Сегодня в стенах редакции газеты «Петровка, 38» мы беседуем с легендарной личностью — Степаном Анастасовичем Микояном, участником Великой Отечественной войны, всемирно известным пилотом, почти полвека отдавшему делу испытания лётной техники. Рискуя жизнью, он осваивал новые типы летательных аппаратов, и за свою долгую жизнь прошёл путь от курсанта до генерал-лейтенанта авиации.

Степан Анастасович Микоян

Родился в Тифлисе (ныне — Тбилиси) 12 июля 1922 года. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 апреля 1975 года за освоение новой авиационной техники и проявленные при этом героизм и мужество присвоено звание Героя Советского Союза. Заслуженный лётчик-испытатель СССР. Кандидат технических наук.

Кавалер орденов Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени и четырёх орденов Красной Звезды, награждён медалями, в том числе — «За боевые заслуги».

Лауреат премии Правительства Российской Федерации за значительный вклад в развитие ВВС России (2012).

Почётный член всемирного Общества лётчиков-испытателей экспериментальных самолётов.

Почётный гражданин города Ахтубинска Астраханской области.

Живёт в Москве.

Детские годы

Пилотирование самолётов не обходилось без ошибок. Один из курьёзов комментирует командир звена старший лейтенант Король. Слева направо: Король, Яковенко, Микоян, Яркович. 12-й гв. ИАП. Зима 1944 г.

В 1920—1930-х годах все дети предвоенного поколения беззаветно были преданы Родине, почитали своих родителей, а на детях руководителей государства к тому же лежала вполне понятная дополнительная ответственность. Они, как и все их сверстники, учились в школе и мечтали о мужественных поступках, зачитывались книгами о полярных лётчиках и восхищались подвигами героев-пилотов в Испании и в боях на Халхин-Голе, мечтали об авиации. В те далёкие годы «военная романтика была близка мальчише-скому духу».

Выбору жизненного пути Степана, ко всему прочему, ещё и поспособствовал дядя Анушаван (Артём Микоян), известный авиаконструктор, заслуги которого увековечены в мировой боевой авиации. Он подарил племяннику в день его восемнадцатилетия готовальню со знаковой надписью: «От лётчика до инженера-конструктора». Собственно, любовь к технике, особенно — к автомобилям, проявлялась у Степана всегда, они были предметом его особой страсти. Когда по приезду в Москву семья поселилась в Кремле, в бывшем «кавалерском корпусе», где жили многие семьи руководителей, Степан много времени проводил с братьями в кремлёвском гараже, изучая правительственный парк автомобилей. Мальчишка мог сходу определить не только марку любого авто, но и год его выпуска. Научился управлять автомобилем в двенадцать лет, но права получил лишь в 1939 году, в семнадцать. «С гордо-
стью сказал об этом отцу, на что тот ответил: «Лучше бы занимался немецким языком!».

 

Леонид Хрущёв, Валентина Петрова (артистка Большого театра), Степан Микоян. Куйбышев, апрель 1942 г.

У Анастаса Ивановича и Ашхен Туманян было пятеро детей, и когда детвора носилась по Кремлю, проходившие мимо государственные чины, Сталин, Бухарин и Орджоникидзе, называли их «микоянчиками». Степана и трёх младших братьев назвали в честь погибших Бакинских комиссаров Степана Шаумяна, Алёши Джапаридзе, Ивана Фиолетова (на Кавказе его звали Вано) и Серго Орджоникидзе, с которым отец был дружен. Владимира же, который родился вскоре после смерти В.И. Ленина, назвали в честь вождя. Четверо братьев посвятили свою жизнь авиации, а Серго стал международным историком — специалистом по Латинской Америке.

Решив связать свою судьбу с авиацией, в 1940 году Степан Микоян поступил в Качинскую Краснознамённую военную лётную школу им. А.Ф. Мясникова (Севастопольская офицерская школа авиации образована в 1910-м, в устье реки Кача).

Годом ранее её окончил Василий Сталин.

Ещё не окончив десятилетку, в июле 1941 года в школу поступил и брат Владимир, и месяц он со Степаном учился вместе. До начала войны в школу приезжал и их дядя Артём — в связи с испытаниями запущенного в серийное производство самолёта МиГ-3.

Командир эскадрильи Герой Советского Союза капитан К.А. Крюков и командир звена капитан С.А. Микоян. 12-й гв. ИАП. Войска ПВО страны. Аэродром Двоевка (под Вязьмой), май 1944 г.

— Степан Анастасович, как для Вас началась война?

— Войну мы встретили в Каче. Должны были прыгать с парашютом в субботу, но всё перенеслось на понедельник, однако об этом уже никто потом не вспомнил — началась война… Нас подняли по тревоге, дали команду бежать на окраину города, а мы ещё не знали, что война; думали, учебная тревога. Бежали с незаряженными винтовками, а потом нам объявили о войне и раздали патроны… Через несколько дней была эвакуация, и мы грузовыми эшелонами в течение пяти суток ехали в Красный Кут — это в районе города Саратова. В начале августа туда на самолёте
Як-1 прилетел, будучи инспектором ВВС, Василий Сталин, который контролировал подготовку лётчиков. Летом 42-го я получил назначение в полк, сформированный В. Сталиным, — 434-й истребительный авиационный полк резерва Главного командования, позже он стал 32-м гвардейским истребительным авиаполком и был отправлен под Сталинград. Он состоял из инструкторов и лётчиков, уже имевших боевой опыт, а мы были самые молодые и самые слабо подготовленные.

Первое, к сожалению, неудавшееся, наступление советских войск в Сталинградской битве началось 18 сентября 1942 года. Земля была перепахана взрывами бомб, город горел, и дым взмывал в облака. Тогда я потерял своего брата — семнадцатилетний юноша, он в первом же воздушном бою под Сталинградом отдал свою жизнь за Родину. Он попал сразу в пекло, фактически не имея опыта полётов. У меня всего было 65 часов налёта, а у него — и того меньше. А немцев меньше, чем с 250-тью часами налёта, на фронт не направляли…

 

Стаж вождения  с 1939 года.

Мой первый боевой вылет состоялся 2 января 1942 года. До войны мы выполняли контрольные полёты, и я быстро освоил учебно-тренировочный самолёт конструкции Яковлева УТ-2, затем — учебный истребитель УТИ-4. Со второго дня войны мы начали летать на боевом истребителе И-16. Особенностью истребителя было то, что при потере скорости он легко срывался в штопор, и нужно было пилотировать крайне аккуратно, чтобы «не свалиться на крыло». Но зато у него была отличная манёвренность, которая выручала во время воздушных боёв.

В январе 1942 года немцы были совсем близко, у Химок, и 11-й авиаполк 6-го истребительного авиакорпуса ПВО оборонял Москву. Тогда и произошёл случай, когда я чуть не лишился жизни. Самолёты к зиме для маскировки красили белым цветом, а мой новый Як-1 был зелёный, его не успели перекрасить. В воздушном бою мой самолёт по ошибке сбил наш лётчик, но, к счастью, попал не в фюзеляж, а в крыло. Мне удалось сесть с убранным шасси на снег. От разгоревшегося пламени пожара я получил сильные ожоги, и позже «на лице ниже глаз образовалась чёрная корка с отверстием между губами», а память на всю жизнь оставило повреждённое колено — его я травмировал, когда выбирался из самолёта.

Друзья

Заместитель командира авиаполка майор Алексей Микоян у своего МиГ-15. Кубинка, сентябрь 1950 г.

Дети государственных деятелей, наравне с простыми фронтовиками, защищали Родину и погибали. Так, Тимур Фрунзе погиб в первых же воздушных боях на Северо-Западном фронте, не дожив до своего девятнадцатилетия. Этот «смелый и отчаянный парень» был, пожалуй, лучшим другом и соратником Степана. Они встретились в первый раз на даче в Зубалово, где жили по соседству. Дружили со школьной скамьи, затем была Кача, где учились в одной лётной группе и спали на соседних койках. Родители Тимура умерли, и правительство назначило Ворошилова опекать его.

— Дети видных руководителей, но почему их отправляли на фронт в первых рядах?

Исторический снимок. Лидеры социалистических стран в гостях у Н.С. Хрущёва в Ялте.Стоят во 2-м ряду — Завадский, Ворошилов, Ульбрихт, Микоян, 3-й ряд — Гомулка, Хрущёв, Гротеволь, Циранкевич. А также Пётр Ворошилов с женой Надеждой, их сын Клим с женой, дочь Хрущёва Юлия с мужем и Степан Микоян (последний ряд, 3-й справа).

— Сами рвались. И Леонид Хрущёв с первого дня войны участвовал в боевых действиях, имел около 30 вылетов на бомбардировщике Ар-2. В 42-м я с ним познакомился в Куйбышеве в поликлинике, где после ранения мы вместе проходили лечение. К тому времени он уже имел орден Красного Знамени. В 43-м он переучился, чтобы пилотировать истребитель Як. Погиб он в бою, место гибели не было найдено, потому что самолёт спикировал в болото. Самолёт его так и не нашли.

— Каким Вам помнится Василий Сталин?

— Знакомы мы были давно, он на дачу в Зубалово к нам приезжал на велосипеде или пешком приходил. Он был старше меня на полтора года, а дружил, скорее, больше с братом Володей, опекал его. Человек он был со способностями, но избалованный, хулиганистый, выпить любил, нецензурно выражался, но если бы он был в чьих-то руках, то толк с него был бы. Мы вместе ездили верхом, занимались в конно-спортивной школе. Я уверен, что занятия конным спортом (и управление автомобилем) во многом способствовали моим успехам в овладении лётным делом. Много занимались спортом — это и лыжи, хоккей, волейбол. В военное время бывал у него в гостях на даче в Зубалово-2.
В поздних застольях можно было встретить, кроме лётчиков, и артистов театра и кино, писателей: Константина Симонова с женой Валей Серовой, Николая Крючкова, Люсю Целиковскую и многих других. Он и на фронте не оставил своей привычки устраивать застолья допоздна.

Лётчики-испытатели самолётов-истребителей (слева направо): А. Девочкин, В. Котлов, С. Медведев, П. Кабрелев, Э. Князев, А. Манучаров, С. Микоян, М. Бобровицкий. Через их руки прошли все советские истребители в период 1955—1975 гг.

Когда стал начальником инспекции ВВС, сумел подобрать людей и хорошо организовать дело. Инспекцию ВВС он собрал тогда сильную. С октября полтора месяца я тоже проработал в инспекции после Сталинградского фронта. Летали тогда на Як-9. Инспекция контролировала работу строевых частей, подготовку лётчиков к полётам, расследовала катастрофы и аварии, следила за прохождением учебного процесса у лётчиков. В качестве начальника инспекции Василий бывал на фронте только наездами, в боевых вылетах не участвовал. Но случилось так, что Василия из-за пьянки сняли с должности и направили в качестве командира в 32-й гвардейский полк. Он забрал из инспекции «своих», и 11 февраля 1943 года мы на Як-9 вылетели на Северо-Западный фронт. На самую линию фронта он меня не пускал по указанию отца, из-за череды гибелей — Тимура Фрунзе, брата Володи, Леонида Хрущёва. Я летал на прикрытие аэродрома, на сопровождение важных самолётов и т.п. Затем наши дороги разошлись — Вася полетел на Курский фронт, позже стал командиром дивизии, а меня назначили
командиром звена в 12-й гвардейский истребительный полк, участвовавший в обороне Москвы, и мы с ним встретились только после войны в Большом театре.

Войну я закончил с двумя боевыми орденами, в звании гвардии капитана.

— После войны как сложилась Ваша судьба в авиации?

— Продолжил военную карье-ру, окончил Военно-Воздушную инженерную академию имени профессора Н.Е. Жуковского. В академии существовал авиа-ционный полк для научно-исследовательских работ, там нам разрешили летать каждый год во время отпуска. Так что, когда окончили академию, лётные навыки не потеряли.

Летом 1951 года поступил в Государственный научно-испытательный институт ВВС, на должность — инженер-лётчик-испытатель. В НИИ проработал 27 лет, вплоть до 1978 года, занимал ряд должностей — от рядового лётчика-испытателя, старшего лётчика-испытателя, начальника отдела до начальника управления и заместителя начальника института в течение последних 13-ти лет. Работу в качестве лётчика-испытателя боевых самолётов вынужден был прекратить по заключению медицинской комиссии.

Оставить лётно-испытательную работу в авиации лётчику очень тяжело, тем более когда на счету более 3 500 часов налёта и освоено 102 типа летательных аппаратов.

Ему, лётчику, подвластен любой самолёт во всём спектре полётов. Испытания проводил как по вопросам, связанным с оценкой и улучшением управления самолётом, его конструкции, работы силовой установки, всего комплекса «лётчик-самолёт-среда», так и по применению самолёта как боевого оружия.

— Расскажите, пожалуйста, о создании с Вашим непосредственным участием летательного аэрокосмического аппарата «Буран».

— За год до ухода из НИИ меня пригласили на должность заместителя генерального директора по лётным испытаниям от ОАО НПО «Молния», занимавшегося проектированием аэрокосмического аппарата «Буран». Отказывался целый год, но затем, когда грозило списание с лётной работы, я согласился. Уже тридцать с лишним лет там работаю. Участвовал в создании летательного аппарата, в его лётной отработке, автоматической посадке на аэродром после беспилотного полёта по орбите.

— Сейчас есть ли у Вас желание летать?

— Конечно. Я смог бы полетать на учебном, на лёгком самолёте.

— Вами написана книга «Воспоминания военного лётчика-испытателя», которая рассказывает о нелёгкой работе и о политических подоплёках в руководстве страны, свидетелем и участником которых были Вы, Ваши родные и близкие…

— Да, уже имеются три издания. Я писал полностью книгу сам, и точно знаю, что ни одного слова, написанного не  мной, там нет. Последнее издание было без моего ведома. Издана она и на английском языке. Переводила моя дочь, она — преподаватель в МГУ.

— Как складываются Ваши отношения на исторической родине в Армении с Вашими родственниками?

— В Москве мы все встречаемся большой семьей. Я был в Армении последний раз пять лет назад. В селе Санаин, на родине отца, находится сейчас Дом-музей братьев Микоян: Анастаса и Артёма (Анушавана). Сначала проявили инициативу здешние жители, а потом и местные власти помогли его создать.

О кремлёвском хозяине

— Когда произошло знакомство Иосифа Сталина с Анастасом Микояном? И каким было отношение Микояна к Сталину?

— Когда отец приезжал на съезды, в 20-е годы, они сблизились до дружеских отношений, и Сталин сначала отцу импонировал. Отец считал его хорошим руководителем, верил в него, но с середины 1930-х отношения стали портиться, когда проводились «чистки», уничтожившие в том числе 50-60 тысяч офицеров.

— Ходили толки, что и рука Вашего отца была приложена к репрессиям?

— Неправда. С одной стороны, конечно, можно сказать, что он принимал участие в этом: когда сидят у «Хозяина», и принесли какой-то документ, то все, кто есть там, его подписывают — не скажешь же, я не подпишу. Таких его подписей можно насчитать около десяти. Однако он лично был противником всего этого, просто не мог идти поперёк, но иногда удавалось высвободить кого-то из заключения. Таким образом, например, он спас одного генерала — Ефремова, с которым работал вместе на Кавказе. Когда его арестовали, отец замолвил за него слово, и Сталин его освободил.

Если до 37-го года у нас иногда гостили на даче руководящие работники, то после это стало уже «не принято», потому что было небезопасно. Давила атмосфера того времени. Булганин, когда с кем-то из членов Политбюро ехал на «ближнюю», сказал: «Никогда не знаешь, куда оттуда поедешь — домой или на Лубянку».

— Неоспорим тот факт, что смерть Сталина спасла жизнь семье Микоян…

— Да, на пленуме ЦК осенью 1952 года Сталин вдруг стал ругать с трибуны Молотова и моего отца, а это означало, что скоро им конец. 21 декабря, в день рождения Сталина, Молотов предложил отцу поехать на «ближнюю дачу», они приехали, Сталин ничего тогда не сказал, но Кагановичу после распорядился: «Пусть больше не приезжают». Отец и Молотов выступали за послабление налогов крестьянам, но Сталин говорил, что крестьяне лишнюю курицу зарежут, и всё им будет мало, и всё будет в порядке, считал их зажиточными. Это был всего лишь предлог. Кстати, Молотов с отцом не были сильно близки. Молотов больше был сталинистом, но они вдвоем с отцом попали под один удар. Сталин говорил, что из всего правительства только Микоян и Молотов были за границей, и, наверное, это на них повлияло, он видел их резидентами и предателями.  Отец был в Америке по делам — в 1936 по решению Политбюро его отправили в США для изучения американской пищевой индустрии и закупок оборудования.

Об этом выступлении И.В. Сталина можно прочитать в книге К. Симонова «Глазами человека моего поколения».

Боевые товарищи

— От чего Вы получаете удовлетворение в этой жизни?

— От доброжелательности людей, с которыми встречался в личной и профессиональной жизни. С ними разделял радости и опасности, а порой и утраты, которые сопровождают работу авиационных испытателей. С теплотой всегда вспоминаю о сослуживцах, однокашниках, с которыми встречаюсь до сих пор. Из фронтовых сослуживцев остался только Анатолий Король из Запорожья, он окончил лётное училище годом раньше, и мы служили с ним в полку ПВО, где он был командиром звена. Позже его перевели с повышением на командира эскадрильи в другой полк, а я был назначен командиром звена вместо него.

Среди ветеранов осталось несколько техников, а лётчиков, кроме меня, уже никого нет в живых.

— Каковы Ваши пожелания нашей читательской аудитории.

— Хотелось бы видеть государство более демократичным.

Я на стороне тех, кто приходит на митинг, как это происходило на Болотной, но когда происходят столкновения, тем более спровоцированные, тогда мне очень не нравятся обвинения в насилии над органами власти, над представителями власти — это придирка, чтобы посадить. Это я не одобряю. Я по натуре демократ.

На встречу в редакцию газеты «Петровка, 38» Степан Анастасович приехал на своём «Опеле». Когда-то от своего наставника-инструктора он усвоил правило лётчика в полёте, который должен действовать «быстро, но не торопясь», а управлять самолётом «энергично, но плавно». Но похоже, что Степан Анастасович им руководствуется во всех сферах своей насыщенной жизни. Именно таким, энергично-невозмутимым, я и встретила этого высокоинтеллигентного, образованного, обаятельнейшего человека со спокойным и уравновешенным характером, поражающего своими простотой и скромностью, память которого в 92 года хранит даты, исторические события, связанные с именами людей и типами самолётов, — всё в мельчайших подробностях. Дай Бог ему ещё многие и благие лета жизни!

Айрин ДАШКОВА,

фото автора и из книги С. Микояна

«Воспоминания военного лётчика-испытателя»