Как-то раз приехал на работу на полчаса раньше, но попасть в свой кабинет сразу не смог, потому что забыл ключи дома. Пришлось ждать прихода медсестры. Сев на кушетку в коридоре, достал газету и углубился в чтение. 

Между тем подходили больные. В ожидании приёма люди общались между собой и обсуждали врачей. На меня, поскольку я был без белого халата и скрывал лицо за газетой, внимания не обращали. Невольно подслушав разговор, я выяснил, что в глазах пациентов врачи сильно отличаются, и не только по специальностям.

Больше всего уважают представителей «старой школы», типа профессора Преображенского из фильма «Собачье сердце», ведь опыт в медицине — синоним профессионализма. При этом никого не смущает, что старики-клиницисты не разбираются в современных высокотехнологичных методах и не ориентируются в последних достижениях медицины. Зато они умеют смотреть и слушать, а самое главное — рассуждать. По мнению пациентов, именно такие доктора спасают в самых безнадёжных случаях. Однако «старую медицинскую гвардию» днём с огнём не сыщешь.

Ещё народ любит врачей-филантропов из когорты великого Айболита, матери Терезы и доктора Гааза, способных, «светя другим, сгорать самим», «спешить делать добро» и принимать всех подряд независимо от нагрузки. Увы, из коридорного разговора выяснилось, что в нынешнем здравоохранении — с его двенадцатью минутами на человека — для филантропов места не осталось и что последний сердобольный доктор якобы помер несколько лет назад, после того как принял сто человек и раздал последние деньги на лекарства нуждающимся. Говорят, что в память этого доброго доктора собирались к стене поликлиники памятную табличку прикрутить, но, к сожалению, имя позабыли.

С мизантропами, подобными доктору Хаусу, тоже оказалось не всё гладко. С одной стороны, телевизионный доктор Хаус всем нравится. Он — решительный и нестандартный. Однако никому не хочется, чтобы именно таким был его лечащий врач. Появись завтра подобный независимый и бесцеремонный врач в лечебном учреждении — его моментально бы вывели на чистую воду, сочли бы за хама и уволили по статье. Хотя этот умник Хаус всё делает правильно, быстро, эффектно. Беда в том, что Хаус никому не сочувствует. А главное, не любит заполнять амбулаторные карты, не знает, как выписывать рецепты и выдавать больничные листы.

Основной тягловой силой медицины являются врачи-прагматики, призванные всю жизнь вкалывать на полторы-две ставки, чтобы кормить семью и отдавать многочисленные кредиты. Умничать им некогда. Эти труженики давно забыли о причастности к интеллигенции и обрюзгли. Однако они всегда откликнутся на проблемы пациентов и не придираются к отсутствию бахил, особенно если получат пустяшную благодарность в материальной форме в виде просроченных конфет или дешёвого коньяка, хотя открыто никогда не вымогают. Кому-то эти врачи покажутся посредственными, зато они выносливы и неприхотливы как лошади Пржевальского.

Врачи-вымогатели заметны сразу. Они красивые, подтянутые, пахнут дорогим парфюмом, одеты со вкусом. Никогда не спешат. Любое общение с пациентом для них — презентация самого себя. Блестяще ведут дискуссию, убедительно доказывая, что их метод самый лучший и цивилизованный. Могут продать всё что угодно, ведь по сути своей они торговцы. Медицинские услуги, которые они предлагают, могут действительно быть полезными для здоровья, но цены непропорционально завышены. Увы, коммерсантов от медицины с каждым годом всё больше.

Особую категорию составляют «доктора-футболисты» — люди, попавшие в медицину случайно и не имеющие мужества медицину бросить. Эти горе-доктора нерешительны, они не могут принять ответственность, а потому отсылают больных куда угодно: на анализы, на исследования, на госпитализацию, на консультацию к различным специалистам. И всё это тянется бесконечно, в расчёте, что покуда время идёт — болезнь проходит сама по себе, если же состояние пациента ухудшится, то кто-нибудь из коллег-медиков вмешается и подлечит. Вред от «врачей-футболистов» огромный, управы на них — никакой.

Разговор о докторах в коридоре продолжался, однако дослушать его, чтобы причислить самого себя к какому-либо разряду, я не смог. Пришла медсестра и открыла кабинет. Начался врачебный приём.

Андрей БЕССРЕБРЕНИКОВ