Алексей Александрович Тимашёв-Беринг прослужил в должности обер-полицмейстера Москвы три года, с 1854 по 1857 год. Он был типичным представителем государственных чиновников николаевской эпохи, показал себя ревностным служителем и яростным противником всякого рода инакомыслия. Будучи личностью крайне противоречивой, он тем не менее оставил о себе память в истории московской полиции.

Алексей Александрович Тимашёв-Беринг, происходивший из дворян Калужской губернии, родился в 1812 году в городе Задонске, куда родители его переехали из Калуги, спасаясь от вторжения Наполеона. Самой судьбой ему была предопределена военная карьера. Происхождение его фамилии следующее: бабка Алексея Александровича Евдокия Петровна, урождённая Тимашёва, была замужем за Петром Берингом. У них был сын Александр Петрович Беринг, который, в свою очередь, от брака с Софией Егоровной Паниной имел дочерей Меропу (жена П.П. Новосильцева) и Марию и сына Алексея. После развода родителей Алексей Александрович по указу от 22 августа 1822 года получил разрешение носить фамилию Тимашёв-Беринг.

Евдокия Трегубова. Дочь А. Тимашёва­Беринга (1869 г.)

Дальним родственником его является Витус Ионассен Беринг, знаменитый российский мореплаватель, офицер русского флота, капитан-командор. По происхождению датчанин. В 1725—1730 и 1733–1741 годах руководил Первой и Второй Камчатскими экспедициями. Прошёл по проливу между Чукоткой и Аляской, впоследствии названному Беринговым проливом, достиг Северной Америки и открыл ряд островов Алеутской гряды.

Тимашёв-Беринг, как и многие дети дворянских семей, получил хорошее домашнее воспитание. Это позволило ему без труда поступить в 1830 году юнкером в Лейб-Кирасирский полк — элитную часть, служить в которой считалось престижно. Полк имел боевой опыт, участвовал в Русско-турецкой войне 1787—1791 годов.

Год спустя боевой опыт получил Алексей Александрович, участвуя в действиях против польских мятежников. Он был произведён в корнеты.

Польское восстание 1830—1831 годов было попыткой шляхты создать государство, независимое от Российской Империи. Формальным поводом стал приказ Николая I польским войскам готовиться к совместному походу с Русской армией в Бельгию с целью подавления революционных волнений в той стране. Восстание в Польше длилось чуть меньше года и завершилось поражением мятежников. Тимашёв-Беринг активно участвовал в боевых действиях, проявив храбрость, отвагу и выдержку. В историческом формуляре остались записи: «Принимал участие в боях под Сиядовым и при селе Рудки (8 мая), в сражении при Желтках (9 мая), в авангардном деле между Замосцем и Странксунем (14 мая); участвовал ещё 24 июля в стычке под Недаровом и Божаловом, 25 и 26 августа при штурме Варшавы и с 15 по 24 сентября в преследовании и разгроме остатков польской армии до местечка Припиглива. Тимашёв-Беринг был награждён знаком отличия «За военное достоинство» 4-й степени».

В результате весьма либеральная и демократическая Конституция Царства Польского 1815 года была отменена Николаем I. Польша становилась одной из губерний России, причём без особых привилегий.

В кирасирском полку Тимашёв-Беринг служил до 1839 года, когда в чине ротмистра был назначен адъютантом к командиру 6-го пехотного корпуса генерал-адъютанту Александру Нейдгардту с переводом в Оренбургский уланский полк. Генерал от инфантерии граф Карл Толь так характеризовал Александра Ивановича: «Отличный корпусной командир быть может. Таковой же начальник Главного штаба и генерал-квартирмейстер, имеет весьма хорошее образование, мягок в обхождении, любим подчинёнными и уважаем начальниками; храбр без опрометчивости и благоразумен во всех своих действиях; может командовать отдельно». С назначением Нейдгардта командиром отдельного Кавказского корпуса Тимашёв-Беринг последовал за своим начальником на Кавказ и неоднократно принимал участие в делах с горцами. Воевал храбро, отчаянно и умело. На Кавказе Тимашёв-Беринг оставался до 1844 года, после чего был переведён в резервный армейский № 25 эскадрон. Его служба на Кавказе отмечена орденом святого Станислава, единовременной суммой 336 руб. 80 коп. серебром и персидским орденом Льва и Солнца 2-й степени.

Между тем Алексея Александровича ждёт новая стезя. При дворе оценили его рвение к службе, настойчивость в достижении цели и твёрдый характер боевого офицера, вследствие чего ему было предложено перейти на полицейскую службу.

В 1844 году Тимашёв-Беринг был назначен полицеймейстером в Москву, здесь же в 1846 году произведён в подполковники, а в 1847 году в полковники. В 1849 году он перешёл на должность офицера для особых поручений к Московскому генерал-губернатору. Пробыв первую половину 1851 года членом Московского попечительного комитета о тюрьмах, он вышел в отставку для определения к статским делам с награждением чином статского советника и тотчас был назначен Московским вице-губернатором. Через три года снова был зачислен по кавалерии полковником с назначением 12 мая 1854 году исправляющим должность Московского обер-полицеймейстера. На этой должности он был произведён в 1855 году в генерал-майоры, однако в 1857 году уволен по болезни со службы.

Приведённая формулировка — по болезни — скрывает истинную, крайне неприглядную причину увольнения Тимашёва-Беринга. Один из современников, выразив общее мнение москвичей, дал ему краткую, но точную характеристику: «Грубый, неотёсанный, нахальный и дерзкий до того, что имя его стало поговоркой не только в Москве, но и во всей России».

Всероссийская известность Тимашёва-Беринга нашла отражение в рассказе Н.И. Лескова «Умершее сословие». «У князя Петра Ивановича в Орле был знаменитый кучер. Он разве малым чем-нибудь уступал оставившему по себе в Москве историческую память кучеру обер-полицеймейстера Беринга. Орловский наездник был так же утробист, так же горласт и краснорож, имел такие же выпяченные рачьи глаза и так же неистово хрипло орал и очертя голову нёсся на всех встречных и поперечных, ни за что не ожидая, пока те успеют очистить ему дорогу…

Лихая езда как на пожар тогда была, впрочем, в моде у многих больших лиц, и это почиталось даже необходимым признаком «твёрдой власти». Особенно шибко ездили губернаторы и полицеймейстеры: они всюду скакали, и кучера их всегда особенно кричали. Это придавало городам оживление».

Необузданный самодур Тимашёв-Беринг сам по себе являлся олицетворением николаевской эпохи, когда малейшая тень сомнения в правильности действий начальства являлась тягчайшим преступлением. Главным же средством пресечения любого «непослушания» была грубая сила. Однако один из случаев проявления обер-полицмейстером беспредельной жестокости всколыхнул всю Москву. В тот день брандмейстер Воробьёв, загулявший в гостях, не отдал команду отправить обоз на тушение пожара. И в присутствии разгневанного Тимашёва-Беринга обвинил облыжно в нерадении дежурившего на вышке служителя — он, мол, не вывесил сигнал о пожаре. Обер-полицмейстер приказал выпороть солдата. Тот пытался отстоять свою правоту: все видели, что сигнал вывешен и, как кавалер медали святой Анны, он освобождён от телесных наказаний. Как следует из письма, опубликованного в «Колоколе», «обер-полицмейстер, разъярённый самим фактом неповиновения со стороны нижнего чина… велел его посадить в одной рубашке под арест, на хлеб и на воду, и обещал заехать сам допросить его. Генерал  приехал через несколько недель. Солдат пытался что-то доказать, обер-полицмейстер вне себя бросился на свою жертву и дал полную волю кулакам. Обратясь к Воробьеву, закричал: «Дать ему пятьсот палок, сейчас же». Но лишь только он произнес эти слова, как почувствовал, что эполеты его сорваны: он обернулся, громкий удар раздался на его щеке. Солдат в исступлении стоял перед ним, сжимая с такою силою в руках своих эполеты, что потребны были все бескорыстные усилия Воробьева и десятка полицейских, чтобы вырвать их у него».

Кто решился бы сказать слово в защиту солдата?! Можно ли сомневаться в результате? Несчастный был приговорен к 3000 ударам сквозь строй.

«Наказание было исполнено в Москве, в Крутицких казармах; он прошёл только 2000 и упал замертво. Его отвезли в больницу, но он не вылечился; на третий день после своей пытки он умер, а Беринг считает за ним 1000 палок на том свете».

Профессор Московского университета О.М. Бодянский отметил в дневнике хождение по рукам сатирических виршей, сочинённых чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Горсткиным: «Бывший не в ладах с обер-полицмейстером Тимашёвым-Берингом, Горсткин написал на него стихи после известного с ним случая, то есть когда жид пожарной команды (депо) сорвал с него эполеты, и пустил их (стихи) по Москве из-под руки».

Небывалый казус: отчаянный поступок солдата привёл к сбою в работе всей московской полиции. Обер-полицмейстер, прячась от позора, перестал разъезжать по городу и наводить трепет на подчинённых. Приставы и квартальные также притихли, ожидая смены начальства, в результате упала дисциплина среди рядовых служителей. Возможно, вид «притихшей» полиции был настолько непривычен, что в среде обывателей возникло некое брожение умов.

Весть о чрезвычайном происшествии не могла не достигнуть Петербурга. «Подвиг» Тимашёва-Беринга возмутил общество.

Пока ему подбирали преемника, временное командование городской полицией с 19 октября 1857 года принял полицмейстер полковник Замятин. А 12 января 1858 года на основании «Высочайшего приказа по Военному ведомству» вступил в «исправление должности московского обер-полицмейстера» полковник князь А.И. Кропоткин.

Следует сказать, что в дореформенном полицейском суде телесные наказания являлись узаконенной нормой. Если оправдания обвиняемого заслуживали уважения или поступок его был ничтожен, то судья ограничивался двумя-тремя плюхами и строгим внушением. Затем обвиняемый отпускался с миром. А блюститель порядка, городовой, торопился получить с оправданного магарыч за причинённое ему беспокойство. И вся недолга заканчивалась за один-два часа. В том случае, если вина обвиняемого требовала возмездия, то дежурный приговаривал его к наказанию розгами в части, начиная от 10 до 20 розог. Производились экзекуции пожарными служителями части. По получении назначенного ему количества розог обвиняемый расписывался и, как отбывший наказание, отпускался на все четыре стороны.

После 9 лет в отставке Тимашёв-Беринг опять поступил на службу с зачислением по армейской кавалерии и с причислением к Министерству внутренних дел. С этого времени он не имел определённых обязанностей, а исполнял различные поручения: в 1866 году состоял членом, а затем и председателем следственной комиссии о делателях фальшивых кредитных билетов, а в 1870 году — председателем комиссии по устройству тюремной части в Москве. В 1872 году вторично вышел в отставку и скончался в том же году 7 ноября.

Подготовил Сергей ВОЛОГОДСКИЙ, с использованием исторических материалов. Иллюстрация и фото из открытых источников.