоцким, Хмельницким, Золотухиным…
Но очень хотелось движения, модерна, театрального эксперимента. И меня интересовали не столько роли, сколько возможность воплощать свои идеи в режиссёрские постановки, с ними я приходил к Любимову — гениальному постановщику своих спектаклей, он их ставить умел, а другим не давал. И правильно делал: если ты повар и сомневаешься в своём борще, то не надо его никогда варить! Надо сразу бросать эту профессию, пока никто твоим борщом не подавился или не отравился насмерть.
Через восемь лет совместной работы я сказал своим «таганковцам», что ухожу в самостоятельное плавание, во Дворец пионеров, к детям. Валера Золотухин тотчас объявил меня сумасшедшим. Но потом, они, мои друзья с Таганки, помогали мне делать первые шаги к созданию своего театра. Мы ходили по школам — я, Володя Высоцкий, Валера Золотухин, другие любимовские актёры. Володя пел, я показывал пантомиму, Валера читал стихи и прозу. Я сейчас даже представить себе не могу, чтобы по классам ходили артисты такого уровня и помогали бы руководителю студии набирать мальчишек и девчонок.
Адепт молодёжи
— После 1974 года возник бум студийного движения по всей стране, и всё благодаря созданному мной театру-студии «Гайдар». Мы были на взлёте, когда первый секретарь Люблинского райкома партии Зайцев сказал: «Что это у вас за ажиотаж? Мне не нужен театр. Мне нужны пивные для работяг». За мои слова: «Ну, Зайцев, погодите! Вы плохо закончите, если так будете рассуждать», хозяин столичного района выписал мне «волчий билет», и я не только лишился своего театрального детища, но и не мог устроиться на какую-либо работу в течение года.
Однако всё случается к лучшему. Встал на путь самообразования — от корки до корки я прочитал тогда все восемь томов учения великого реформатора театрального искусства Константина Сергеевича Станиславского.
Помимо этого, целый год жил тем, что продавал книги. У меня была хорошая библиотека, около трёх тысяч томов. Книги были дорогими, как тогда говорили «в дефиците», и продавать их было легко — покупатель находился мгновенно. Продавал беспощадно — я уже понимал, что никакого будущего у меня нет, а раз нет, то и библиотеки тоже не будет. На вырученные деньги позволял себе шиковать, покупая продукты на недешёвом Тишинском рынке. Продам собрание сочинений Тургенева — и на месяц обеспечен.
У меня был замечательный друг — знаменитый на весь мир академик Георгий Николаевич Флёров, советский физик-
ядерщик. Так вот, когда я ему говорил: «Иду на рынок. Надо капустки купить, мяса свеженького…», он дико изумлялся: «Слава, с каких доходов ты так хорошо живешь?» «Доедаю Тургенева, — отвечал я. — Перед тем, как съесть Блока, Некрасова, Каверина, Беляева, ещё раз их перечитал».
А если серьёзно, это «волчье» время было настоящим испытанием для нашей молодой семьи, особенно для моей беременной жены Маши.
В одночасье всё изменилось, когда вечером раздался звонок — на другом конце провода был знаменитый, обласканный властями, талантливейший драматург Штейн, который нас с женой приглашал к себе домой на ужин.
Писатель нас встретил в прекрасном расположении духа и предложил послушать его последнюю пьесу. Читал Штейн выразительно, часа два кряду, можно было заслушаться, но не в этот раз. Пьеса нам казалась бесконечно длинной, а в животе урчало всё сильнее от ароматов, доносящихся с кухни. Желание досыта наесться, чего мы были в последнее время лишены, подавляло желание узнать, зачем же Штейн нас позвал. Как выяснилось позже, эту пьесу про жизнь Блока, главную роль в которой впоследствии сыграл молодой актёр Георгий Тараторкин, уже приняли на высшем уровне, ставить будут в театре Моссовета и теперь ищут режиссёра.
А вскоре меня вызвал Игорь Борисович Бугаев, первый секретарь Краснопресненского райкома партии: «Спесивцев, ты адепт молодёжи. Давай сделаем молодёжный театр. Он будет называться «На Красной Пресне».
И в 1976 году мне дали жэковский клуб, всего на сто мест. С этого началось моё активное участие в строительстве театра. Я и сегодня без запинки расскажу, какие сорта цемента куда идут, при каком строительстве и какую нагрузку выдерживает бетонная балка сечением 50х40.
Мощный чувственный поток
— Как-то прочитал рецензию знаменитого критика Льва Анненского на моё творчество: «Спесивцев создал чувственный театр, на его постановках явственно ощущаешь мощный чувственный поток». Станиславский главным для себя считал развитие действия. Правда, позднее, на закате жизни, Константин Сергеевич сам себя опроверг, говорил, что важнейшим для театра является не действие, а чувственность. Согласно его системе, актёр должен максимально вживаться в роль. Где правда и вера, там подлинное, продуктивное, целесообразное действие, там и переживание, и подсознание, и творчество, и искусство. Идейный стержень системы покоится на внутреннем убеждении его творца. «По рельсам действия будет нестись паровоз чувств» — эту фразу я совершенно случайно выудил из записок великого Мастера, и на этой платформе я стал строить свой театр.
Первыми спектаклями, поставленными в этом ключе, были постановки «Ромео и Джульетта» и «Я пришёл дать вам волю» по пьесе Василия Шукшина. Это было впервые, когда зритель не просто созерцал и внимал, он действовал. Но это было только начало. А после увидели свет грандиозные спектакли — «Прощание с Матёрой» по произведению Валентина Распутина, «Сто лет одиночества» по Габриэлю Гарсиа Маркесу.
Интересная была история, когда я встретился в 1986 году со знаменитым колумбийским писателем, и чуть не «погорел». По приглашению Элема Климова Маркес приехал на Московский кинофестиваль. После запланированной встречи с генсеком Горбачевым, писатель на пресс-конференции затронул тему авторских прав на постановку своего произведения «Сто лет одиночества»… Тогда мне срочно позвонил Серго Анастасович Микоян, главный редактор журнала «Латинская Америка»: «У нас в гостях знаменитый журналист, издатель и политический деятель Маркес, требует тебя».
Ну всё, думаю, пиши пропало. Чудесным образом уговорил Маркеса заехать в театр на 15 минут, где он задержался на целых три часа. После этой встречи я получил уникальное право инсценировать все его романы. «Разрешаю Вячеславу Спесивцеву делать с моими произведениями всё что угодно, но только ему и в его театре», — такую бумагу я получил на прощанье.
Тонкости высокохудожественности
— Сегодня, как и 30 лет назад, на спектаклях в нашем театре не бывает свободных мест. У нас такой театр, что мы своих артистов начинаем готовить в студии с пяти-шести лет. Я часто вспоминаю своё первое прослушивание в Щепке, когда меня «забраковали», посоветовали стать инженером. Поэтому я взял для себя за правило принимать в коллектив детей и подростков без какого-либо экзамена и прослушивания. Раз ребёнок пришёл в театральную студию, значит, у него был серьёзный мотив. Обиды, полученные в детстве от несправедливого отношения взрослых, запоминаются надолго, если не навсегда. Доброе, ласковое слово поддержки, наоборот, может окрылить и придать жизненных сил.
После окончания нашей студии юноши и девушки имеют полное представление о том, что такое театр. Многие наши студийцы стали профессиональными актёрами. Среди них Оксана Мысина, Евгения Добровольская, Александр Феклистов, Евгения Крюкова; режиссеры Владимир Мирзоев, Андрей Любимов, Владимир Аршанский.
Понятно, что не все студийцы связывают свою дальнейшую судьбу с театром, но все получают здесь в нагрузку огромный культурный багаж.
Театр должен улучшать человека, поэтому я очень ответственно подхожу к выбору репертуара и беру к постановке только те пьесы, которые открывают что-то новое и дают хорошие, правильные с точки зрения морали и нравственности ответы на вопросы детей и молодёжи. А то, что тонко, правдиво, то непременно высокохудоже-
ственно!
В том же духе воспитывал своих младших сыновей — близнецов Семёна и Василия. Они последователи моего дела и создатели множества постановок и проектов театра. Сегодня они – талантливые актёры и режиссёры. Кроме того, Василий — депутат Бутырского районного совета столицы. Семён плотно занимается с детьми в студии, направляет ребят в прекрасный мир искусства и классики, отрывает их от всепоглощающих современных гаджетов.
Смысл жизни
— В своём творчестве я часто обращаюсь к библейским сюжетам. В моём кабинете много православной литературы. Евангельская тема притягивает, может быть, потому, что я происхожу из семьи священнослужителей. Моя бабушка была дочкой воронежского архимандрита. Сложная у неё была судьба, полюбила она моего дедушку, печника по профессии, а по убеждениям — коммуниста, большевика от макушки до пяток. Любовь стёрла между ними различия. На деда донесли в ЧК, что живёт он с богобоязненной поповской дочкой. А бабушка только и умела, что рожать детей и верить в Бога. Она подарила деду 11 детей!
В горкоме партии деду предложили отречься от жены, иначе — ссылка. Так наша семья оказалась в Ханты-Мансийске. Мой отец к тому времени был совершеннолетний, уехал под Ленинград на торфоразработки, его не тронули. А несчастную бабушку по дороге в ссылку прямо во время движения выбросили из поезда. Она только успела прокричать: «Слава Богу! Господу слава!» Пострадать за Бога для неё было величайшим благом.
Зачем мы пришли в этот мир? Любой думающий человек задаёт этот вопрос, и если ты знаешь, зачем живёшь на этом свете, ты — бессмертен! Я и моя семья также стараемся жить в соответствии с христианскими законами и правилами.
Блок однажды в разговоре с женой сказал одну важную вещь, которую надо знать всем, и вообще понять, что без этого ничто не движется — ни культура, ни наука, ни религия, ни философия, ни одна из форм познания жизни. Дело было так. К Блоку в очередной раз вернулась его жена Люба — дочь того самого гениального русского учёного Менделеева, таблицей которого до сих пор пользуются все химики мира. Вообще, надо сказать, что это был очень странный союз. Она от него регулярно уходила к другим мужчинам и постоянно возвращалась обратно. И он всегда её принимал. И вот в одно из таких возвращений оказалось, что Люба беременна от какого-то артиста театра Мейерхольда. Она сказала:
— Саша, у меня будет ребёнок.
— У нас будет ребёнок, Люба, — ответил ей Блок. Тем самым дал ей понять, что он признаёт будущее дитя их общим ребёнком.
Люба растрогалась, прижалась к мужу и прошептала:
— Да, Саша… Надо жить!
И Блок ответил той знаменитой фразой, которую должен знать каждый образованный человек:
— Знать бы ещё зачем...
Приведу ещё один интересный факт. Я не разбираюсь в современных гаджетах, с техникой всю жизнь был на вы. Когда купил машину, в ней радио было настроено на волну 100,9 FM (радиостанция «Вера»). Я не знаю, как переключить эту радиоволну на другую, получается, одну и ту же слушаю уже несколько месяцев. Здесь возникает вопрос: а нужна ли мне другая волна, если мне простым и понятным языком рассказывают о вечных истинах православной веры. Весь смысл жизни и состоит в том, чтобы найти то, ради чего стоит жить…
Коллектив московской полиции поздравляет заслуженного деятеля искусств Российской Федерации (1999), народного артиста Российской Федерации (2010), профессора Российской академии театрального искусства Вячеслава Семёновича Спесивцева с юбилеем и желает дальнейших творческих успехов, включая успехи в воспитании молодых актёрских дарований.
В заключение хочется отметить, что известен Вячеслав Спесивцев не только как актёр и режиссёр, но и как талантливый драматург (на его счету десятки написанных пьес), а также как журналист — долгое время в газете «Вечерняя Москва» он вёл колонку «Эй!», посвящённую проблемам молодёжи. Вячеслав Семёнович много публиковался и в «Петровке, 38». Одним словом, наш человек!
Айрин ДАШКОВА, Павел ВЕЛИКАНОВ, фото Николая ГОРБИКОВА и Веры КУРШАКОВОЙ
Спесивцев занимается «трудными» подростками, уделяет большое внимание формированию творческой личности, личности думающей, чувствующей, любящей, с активной гражданской позицией. Яркий пример тому – фестиваль «Амнистия души», инициатором и главным организатором которого является Вячеслав Семёнович. Проводится этот ежегодный фестиваль среди воспитанников более пятидесяти колоний Подмосковья и дальних уголков необъятной России совместно с Федеральной службой исправления и наказаний. Выявляет детские таланты, направляет оступившихся детей на правильный путь. Апогей фестиваля — церемония вручения наград лауреатам. В этот момент зачитывается указ о досрочном освобождении одного из юных заключённых, ему официально объявляется амнистия.С московским полицейским главком Вячеслава Семёновича связывает многолетнее сотрудничество. Он член правления Благотворительного фонда «Петровка, 38», организатор множества культурных проектов, благотворительных мероприятий для детей из семей сотрудников ОВД, погибших и пострадавших при исполнении служебного долга. Всё это делается им на безвозмездной основе, творчество и благотворительность одинаково важны для него.
Прелюдия
 |
| Спесивцев с сыновьями. Слева Василий, справа Семён |
За свою долгую насыщенную творческую жизнь он успел создать три театра — студию «Гайдар» в Текстильщиках, Молодёжный театр «На Красной Пресне» и Московский молодёжный театр Спесивцевых, которому служит верой и правдой по сей день.
Спесивцев – родоначальник студийного движения в России для детей от 6 до 18 лет. Ежедневно в его Молодёжном театре даются уроки добра, о которых мечтал ещё великий писатель Николай Васильевич Гоголь, говоря, что «театр — это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Спесивцев подарил миру именно такой театр, который работает в двух плоскостях — воспитательной и художественной, являясь могучим средством идейного и эстетического воздействия на человека, на молодого человека в первую очередь.
Изучая автобиографию Вячеслава Спесивцева, можно лишь удивляться, насколько сильна в нём вера в силу театрального искусства, и в нечто большее, что сильнее и действеннее чувства и мысли.
Первые шаги в мир театра
 |
| В кругу коллег по театру |
Познакомился с ним Спесивцев при весьма странных обстоятельствах. За три года до этой встречи он решил поступать на актёрский факультет Театрального училища имени Щепкина, пришёл на прослушивание с приготовленным стихотворением, прочитал лишь две строчки и был прерван одной дамой из приёмной комиссии: «Мальчик, тебе не надо быть артистом, иди в инженеры».
— Такой вердикт, — говорит Спесивцев, — лишь усилил моё желание стать артистом, возможно даже создать свой театр, о котором мечтал с детства.
Отец
 |
| С главой города Новозыбков Александром Чебыкиным на фестивале «Славянский перекрёсток» |
Так вот, когда родители уходили на работу на весь день, меня запирали одного в комнате. Оставаясь наедине с любимыми предметами, я давал волю фантазии: то, что кому-то казалось хламом, в моих руках превращалось в сказочных персонажей. В своём домашнем «театре» я разыгрывал в лицах не литературные произведения, а события жизни, где героями были буйные соседи по бараку.
Отец в итоге одобрил мой выбор стать артистом, но при условии: я должен учиться так, чтобы его никогда не вызывали в школу. Тем временем, мои сверстники в 14—15 лет уже делали первые ходки на зону, сидели по суровым статьям. Моя жизнь разительно отличалась от жизни моих одноклассников и соседей. Казалось бы, среда обитания, где я рос, готовила меня к дракам, воровству, хулиганству. И всё бы так и случилось, если бы у меня не было моего отца — Семёна Спесивцева.
«Графское» воспитание
 |
| В окружении своих воспитанников |
Она читала мне Блока «Я в этот мир пришёл...», а я её спрашивал: Екатерина Николаевна, а о чём это? Теперь я могу дать однозначный ответ, совершенно по-блоковски, на вопрос «зачем жить?». А тогда она меня спрашивала: а зачем ты живёшь? Я отвечал, что хочу делать театр. А для чего, пытала она меня дальше. «Для того, чтобы дядя Сёма, наш сосед, не бил свою жену тётю Лену, чтоб побеждала красота и правда».
Учитель Ильинский
— Я грезил о сцене даже тогда, когда меня приняли в Государственное училище циркового и эстрадного искусства. Будучи уже третьекурсником, мой друг Витя Татарский привёл меня в отторгнувшую когда-то Щепку. Там я помогал первокурсникам делать этюды, демонстрировал навыки акробата и жонглёра. Моё мастерство заметил Игорь Владимирович Ильинский и пригласил учиться к себе на курс, сказал: «Беру без экзаменов». Театр уже тогда стал для меня не просто профессией, а смыслом всей жизни. С присущим юношеству максимализмом и горячностью я был верен сбывающейся на моих глазах мечте — сцене. Отдавался всей душой учению, испытывая к нему буквально религиозное благоговение.
Когда в 1970 году я пригласил учителя на свой режиссёрский дебют — спектакль «Ромео и Джульетта», услышал от него высшую похвалу. «Теперь я вижу, — сказал Ильинский, — что ты больше режиссёр, чем артист». Спустя какое-то время с лёгкой руки Игоря Владимировича в «Правде» появилась статья о том, что я гений, и — рекомендация всем смотреть мой спектакль «Ромео и Джульетта».
Таганка, я твой бессменный…
— После окончания Государственного училища циркового и эстрадного искусства и ВТУ имени Щепкина я был приглашён Юрием Любимовым в Театр на Таганке, как мне хотелось думать, на должность… режиссёра. Тогда театр считался самым авангардным, критики его рвали на части, а актёры становились настоящими звёздами. Поначалу складывалось всё вроде бы неплохо, был и актёром, и постановщиком пантомимы в лучших спектаклях: «Десять дней, которые потрясли мир», «Павшие и живые», «Пугачёв», «Гамлет», «Антимиры»… Играл вместе с Высоцким, Хмельницким, Золотухиным…
Но очень хотелось движения, модерна, театрального эксперимента. И меня интересовали не столько роли, сколько возможность воплощать свои идеи в режиссёрские постановки, с ними я приходил к Любимову — гениальному постановщику своих спектаклей, он их ставить умел, а другим не давал. И правильно делал: если ты повар и сомневаешься в своём борще, то не надо его никогда варить! Надо сразу бросать эту профессию, пока никто твоим борщом не подавился или не отравился насмерть.
Через восемь лет совместной работы я сказал своим «таганковцам», что ухожу в самостоятельное плавание, во Дворец пионеров, к детям. Валера Золотухин тотчас объявил меня сумасшедшим. Но потом, они, мои друзья с Таганки, помогали мне делать первые шаги к созданию своего театра. Мы ходили по школам — я, Володя Высоцкий, Валера Золотухин, другие любимовские актёры. Володя пел, я показывал пантомиму, Валера читал стихи и прозу. Я сейчас даже представить себе не могу, чтобы по классам ходили артисты такого уровня и помогали бы руководителю студии набирать мальчишек и девчонок.
Адепт молодёжи
— После 1974 года возник бум студийного движения по всей стране, и всё благодаря созданному мной театру-студии «Гайдар». Мы были на взлёте, когда первый секретарь Люблинского райкома партии Зайцев сказал: «Что это у вас за ажиотаж? Мне не нужен театр. Мне нужны пивные для работяг». За мои слова: «Ну, Зайцев, погодите! Вы плохо закончите, если так будете рассуждать», хозяин столичного района выписал мне «волчий билет», и я не только лишился своего театрального детища, но и не мог устроиться на какую-либо работу в течение года.
Однако всё случается к лучшему. Встал на путь самообразования — от корки до корки я прочитал тогда все восемь томов учения великого реформатора театрального искусства Константина Сергеевича Станиславского.
Помимо этого, целый год жил тем, что продавал книги. У меня была хорошая библиотека, около трёх тысяч томов. Книги были дорогими, как тогда говорили «в дефиците», и продавать их было легко — покупатель находился мгновенно. Продавал беспощадно — я уже понимал, что никакого будущего у меня нет, а раз нет, то и библиотеки тоже не будет. На вырученные деньги позволял себе шиковать, покупая продукты на недешёвом Тишинском рынке. Продам собрание сочинений Тургенева — и на месяц обеспечен.
У меня был замечательный друг — знаменитый на весь мир академик Георгий Николаевич Флёров, советский физик-
ядерщик. Так вот, когда я ему говорил: «Иду на рынок. Надо капустки купить, мяса свеженького…», он дико изумлялся: «Слава, с каких доходов ты так хорошо живешь?» «Доедаю Тургенева, — отвечал я. — Перед тем, как съесть Блока, Некрасова, Каверина, Беляева, ещё раз их перечитал».
А если серьёзно, это «волчье» время было настоящим испытанием для нашей молодой семьи, особенно для моей беременной жены Маши.
В одночасье всё изменилось, когда вечером раздался звонок — на другом конце провода был знаменитый, обласканный властями, талантливейший драматург Штейн, который нас с женой приглашал к себе домой на ужин.
Писатель нас встретил в прекрасном расположении духа и предложил послушать его последнюю пьесу. Читал Штейн выразительно, часа два кряду, можно было заслушаться, но не в этот раз. Пьеса нам казалась бесконечно длинной, а в животе урчало всё сильнее от ароматов, доносящихся с кухни. Желание досыта наесться, чего мы были в последнее время лишены, подавляло желание узнать, зачем же Штейн нас позвал. Как выяснилось позже, эту пьесу про жизнь Блока, главную роль в которой впоследствии сыграл молодой актёр Георгий Тараторкин, уже приняли на высшем уровне, ставить будут в театре Моссовета и теперь ищут режиссёра.
А вскоре меня вызвал Игорь Борисович Бугаев, первый секретарь Краснопресненского райкома партии: «Спесивцев, ты адепт молодёжи. Давай сделаем молодёжный театр. Он будет называться «На Красной Пресне».
И в 1976 году мне дали жэковский клуб, всего на сто мест. С этого началось моё активное участие в строительстве театра. Я и сегодня без запинки расскажу, какие сорта цемента куда идут, при каком строительстве и какую нагрузку выдерживает бетонная балка сечением 50х40.
Мощный чувственный поток
— Как-то прочитал рецензию знаменитого критика Льва Анненского на моё творчество: «Спесивцев создал чувственный театр, на его постановках явственно ощущаешь мощный чувственный поток». Станиславский главным для себя считал развитие действия. Правда, позднее, на закате жизни, Константин Сергеевич сам себя опроверг, говорил, что важнейшим для театра является не действие, а чувственность. Согласно его системе, актёр должен максимально вживаться в роль. Где правда и вера, там подлинное, продуктивное, целесообразное действие, там и переживание, и подсознание, и творчество, и искусство. Идейный стержень системы покоится на внутреннем убеждении его творца. «По рельсам действия будет нестись паровоз чувств» — эту фразу я совершенно случайно выудил из записок великого Мастера, и на этой платформе я стал строить свой театр.
Первыми спектаклями, поставленными в этом ключе, были постановки «Ромео и Джульетта» и «Я пришёл дать вам волю» по пьесе Василия Шукшина. Это было впервые, когда зритель не просто созерцал и внимал, он действовал. Но это было только начало. А после увидели свет грандиозные спектакли — «Прощание с Матёрой» по произведению Валентина Распутина, «Сто лет одиночества» по Габриэлю Гарсиа Маркесу.
Интересная была история, когда я встретился в 1986 году со знаменитым колумбийским писателем, и чуть не «погорел». По приглашению Элема Климова Маркес приехал на Московский кинофестиваль. После запланированной встречи с генсеком Горбачевым, писатель на пресс-конференции затронул тему авторских прав на постановку своего произведения «Сто лет одиночества»… Тогда мне срочно позвонил Серго Анастасович Микоян, главный редактор журнала «Латинская Америка»: «У нас в гостях знаменитый журналист, издатель и политический деятель Маркес, требует тебя».
Ну всё, думаю, пиши пропало. Чудесным образом уговорил Маркеса заехать в театр на 15 минут, где он задержался на целых три часа. После этой встречи я получил уникальное право инсценировать все его романы. «Разрешаю Вячеславу Спесивцеву делать с моими произведениями всё что угодно, но только ему и в его театре», — такую бумагу я получил на прощанье.
Тонкости высокохудожественности
— Сегодня, как и 30 лет назад, на спектаклях в нашем театре не бывает свободных мест. У нас такой театр, что мы своих артистов начинаем готовить в студии с пяти-шести лет. Я часто вспоминаю своё первое прослушивание в Щепке, когда меня «забраковали», посоветовали стать инженером. Поэтому я взял для себя за правило принимать в коллектив детей и подростков без какого-либо экзамена и прослушивания. Раз ребёнок пришёл в театральную студию, значит, у него был серьёзный мотив. Обиды, полученные в детстве от несправедливого отношения взрослых, запоминаются надолго, если не навсегда. Доброе, ласковое слово поддержки, наоборот, может окрылить и придать жизненных сил.
После окончания нашей студии юноши и девушки имеют полное представление о том, что такое театр. Многие наши студийцы стали профессиональными актёрами. Среди них Оксана Мысина, Евгения Добровольская, Александр Феклистов, Евгения Крюкова; режиссеры Владимир Мирзоев, Андрей Любимов, Владимир Аршанский.
Понятно, что не все студийцы связывают свою дальнейшую судьбу с театром, но все получают здесь в нагрузку огромный культурный багаж.
Театр должен улучшать человека, поэтому я очень ответственно подхожу к выбору репертуара и беру к постановке только те пьесы, которые открывают что-то новое и дают хорошие, правильные с точки зрения морали и нравственности ответы на вопросы детей и молодёжи. А то, что тонко, правдиво, то непременно высокохудоже-
ственно!
В том же духе воспитывал своих младших сыновей — близнецов Семёна и Василия. Они последователи моего дела и создатели множества постановок и проектов театра. Сегодня они – талантливые актёры и режиссёры. Кроме того, Василий — депутат Бутырского районного совета столицы. Семён плотно занимается с детьми в студии, направляет ребят в прекрасный мир искусства и классики, отрывает их от всепоглощающих современных гаджетов.
Смысл жизни
— В своём творчестве я часто обращаюсь к библейским сюжетам. В моём кабинете много православной литературы. Евангельская тема притягивает, может быть, потому, что я происхожу из семьи священнослужителей. Моя бабушка была дочкой воронежского архимандрита. Сложная у неё была судьба, полюбила она моего дедушку, печника по профессии, а по убеждениям — коммуниста, большевика от макушки до пяток. Любовь стёрла между ними различия. На деда донесли в ЧК, что живёт он с богобоязненной поповской дочкой. А бабушка только и умела, что рожать детей и верить в Бога. Она подарила деду 11 детей!
В горкоме партии деду предложили отречься от жены, иначе — ссылка. Так наша семья оказалась в Ханты-Мансийске. Мой отец к тому времени был совершеннолетний, уехал под Ленинград на торфоразработки, его не тронули. А несчастную бабушку по дороге в ссылку прямо во время движения выбросили из поезда. Она только успела прокричать: «Слава Богу! Господу слава!» Пострадать за Бога для неё было величайшим благом.
Зачем мы пришли в этот мир? Любой думающий человек задаёт этот вопрос, и если ты знаешь, зачем живёшь на этом свете, ты — бессмертен! Я и моя семья также стараемся жить в соответствии с христианскими законами и правилами.
Блок однажды в разговоре с женой сказал одну важную вещь, которую надо знать всем, и вообще понять, что без этого ничто не движется — ни культура, ни наука, ни религия, ни философия, ни одна из форм познания жизни. Дело было так. К Блоку в очередной раз вернулась его жена Люба — дочь того самого гениального русского учёного Менделеева, таблицей которого до сих пор пользуются все химики мира. Вообще, надо сказать, что это был очень странный союз. Она от него регулярно уходила к другим мужчинам и постоянно возвращалась обратно. И он всегда её принимал. И вот в одно из таких возвращений оказалось, что Люба беременна от какого-то артиста театра Мейерхольда. Она сказала:
— Саша, у меня будет ребёнок.
— У нас будет ребёнок, Люба, — ответил ей Блок. Тем самым дал ей понять, что он признаёт будущее дитя их общим ребёнком.
Люба растрогалась, прижалась к мужу и прошептала:
— Да, Саша… Надо жить!
И Блок ответил той знаменитой фразой, которую должен знать каждый образованный человек:
— Знать бы ещё зачем...
Приведу ещё один интересный факт. Я не разбираюсь в современных гаджетах, с техникой всю жизнь был на вы. Когда купил машину, в ней радио было настроено на волну 100,9 FM (радиостанция «Вера»). Я не знаю, как переключить эту радиоволну на другую, получается, одну и ту же слушаю уже несколько месяцев. Здесь возникает вопрос: а нужна ли мне другая волна, если мне простым и понятным языком рассказывают о вечных истинах православной веры. Весь смысл жизни и состоит в том, чтобы найти то, ради чего стоит жить…
Коллектив московской полиции поздравляет заслуженного деятеля искусств Российской Федерации (1999), народного артиста Российской Федерации (2010), профессора Российской академии театрального искусства Вячеслава Семёновича Спесивцева с юбилеем и желает дальнейших творческих успехов, включая успехи в воспитании молодых актёрских дарований.
В заключение хочется отметить, что известен Вячеслав Спесивцев не только как актёр и режиссёр, но и как талантливый драматург (на его счету десятки написанных пьес), а также как журналист — долгое время в газете «Вечерняя Москва» он вёл колонку «Эй!», посвящённую проблемам молодёжи. Вячеслав Семёнович много публиковался и в «Петровке, 38». Одним словом, наш человек!
Айрин ДАШКОВА, Павел ВЕЛИКАНОВ, фото Николая ГОРБИКОВА и Веры КУРШАКОВОЙ