Все 1418 дней Великой Отечественной войны Красная Армия бились с фашистскими захватчиками. Многие из тех, кто внёс свой вклад в Победу, продолжили служить Родине в рядах органов внутренних дел столицы.

Они принимали участие во всех знаковых битвах: обороняли Москву, Ленинград, Сталинград, били фашистские танки на Курско-Орловской дуге, форсировали Днепр, освобождали Белоруссию, Польшу и Венгрию, добивали остатки нацистских орд в Праге. Каждый прожитый ими день был шагом к миру. Ниже мы приводим лишь отдельные эпизоды, записанные нашими корреспондентами со слов фронтовиков.

Полковник милиции в отставке Павел Илларионович Казаков, участник битвы за Москву (сентябрь 1941 — апрель 1942 года)

Первый бой он запомнил на всю жизнь. Пережитый страх, гибель людей, убитые фашисты... Всё это заставило быстро свыкнуться с мыслью, что смерть находится рядом. Постепенно он начал замечать, что перестал пугаться свиста пуль, привык к этой «музыке» войны. В начале марта 1942 года командир роты, где служил Казаков, был тяжело ранен. На его место был назначен старший лейтенант Климов. Когда он знакомился с ротой, то внимательно осматривал каждого бойца. Под его взглядом Павел Илларионович впервые почувствовал себя неуютно в длинной не по росту шинели, с засученными рукавами. Оглядев Павла с ног до головы, командир поинтересовался: сколько служит солдат. Тогда Климов объявил, что назначает Казакова ординарцем командира роты. Новая должность пришлась Павлу по душе. Вместе с командиром он обходил боевые позиции, помогал связистам устранять разрывы телефонной линии. Но вскоре в тяжёлом бою был убит и Климов. В середине 1942 года П.И. Казакову вручили первую медаль «За боевые заслуги», после его назначили командиром пулемётного отделения и присвоили звание «сержант».

Полковник милиции в отставке Иван Ефимович Ярощук, защитник Ленинграда (сентябрь 1941 — январь 1944 года)

В 1941 году Иван Ефимович поступил в Ленинградскую военно-медицинскую академию. Но немцы упорно продвигались к городу на Неве. Всех студентов академии с первого по третий курс направили на фронт. Иван Ефимович попал в экипаж бронепоезда, который курсировал в районе города Тихвина.

Обстановка на фронте в районе Ленинграда накалялась. Фашисты наступали. Экипажу бронепоезда приходилось всё труднее и труднее. Был израсходован весь боекомплект снарядов, не осталось воды для котлов, заканчивался уголь. Нависла вполне реальная угроза оказаться во вражеском кольце. Командир принял решение взорвать бронепоезд, чтобы враг не мог воспользоваться им, а экипажу приказал выходить из окружения в район Петрозаводска. Когда бойцы, наконец, выбрались к своим частям, их ждал холодный приём. За «проявленное малодушие» по закону военного времени бойцы должны были понести суровую кару.

Спасла нехватка красноармейцев на фронте. Иван Ефимович со своими товарищами попал в штрафную роту. Однако их невиновность вскоре была доказана, и все 134 уцелевших бойца бронепоезда были направлены на переформирование в Ленинград. До конца войны было ещё далеко…

Полковник милиции в отставке Пётр Петрович Ковлягин, участник Сталинградской битвы (июль 1942 — февраль 1943 года)

— В ноябре 1942 года мы прибыли на станцию Иловлинскую, под Сталинград, — говорит ветеран. — Только выскочили из вагонов, как налетел «юнкерс». Рядом небольшой лесок, там и укрылись. Но от взрыва авиабомбы один наш товарищ погиб. Это была первая смерть на моих глазах, конечно, она потрясла. На войне страшно всё время, потому что не знаешь, что тебя ждёт, кого ещё потеряешь. К тому же, немцы специально сеяли панику. На передовой были постоянные налёты. Однажды слышим страшный свист, грохот, летит что-то прямо на нас, все испугались. Потом смотрим, упала железная бочка, пустая, с просверленными отверстиями. Поняли, что именно она создавала такой ужасный звук.

Под Сталинградом рядовой Ковлягин воевал в составе 227-го стрелкового полка 35-й стрелковой дивизии. Командовал 62-й армией, оборонявшей город на Волге, легендарный полководец Василий Иванович Чуйков. Пехотинцы держали оборону, отражали атаки гитлеровцев, пытавшихся вырваться из кольца, поджигали немецкие танки. Ни на шаг не отступили.

Полковник милиции в отставке Алексей Тимофеевич Филиппов, участник битвы на Огненной дуге (август 1943 года)

— Шёл август 1943 года. Нам объявили, что батальон курсантов военного училища вошёл в состав Брянского фронта. Так я стал рядовым красноармейцем 2-й роты 1-го батальона 740-го стрелкового полка 217-й стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии. После привала, по команде, наше подразделение развернулось в цепь, и мы пошли в атаку. Это был мой первый бой, который я принял на Курской дуге у деревни Прилепы Карачевского района Брянской области. В этом бою я впервые увидел гибель человека, моего однополчанина Николая Болотова. Мы наступали, как и полагалось по уставу, в 6—8 шагах друг от друга. Он шёл правее меня и был буквально разорван на части в результате прямого попадания артиллерийского снаряда. Ударной волной меня сбило с ног. Очнувшись, я увидел, что наша цепь ушла вперёд более чем на сто метров, и мне пришлось бегом, по полю, засеянному горохом, догонять товарищей.

С правого фланга по нашей цепи ударил фашистский крупнокалиберный пулемёт. Мы залегли и приступили к окапыванию, так как дальнейшее продвижение вперёд было связано с риском понести большие потери в живой силе.

Пулемёт находился прямо передо мной, в нескольких десятках метров. Командир взвода приказал мне уничтожить огневую точку противника. Оценив обстановку, я понял, что смогу подползти к врагу достаточно близко. Двумя гранатами пулемёт был уничтожен, и мы вновь пошли в атаку.

В перерыве между боями я доложил командиру взвода о гибели товарища, и его внесли в список погибших. В противном случае, так как тело бойца разорвало на части, его бы не нашли и могли записать как без вести пропавшего, или ещё хуже — как дезертира. За этот бой я был награждён медалью «За боевые заслуги».

Старшина милиции в отставке Николай Панкратович Панчихин, участник форсирования Днепра (сентябрь 1943 года)

Осенью 1943 года часть, в которой служил Николай Панчихин, подошла к Днепру. При форсировании реки пулемётчик отличился, прикрыв плотным огнём переправу наступающих частей. Эта битва за Днепровский рубеж отмечена в его фронтовой биографии первой наградой — медалью «За отвагу». Потом было и первое ранение.

— Меня выручил «максимка», — говорит Николай Панкратович. — Немец подполз незаметно, бросил гранату. Но я был за пулемётом, его броня защитила от осколков, задело только левую руку. Ранение средней тяжести, даже в госпиталь отправлять не стали. Лечили тут же, в нашей медсанчасти. Второе ранение, которое я получил в Венгрии, оказалось гораздо серьёзнее. Тогда рядом разорвался артиллерийский снаряд, была тяжёлая контузия, почти на месяц потерял слух.

Старшина милиции в отставке Анатолий Иванович Перцев, участник наступления под Оршей (октябрь — декабрь 1943 года)

Фронтовая наступательная операция советских
войск Западного фронта на Оршанском направлении в период с 12 октября по 2 декабря 1943 года не увенчалась успехом. После нескольких попыток наступлений и кратковременных передышек для приведения войск в порядок и подвоза боеприпасов перешли к обороне для подготовки более мощного удара.

— В зимнюю стужу декабря 1943 года наша рота располагалась неподалёку от заброшенной деревни. Удивляло, что везде разруха и голод, а погреба домов полностью были набиты сельскохозяйственными запасами — картошкой, капустой и другими припасами. В первый же день у меня произошла «дуэль» с немецким снайпером. Я прицеливался, а он как шёл спокойно по окопу, так и шёл. От стрельбы не было никакой пользы, пуля не долетала до цели. В итоге двоих я всё-таки уложил, но в ответ обстреляли из миномёта, у немцев мы всё время находились под прицелом. У нас, стажёров, не было маскировочной одежды, а для снайпера она также важна, как и умение метко стрелять. Наши чёрные полушубки выделялись на фоне белого снега.

Полковник внутренней службы в отставке Сергей Игнатьевич Постевой, участник сражения под Корсунь-Шевченковским (январь — февраль 1944 года)

Сражения были жесточайшие. Здесь столкнулись наши дивизии с почти неуязвимыми клиньями группы армий «Юг» генерала фон Манштейна. Считалось, что один из лучших полководцев рейха устроит здесь русским «свой» Сталинград. Но эту оборону держали уже не растерянные красноармейцы 41-го, а уверенные в победе солдаты третьего года войны, ведь шёл 44-й, и советский солдат стремился очистить Родину от врага. Офицер Постевой вспоминал позднее, в мирное время: — Мы даже малым числом шли в атаку, уверенные, что немец дрогнет. Враг был явно не тот, что у стен столицы. Конечно, сам Манштейн верил в успех, но его гренадёры давно разочаровались в победе ещё год назад.

В одном из боёв от роты Постевого осталось только девять человек вместе с командиром. В руках гранаты и собранные у убитых немцев пистолет-пулемёты «38-40». С ними и встретили самоходки «фердинанд», что выкатились неожиданно из леса вместе с новой группой вражеской пехоты.

Не сдержали бы эту волну солдаты, да повезло на сей раз — выручила контратака слева. Немцы дрогнули. Но в чужом лесу снова напоролись на врага и в том кратком бою потеряли ребят. Когда вышли к своим, осталось только четверо. За те бои Сергей Постевой получил звание Героя Советского Союза.

Полковник внутренней службы в отставке Степан Васильевич Петречук, участник Севастопольской операции (май 1944 года)

— Один из самых жарких, внушительных по масштабам, потому и памятных эпизодов — освобождение Севастополя, — вспоминает Степан Петречук. — Сапун-гора, 5 мая 1944 года. В восемь часов утра советские лётчики начали массированную бомбардировку. Мы наблюдали, как наши бомбардировщики шли и шли на Сапун-гору со смертоносным грузом, нанося колоссальный урон противнику. Было сброшено такое количество бомб, что, казалось, дрожащая земля так и останется вывернутой, вздыбленной до самого неба, и ничто живое не сможет сохраниться здесь. Когда бомбардировщики улетели, в атаку пошли наши части. Степан со своими бойцами был среди тех, кто первым ступил на эту землю освободителями.

— Сколько я за всю войну снял мин, даже приблизительно подсчитать затрудняюсь, а вот на Сапун-горе точно знаю, сосчитал — 70 штук особо опасных, «прыгающих» мин обезвредил. А ещё помню, на выходе к Южной бухте мы неожиданно натолкнулись на группу эсэсовцев, завязался бой, оставшиеся в живых немцы сдались.

Полковник милиции в отставке Михаил Иванович Пучков, участник Львовско-Бродской операции (июль 1944 года)

— Танковые армии вводились в узкий коридор (шириной 4—6 км и длиной 18 км), образованный ударом 60-й армии в районе г. Колтов (к северо-западу от Тернополя). Командующий 3-й гвардейской танковой армии генерал П.С. Рыбалко 16 июля провёл свою армию в этот коридор, а с утра 17 июля через Колтовский коридор, так как в полосе 38-й армии успеха достигнуто не было, начала входить в прорыв и 4-я танковая армия генерала Д.Д. Лелюшенко. Однако в течение 17—18 июля из-за сильного противодействия немецких войск на флангах полностью ввести армию в прорыв не удалось.

— Мы всей этой стратегии тогда, конечно, не знали. Я командовал отделением разведчиков. Благодаря данным, которые поступали и которые я давал командирам, удалось подавить пулемётную точку, и появилась для пехоты возможность без потерь приблизиться к немецким позициям. Прорыв в итоге сделали, пусть всего-навсего полтора километра коридор. Так городишко тот в историю вошёл после этого известного Колтовского прорыва… После войны, работая в милиции, мне довелось встретиться с Маршалом Советского Союза И. С. Коневым — он однажды приезжал к нам на рыбалку. Где они рыбачили, пост был, и я пришёл проверять работу постовых. А Иван Степанович как раз командовал этой Львовско-Бродской операцией. Увидел на моём мундире колодки орденские и по ним, конечно, сразу определил: «Так ты же на моём фронте воевал». Я говорю: «Да, на вашем, на 1-ом Украинском». — «А в какой части-то?» — «6-й гвардейский танковый корпус, 3-я гвардейская танковая армия, гвардии сержант гвардейской армии». Мы с ним за рюмкой поговорили, вспомнили Колтовский прорыв. Маршал говорит: «Вас там поутюжили. Да всех практически положил немец». Я говорю: «Товарищ маршал, ну я-то жив, значит, не всех. Значит, всё-таки мы остались. И до Берлина дошли».

Старшина внутренней службы в отставке Василий Павлович Волков, участник наступательной операции «Багратион» (июнь — август 1944 года)

Эта битва продолжалась почти два месяца — с 23 июня по 29 августа 1944 года. В результате этой стратегической операции были освобождены Белоруссия, Прибалтика и часть Польши. В одном из боёв расчёт младшего сержанта Волкова уничтожил пушку, станковый пулемёт и немало живой силы. За этот успех Василию вручили медаль «За отвагу».

Под Пинском было не легче. Получили задание: захватить три моста и село. А как? Кругом болота. Опорная плита миномёта в трясине тонула — точность не та. Подложили брёвна. Повели огонь. И вдруг адская боль пронзила тело. Василий, присев, схватился за правую ногу. Осколок прошил её навылет. Старшина Сморкалов помог, наспех закрутил рану обмоткой. «В санбат!» — «Ещё успею», — скрипя зубами, выдавил Василий.

Недели полторы пробыв на лечении и ещё как следует не поправившись, прихрамывая, отправился догонять свою часть. Какое-то время спустя принимал поздравления: орденом Славы II степени удостоили, ведь раненый в тот момент так и не покинул поле боя.

Майор милиции в отставке Алексей Николаевич Каштанов, участник боёв за освобождение Прибалтики (сентябрь — октябрь 1944 года)

— При наступлении мы зачастую шли впереди пехоты и штрафников, разминировали поля и снимали растяжки, — вспоминает ветеран. — Мин было очень много — и наших, и немецких. Работа сапёра очень опасная, мне, наверное, просто чудом удалось выжить. Подступы к городам и сёлам, к вражеским объектам были перекрыты противотанковыми рвами, проволочными заграждениями, полями с тысячами противотанковых и противопехотных мин, всевозможными преградами из колючей проволоки. Работали в основном по ночам. Сколько их было, таких ночей на пределе человеческих возможностей, не счесть. Ползти приходилось среди бурьяна, среди камышей, по глине, по песку, один на один со смертью. Чернорабочий войны должен быть не только смелым, но расчётливым и находчивым. Одно неосторожное движение, мгновение рассеянности — и больше он не увидит ни родных, ни товарищей. Взял чуть в сторону — пропустил мину. «Сапёр ошибается один раз в жизни» — это стало солдатской поговоркой.

Старшина милиции в отставке Михаил Игнатьевич Сабанин, участник штурма Берлина (апрель — май 1945 года):

В ночь с 20 на 21 апреля 1945 года, по команде Главнокомандующего, после продолжительной артподготовки из всех имеющихся видов орудий, начался штурм города. Это был своеобразный подарок Гитлеру ко дню рождения. 21 апреля части 3-й Ударной армии, в которой служил Михаил Игнатьевич, преодолев полосу обороны, ворвались на окраины Берлина и завязали там бои. Никогда не забудется тот гром и шквал огня, который был выпущен в сторону Берлина. Грохот стоял такой, что тряслась земля под ногами, а волосы буквально вставали дыбом, с волнением вспоминал Михаил Игнатьевич. Позже, по команде командиров прекратить огонь, всё стихло и раздалась команда: «Пехота, вперед». В ту же секунду зажглись все прожектора, которые были в наличии. Они слепили своими мощными лучами фашистских недобитков. В этот момент бойцы ринулась в решающий бой.

— Очень хорошо помню 2 мая 1945 года, — рассказывает Михаил Игнатьевич. — Моросил мелкий дождь, но, несмотря на унылую погоду, радости наших солдат не было предела. Везде играла гармонь, все веселились и обнимались, поздравляя друг друга с днём Великой Победы.

Подготовили к публикации

Наталья ГРИШИНА и Евгений КАТЫШЕВ