Александр Первый: «Я дал обет — не увеличивать число несчастных!»
В екатерининскую эпоху вельможа без богатой дворни или нескольких тысяч душ крестьян был почти немыслим. Сама императрица покровительствовала таким барским привычкам, щедро раздавая вельможам населённые имения.
Встретить среди толпы царедворцев и вельмож того времени лиц, которые бы не имели крестьян или от них отказывались, было исключительным явлением. Но всегда и во всём бывают исключения. Таким редким бескорыстием и неприятием крепостных душ в ту пору отличались только два лица — это масон Гамалея и Пётр Еропкин. О втором из них в нашей рубрике писалось и ранее. Напомню: Пётр Дмитриевич, сенатор, генерал-аншеф, в 1771 году усмирил в Москве народный бунт во время свирепствовавшей там чумы, за что получил от Екатерины II Андреевскую ленту и 4000 душ крестьян, но от последних отказался. Гамалея тоже отказался от 3000 душ, жалованных ему за хорошую службу.
Всего Екатерина с 1762 по 1769 год раздала крепостных крестьян обоего пола около двух миллионов. Императрица в один день (18 августа 1795 года) подписала указы о пожаловании господам хорошим более 100 000 душ.
Император Павел относительно раздачи населённых имений следовал примеру своей матери. Он в день своей коронации раздал 105 полюбившимся ему господам более 80 000 душ. В последний год царствования этого императора уже затруднялись находить имения для пожалования, поэтому император Александр I (как сообщил Богданович в «Истории царствования Александра I, т. 1, стр. 97) на письмо одного сановника, желавшего получить населённое имение, ответил: «Русские крестьяне большую частью принадлежат помещикам — считаю излишним доказывать унижение и бедствие такого состояния, и потому я дал обет не увеличивать числа этих несчастных и принял правило никому не давать в собственность крестьян». И всё же в обширных размерах в России продолжалось пожалование населённых имений.
Цены на людей в екатерининское время были различны. При продаже с землёй душа ценилась от 70 до 120 рублей в начале царствования и до 200 рублей в конце его. При продаже без земли люди ценились совсем дёшево, так, в 1773 году одна помещица продавала по 6 рублей за штуку. За рекрута в начале царствования Екатерины платили по 120 рублей, в конце — 400 и даже 700 рублей.
Разве я, автор, излагаю что-то необыкновенное? Гоголя читайте! Или негодующего Кондратия Рылеева:
Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ,
И людями, как скотами,
Долго ль будут торговать?
Крестьянских людей продавали публично на базарах и ярмарках. Серб Текели, бывший в России в 1778 году, видел в Туле на площади около сорока девиц, стоявших толпою. На вопрос проводника Текели, что они здесь делают, был ответ, что продаются.
Когда же сам путешественник спросил их, то девушки наперебой отвечали:
— Купи нас, господин, купи!
Текели поразил весёлый вид, с каким девицы говорили о собственной продаже. Он полюбопытствовал узнать от них:
— А пошли бы вы за мной, куда бы я вас не повёл?
— Нам всё равно — вам или другим служить, — был ответ.
Одним из главных центров такой торговли была Урюпинская ярмарка (пристань на реке Хопёр), на которой парней и девушек покупали преимущественно армяне для сбыта в Турцию.
Но вернёмся к московским событиям. В старинных ведомостях то и дело встречаются публикации о продаже людей: «Продаются 20-ти лет человек, парикмахер и лучшей породы корова», или: «Лучшие моськи продаются с семьёй людей, за сходную цену». Крепостных не только продавали, но и проигрывали, давали ими взятки, платили ими врачам за лечение и проч.
В 1750-х годах в Москве необученная горничная стоила 50 рублей, а умеющая шить и проч. — 80 рублей. Дорого ценились в екатерининские времена музыканты и артисты. Так, например князь Потёмкин заплатил Разумовскому за его оркестр 40 000 рублей, одна крепостная актриса была продана за 5000 рублей.
Автор известных «Воспоминаний» Филипп Вигель описывал быт одного владельца крепостных артистов: «Его повара, его лакеи, конюхи делались, в случае надобности, музыкантами, столярами, сапожниками и т.д.» Они в одно и то же время — его наложницы, кормилицы и няньки детей, рождённых от него же. Я часто присутствовал на его театральных представлениях. Музыканты являлись в оркестре, одетые в различные костюмы, соответственно ролям, которые они должны были играть, и, как только по свистку поднимался занавес, они бросали свой фагот, литавры, скрипку, контрабас, чтобы сменить их на скипетр Мельпомены, маску Талии и лиру Орфея. А утром эти же люди работали стругом, лопатою и веником.
Особенно уморительно было видеть, как этот владелец артистов во время представления в халате и ночном колпаке величественно разгуливал между кулисами, подбадривая словами и жестами своих крепостных актёров.
Однажды во время представления Дидоны (в античной мифологии дочь царя Тира — Э.П.) этому барину не понравилась игра главной актрисы, и этот самодур выбежал на сцену и отвесил тяжёлую оплеуху несчастной Дидоне, вскричав: «После представления отправляйся на конюшню за наградой, которая тебя ждёт». Дидона, поморщившись от боли, причинённой оплеухой, вновь вошла в свою роль и продолжала арию как ни в чём не бывало.
Когда этот помещик отправлялся в другое своё имение, то за ним ехало не менее двадцати кибиток с его наложницами, танцовщицами, актрисами, поварами и проч. На каждой станции раскидывали огромную палатку, где помещался барин со своими невольницами, а в другой — человек двадцать увеселяли его пением во время обеда.
Случалось, что крепостные артисты посылались господами на заработки. Так, князь Щербатов говорил, что разорившейся князь Вяземский имел одного крепостного музыканта, которого он посылал играть для своего прокормления.
Подготовил Эдуард ПОПОВ
Всего Екатерина с 1762 по 1769 год раздала крепостных крестьян обоего пола около двух миллионов. Императрица в один день (18 августа 1795 года) подписала указы о пожаловании господам хорошим более 100 000 душ.
Император Павел относительно раздачи населённых имений следовал примеру своей матери. Он в день своей коронации раздал 105 полюбившимся ему господам более 80 000 душ. В последний год царствования этого императора уже затруднялись находить имения для пожалования, поэтому император Александр I (как сообщил Богданович в «Истории царствования Александра I, т. 1, стр. 97) на письмо одного сановника, желавшего получить населённое имение, ответил: «Русские крестьяне большую частью принадлежат помещикам — считаю излишним доказывать унижение и бедствие такого состояния, и потому я дал обет не увеличивать числа этих несчастных и принял правило никому не давать в собственность крестьян». И всё же в обширных размерах в России продолжалось пожалование населённых имений.
Цены на людей в екатерининское время были различны. При продаже с землёй душа ценилась от 70 до 120 рублей в начале царствования и до 200 рублей в конце его. При продаже без земли люди ценились совсем дёшево, так, в 1773 году одна помещица продавала по 6 рублей за штуку. За рекрута в начале царствования Екатерины платили по 120 рублей, в конце — 400 и даже 700 рублей.
Разве я, автор, излагаю что-то необыкновенное? Гоголя читайте! Или негодующего Кондратия Рылеева:
Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ,
И людями, как скотами,
Долго ль будут торговать?
Крестьянских людей продавали публично на базарах и ярмарках. Серб Текели, бывший в России в 1778 году, видел в Туле на площади около сорока девиц, стоявших толпою. На вопрос проводника Текели, что они здесь делают, был ответ, что продаются.
Когда же сам путешественник спросил их, то девушки наперебой отвечали:
— Купи нас, господин, купи!
Текели поразил весёлый вид, с каким девицы говорили о собственной продаже. Он полюбопытствовал узнать от них:
— А пошли бы вы за мной, куда бы я вас не повёл?
— Нам всё равно — вам или другим служить, — был ответ.
Одним из главных центров такой торговли была Урюпинская ярмарка (пристань на реке Хопёр), на которой парней и девушек покупали преимущественно армяне для сбыта в Турцию.
Но вернёмся к московским событиям. В старинных ведомостях то и дело встречаются публикации о продаже людей: «Продаются 20-ти лет человек, парикмахер и лучшей породы корова», или: «Лучшие моськи продаются с семьёй людей, за сходную цену». Крепостных не только продавали, но и проигрывали, давали ими взятки, платили ими врачам за лечение и проч.
В 1750-х годах в Москве необученная горничная стоила 50 рублей, а умеющая шить и проч. — 80 рублей. Дорого ценились в екатерининские времена музыканты и артисты. Так, например князь Потёмкин заплатил Разумовскому за его оркестр 40 000 рублей, одна крепостная актриса была продана за 5000 рублей.
Автор известных «Воспоминаний» Филипп Вигель описывал быт одного владельца крепостных артистов: «Его повара, его лакеи, конюхи делались, в случае надобности, музыкантами, столярами, сапожниками и т.д.» Они в одно и то же время — его наложницы, кормилицы и няньки детей, рождённых от него же. Я часто присутствовал на его театральных представлениях. Музыканты являлись в оркестре, одетые в различные костюмы, соответственно ролям, которые они должны были играть, и, как только по свистку поднимался занавес, они бросали свой фагот, литавры, скрипку, контрабас, чтобы сменить их на скипетр Мельпомены, маску Талии и лиру Орфея. А утром эти же люди работали стругом, лопатою и веником.
Особенно уморительно было видеть, как этот владелец артистов во время представления в халате и ночном колпаке величественно разгуливал между кулисами, подбадривая словами и жестами своих крепостных актёров.
Однажды во время представления Дидоны (в античной мифологии дочь царя Тира — Э.П.) этому барину не понравилась игра главной актрисы, и этот самодур выбежал на сцену и отвесил тяжёлую оплеуху несчастной Дидоне, вскричав: «После представления отправляйся на конюшню за наградой, которая тебя ждёт». Дидона, поморщившись от боли, причинённой оплеухой, вновь вошла в свою роль и продолжала арию как ни в чём не бывало.
Когда этот помещик отправлялся в другое своё имение, то за ним ехало не менее двадцати кибиток с его наложницами, танцовщицами, актрисами, поварами и проч. На каждой станции раскидывали огромную палатку, где помещался барин со своими невольницами, а в другой — человек двадцать увеселяли его пением во время обеда.
Случалось, что крепостные артисты посылались господами на заработки. Так, князь Щербатов говорил, что разорившейся князь Вяземский имел одного крепостного музыканта, которого он посылал играть для своего прокормления.
Подготовил Эдуард ПОПОВ