Гребнев Константин Петрович. Начальник МУРа в 1949—1951 гг.
Газета «Петровка, 38» продолжает публикацию специальных выпусков, посвящённых 100-летней истории Московского уголовного розыска. Они формируются из материалов книги об истории Московского уголовного розыска, создаваемой Советом ветеранов МУРа под общей редакцией Юрия Григорьевича ФЕДОСЕЕВА — начальника МУРа в 1991—1994 годах.Константин Петрович Гребнев родился на Пресне в грозовой 1905 год под пулемётно-ружейную трескотню первой русской революции в семье типографского конторщика. Жили скромно, поэтому уже после окончания четырёх классов городского училища началась трудовая деятельность будущего начальника МУРа. А по вечерам — лекции в химико-технологическом институте, закрепиться в котором ему так и не удалось. После первого курса учёбу по ряду причин пришлось оставить. Его первая постоянная работа — в производственно-химической лаборатории «Продселикат». Помогли знания, полученные в институте. За четыре года он стал не просто передовым рабочим, но и общественным деятелем. Его приняли в партию, избрали председателем завкома, членом Замоскворецкого райсовета.
В конце 20-х годов по всем предприятиям и учреждениям страны началась широкая кампания по замене старых буржуазных специалистов на рабочих выдвиженцев из числа партийно-комсомольского актива и передовиков производства. В обойму выдвиженцев попал и Константин Гребнев. По окончании трёхнедельных курсов при Доме Советского строительства он неожиданно получает направление на работу, но не в народное хозяйство, а в уголовный розыск. Это было весной 1929 года.
Его служба началась в 6-м районе МУРа при Рогожско-Симоновском районном отделе рабоче-крестьянской милиции. Кстати, это было время, когда уголовный розыск, работавший «на земле», подчинялся напрямую начальнику МУРа, а взаимоотношения с территориальной милицией строились на паритетных началах. Все оперативные и кадровые решения они принимали самостоятельно. Гребнева сразу же назначили районным инспектором, что соответствовало должности начальника уголовного розыска района. Но что он понимал в этой работе? Ни-че-го! Поэтому вместо того, чтобы командовать сыщиками, ему пришлось осваивать азы оперативного искусства, в чём ему помогали опытные оперативные работники Купчик и Панчук, которых он будет с благодарностью вспоминать всю оставшуюся жизнь. Это они учили его тому, как работать с населением, как беседовать (беседовать, а не допрашивать) с задержанными, как подбирать негласных помощников и как нужно заботиться о них.
За два года, пролетевших незаметно, Константин вполне состоялся как работник уголовного розыска, доказав своим самоотверженным трудом, что не зря в своё время был зачислен в «рабочие выдвиженцы», которых в московской милиции и было-то чуть более 30 человек. А ведь тогда было так: если ты попал в номенклатуру, то должен не только соответствовать занимаемой должности, но и расти. А как расти, если нет необходимых теоретических знаний? Поэтому, как только в Москве открылась Центральная школа милиции, Гребнев оказался в числе её первых курсантов. То, что он получил за год обучения (1931—1932 гг.), ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Даже Высшая школа милиции, которую он впоследствии закончил, лишь слегка расширила его теоретические знания. Настоящим же специалистом уголовного розыска он стал благодаря богатой практике, строившейся на базе знаний, полученных в тот счастливых год пребывания в стенах Центральной школы.
После её окончания Гребнев в период с 1932 по 1937 год работает заместителем начальника 10-го отделения милиции по оперативной работе, помощником начальников последовательно 2-го, 10-го, 9-го и 3-го отделений Московского уголовного розыска, принимает активное участие в раскрытии сотен преступлений, в поимке десятков особо опасных преступников.
Особую специфику имела работа по разоблачению мошенников и расхитителей социалистической собственности. Там не было ни погонь, ни стрельбы, сражаться приходилось на интеллектуальном фронте — кто кого перехитрит. Получалось, кстати, неплохо: интеллектуалы преступного мира шли под суд, а сотрудники уголовного розыска праздновали победу. Праздновал её и Константин Петрович, ставший обладателем высшего ведомственного знака отличия «Заслуженный работник НКВД» и кавалером ордена «Знак Почёта».
В 1938 году Гребнева ждали серьёзные изменения по службе. После «Большого террора» началась реорганизация НКВД, одним из последствий которой стало создание в милиции собственной разведки, первым начальником которой его и назначили. На этом посту (с небольшим перерывом на работу в качестве помощника начальника МУРа) он пробудет до 1949 года. Деятельность этой службы всегда покрыта завесой тайны, поэтому даже не будем пытаться оценить эффективность его работы на этом поприще. Впрочем, орден Красной Звезды, вручённый ему в 1942 году, о чём-то всё-таки должен говорить. Так что результаты, надо полагать, были хорошие, не за «красивые же глаза» Константина Петровича его вскоре наградили орденом Красного Знамени, а в августе 1949 года назначили начальником МУРа в ранге заместителя начальника Московской милиции. Хотя, не исключается, что кандидатуру Гребнева в качестве своего преемника по дружбе предложил его однокашник по Центральной школе милиции, комиссар милиции III ранга А.М. Урусов, покидавший этот пост в связи с назначением на должность начальника милиции Московской области.
Руководить МУРом Константину Петровичу довелось недолго, в апреле 1951 года его сменит комиссар милиции III ранга
А.А. Кошелев, ранее работавший заместителем наркома внутренних дел Латвии, а ему предложат формальное повышение — должность заместителя начальника оперативного отдела (разведка) ГУМ МГБ СССР. С чем это было связано: то ли с ротацией кадров, то ли с чекистскими веяниями, в чьём подчинении оказалась милиция в соответствии с постановлением Совета министров от 13 октября 1951 года, — судить сложно. Были бы недостатки в работе, его просто уволили, но преступность в Москве снижалась, раскрываемость держалась на высоком, до неприличия, уровне. Впрочем, в заключении о переводе имелись такие слова: «В связи с возрастающими требованиями к Управлению уголовного сыска по борьбе с преступностью от этой должности освободить и назначить…». Выходит, что причина перемещения крылась всё-таки в «новой метле».
В министерской разведке Константин Петрович отработает пять лет, получит орден Ленина (за выслугу лет) и в 1956 году, в связи с ухудшением состояния здоровья, подаст в отставку.
После выхода на пенсию Константин Петрович длительное время активно работал в Совете ветеранов московской милиции, возглавляя секцию уголовного розыска, передавал опыт молодым сотрудникам, делился им с руководителями отделов и Управления МУРа, «выбивал» путёвки в санаторий нуждающимся ветеранам. А чем ещё мог быть полезен человек с такой простой и одновременно непростой судьбой?
Юрий ФЕДОСЕЕВ
 |
| ГРЕБНЕВ КОНСТАНТИН ПЕТРОВИЧ НАЧАЛЬНИК МУРА В 1949—1951 ГГ. |
Его служба началась в 6-м районе МУРа при Рогожско-Симоновском районном отделе рабоче-крестьянской милиции. Кстати, это было время, когда уголовный розыск, работавший «на земле», подчинялся напрямую начальнику МУРа, а взаимоотношения с территориальной милицией строились на паритетных началах. Все оперативные и кадровые решения они принимали самостоятельно. Гребнева сразу же назначили районным инспектором, что соответствовало должности начальника уголовного розыска района. Но что он понимал в этой работе? Ни-че-го! Поэтому вместо того, чтобы командовать сыщиками, ему пришлось осваивать азы оперативного искусства, в чём ему помогали опытные оперативные работники Купчик и Панчук, которых он будет с благодарностью вспоминать всю оставшуюся жизнь. Это они учили его тому, как работать с населением, как беседовать (беседовать, а не допрашивать) с задержанными, как подбирать негласных помощников и как нужно заботиться о них.
За два года, пролетевших незаметно, Константин вполне состоялся как работник уголовного розыска, доказав своим самоотверженным трудом, что не зря в своё время был зачислен в «рабочие выдвиженцы», которых в московской милиции и было-то чуть более 30 человек. А ведь тогда было так: если ты попал в номенклатуру, то должен не только соответствовать занимаемой должности, но и расти. А как расти, если нет необходимых теоретических знаний? Поэтому, как только в Москве открылась Центральная школа милиции, Гребнев оказался в числе её первых курсантов. То, что он получил за год обучения (1931—1932 гг.), ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Даже Высшая школа милиции, которую он впоследствии закончил, лишь слегка расширила его теоретические знания. Настоящим же специалистом уголовного розыска он стал благодаря богатой практике, строившейся на базе знаний, полученных в тот счастливых год пребывания в стенах Центральной школы.
После её окончания Гребнев в период с 1932 по 1937 год работает заместителем начальника 10-го отделения милиции по оперативной работе, помощником начальников последовательно 2-го, 10-го, 9-го и 3-го отделений Московского уголовного розыска, принимает активное участие в раскрытии сотен преступлений, в поимке десятков особо опасных преступников.
Особую специфику имела работа по разоблачению мошенников и расхитителей социалистической собственности. Там не было ни погонь, ни стрельбы, сражаться приходилось на интеллектуальном фронте — кто кого перехитрит. Получалось, кстати, неплохо: интеллектуалы преступного мира шли под суд, а сотрудники уголовного розыска праздновали победу. Праздновал её и Константин Петрович, ставший обладателем высшего ведомственного знака отличия «Заслуженный работник НКВД» и кавалером ордена «Знак Почёта».
В 1938 году Гребнева ждали серьёзные изменения по службе. После «Большого террора» началась реорганизация НКВД, одним из последствий которой стало создание в милиции собственной разведки, первым начальником которой его и назначили. На этом посту (с небольшим перерывом на работу в качестве помощника начальника МУРа) он пробудет до 1949 года. Деятельность этой службы всегда покрыта завесой тайны, поэтому даже не будем пытаться оценить эффективность его работы на этом поприще. Впрочем, орден Красной Звезды, вручённый ему в 1942 году, о чём-то всё-таки должен говорить. Так что результаты, надо полагать, были хорошие, не за «красивые же глаза» Константина Петровича его вскоре наградили орденом Красного Знамени, а в августе 1949 года назначили начальником МУРа в ранге заместителя начальника Московской милиции. Хотя, не исключается, что кандидатуру Гребнева в качестве своего преемника по дружбе предложил его однокашник по Центральной школе милиции, комиссар милиции III ранга А.М. Урусов, покидавший этот пост в связи с назначением на должность начальника милиции Московской области.
Руководить МУРом Константину Петровичу довелось недолго, в апреле 1951 года его сменит комиссар милиции III ранга
А.А. Кошелев, ранее работавший заместителем наркома внутренних дел Латвии, а ему предложат формальное повышение — должность заместителя начальника оперативного отдела (разведка) ГУМ МГБ СССР. С чем это было связано: то ли с ротацией кадров, то ли с чекистскими веяниями, в чьём подчинении оказалась милиция в соответствии с постановлением Совета министров от 13 октября 1951 года, — судить сложно. Были бы недостатки в работе, его просто уволили, но преступность в Москве снижалась, раскрываемость держалась на высоком, до неприличия, уровне. Впрочем, в заключении о переводе имелись такие слова: «В связи с возрастающими требованиями к Управлению уголовного сыска по борьбе с преступностью от этой должности освободить и назначить…». Выходит, что причина перемещения крылась всё-таки в «новой метле».
В министерской разведке Константин Петрович отработает пять лет, получит орден Ленина (за выслугу лет) и в 1956 году, в связи с ухудшением состояния здоровья, подаст в отставку.
После выхода на пенсию Константин Петрович длительное время активно работал в Совете ветеранов московской милиции, возглавляя секцию уголовного розыска, передавал опыт молодым сотрудникам, делился им с руководителями отделов и Управления МУРа, «выбивал» путёвки в санаторий нуждающимся ветеранам. А чем ещё мог быть полезен человек с такой простой и одновременно непростой судьбой?
Юрий ФЕДОСЕЕВ