В год 65-летия Великой Победы над фашистскими захватчиками участник войны Виктор Георгиевич СОЛЯНКИН отметил свой 85-й день рождения. «Годы пролетели как птицы, — говорит ветеран. — Осталась лишь память…»

Виктор Солянкин родился в Москве, в Марьиной роще. Ему исполнилось 3 года, когда их семья переехала на улицу Шаболовка, где прошло его детство и отрочество.
В июне 1941-го Виктор окончил 7 классов общеобразовательной школы, получил паспорт и уже строил планы на будущее. Но тут грянула война.
— Мой отец был беспартийный, но по духу большевик, — вспоминает ветеран. — Работал он на фабрике гнутой мебели на Малой Тульской. Когда началось формирование народного ополчения, сразу вступил в него добровольцем. С фронта он не вернулся, пропал без вести под Смоленском. Под этим городом и я принял первое боевое крещение, попав под обстрел.
В начале войны события на фронте развивались молниеносно. Мы отступали, враг продвигался вглубь страны. Чтобы его остановить, на строительство оборонительных сооружений было брошено население. Виктора Солянкина вместе с бывшими одноклассниками направили под Смоленск рыть противотанковые рвы.
— Рыли, что было сил… Ладони в кровь… Линия фронта все ближе к нам. И вот первый налет немецких самолетов, — вспоминает он. — Сначала били из пулеметов, потом сбросили несколько бомб. После обстрела нас, подростков, решили вернуть в Москву. Только въехали в столицу — воздушная тревога. Бомбы полетели на жилые кварталы. Мы попрыгали из машин и бегом в метро. На какой станции спасались, уже не помню, но просидели мы там несколько часов.
До дома Виктор добирался пешком. Родных — мать, старшую сестру и младшего брата застал за подготовкой к эвакуации.
— Моему возвращению они обрадовались. Говорят, поедешь с нами. Я воспротивился — не поеду. Здесь вместе с ребятами буду дежурить на крышах, тушить зажигательные бомбы,— рассказывает Виктор Георгиевич. — И тогда, чтобы увезти меня, мама пошла на хитрость. Говорит, проводи нас, помоги с вещами, потом вернешься…
Дорога была долгой. Сначала тряслись в кузове машины, потом на теплоходе плыли по Волге. В 25-ти километрах от Чебоксар их высадили, направили в колхоз. Там подселили в один из домов. О возвращении Виктор уже не думал. Москва находилась на осадном положении. Приспосабливаться к деревенской жизни и сельскохозяйственному труду было нелегко. Но эти трудности были ничто по сравнению с теми, что выпали на долю населения, оставшегося на оккупированных территориях или в местах, где шли бои. Сначала Солянкин работал на току, молотил рожь. Потом делал все, что поручали. Вечерами вслушивался в сводки с фронта.
В январе 1943 года Виктору Солянкину пришла повестка из военкомата. По пути в город он сильно простудился, у него поднялась температура, и его направили в госпиталь. Там поставили диагноз — воспаление легких. Через две недели отпустили долечиваться домой. В марте вновь призвали. Направили в 10-й учебный зенитный полк, который находился в Кунцево, тогда это был район Подмосковья.
— Четыре месяца учебы — и ты уже боец, рядовой, разведчик-наблюдатель, — говорит ветеран. — Потом была Пенза. Там формировали нашу зенитную часть. И вновь Москва. Хорошо помню, как в октябре с Белорусского вокзала мы уезжали на фронт… Смотрели на проплывающую мимо столицу и думали — вернемся или нет. Мне повезло, я вернулся. Правда, только через пять лет.
Зенитная часть, в которой служил Виктор Солянкин, вошла в состав зенитно-артиллеристской дивизии 1-го Прибалтийского фронта, которым командовал маршал Баграмян. Боевое крещение часть приняла под Брянском. Потом воевала на разных участках фронта.
— Зенитка — это автоматическое орудие, предназначенное для борьбы с воздушными целями, — поясняет ветеран. — Наша задача была сбивать самолеты противника. А моя, как разведчика-наблюдателя, — зорко следить за небом. Чуть заслышал рев двигателей, сразу за бинокль… И все внимание на небо. Увидел врага и тут же докладываешь командиру: один самолет или несколько, какие, в каком направлении летят и так далее. Особенно нам досаждали так называемые «рамы». Эти самолеты-разведчики фотографировали наши позиции, и чтобы секретная информация не досталась врагу, их нужно было обязательно уничтожить. Информацию о появлении «рам» мы передавали не только своим зенитчикам, но и летчикам. Те тут же поднимались в небо на перехват и уничтожение «рам».
Сегодня, в век компьютерного бума, трудно представить себе, как воевали наши фронтовики без современных средств техники, обнаруживая цели с помощью одного лишь бинокля. Разведчик-наблюдатель зенитной части должен был обладать не только определенными физическими и моральными качествами — здоровьем, тонким слухом, острым зрением, наблюдательностью, терпением, но и хорошо знать тактику противника, какие у него самолеты на вооружении, уметь хорошо читать карту, быстро ориентироваться на местности. Посты наблюдения разведчиков всегда находились на передовом крае, на самых высоких местах.
— Война есть война, — вздыхает ветеран. — И без потерь она не бывает. Мы сбивали их самолеты, они бомбили наши позиции. Гибли мои товарищи и в бою, и в минуты затишья… Помню, сидели разговаривали, один однополчанин отошел, как говорится, «в кустики». Вдруг взрыв. Подбегаем — лежит, сапоги вместе с ногами в клочья. Наступил на мину. Мне же повезло, зацепило лишь раз.
Гул самолета раздался из-за облаков. Солянкин взял бинокль. День. Небо просматривалось хорошо. Вот он, появился, немецкий «Хейнкель-111». Солянкин быстро доложил о нем. Зенитчики открыли огонь. Но летчику удалось достичь наших позиций и сбросить бочку, начиненную маленькими минами. Взрыв. Осколки разлетелись, поражая все на своем пути. Один из них и зацепил плечо разведчика. Рана оказалась неглубокой, и Виктор Солянкин даже в медсанчасть обращаться не стал, ограничившись помощью медсестры.
В феврале — марте 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта во взаимодействии с войсками Западного фронта предприняли наступление под Витебском, прорвали оборону противника, улучшив свои позиции на этом направлении. Летом 1944 года, участвуя в Белорусской операции, войска фронта совместно с войсками 3-го Белорусского фронта осуществили Витебско-Оршанскую операцию, а затем Полоцкую и Шауляйскую операции, в результате которых разгромили две вражеские группировки. За прорыв обороны северо-западней Шауляя рядовому Виктору Георгиевичу Солянкину была объявлена благодарность от Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР Иосифа Сталина.
В сентябре 1-й Прибалтийский фронт участвовал в Рижской операции, а в начале октября нанес неожиданный для противника удар на Мемель и блокировал совместно с войсками 2-го Прибалтийского фронта немецко-фашистскую группировку в Курляндии. В январе — феврале 1945 года войска фронта в ходе Восточно-Прусской операции содействовали 3-му Белорусскому фронту в разгроме Тильзитской группировки противника, а 4-я Ударная армия фронта во взаимодействии с соединениями морской пехоты, артиллерией и авиацией Балтийского флота участвовала в ликвидации Мемельского плацдарма и освобождении Мемеля.
— 330 тысяч немцев мы окружили и прижали к Балтийскому морю, — вспоминает ветеран. — Фронт двинулся дальше, а наша часть застряла там до конца войны. Помню, как увидел я колонну пленных немцев, она казалась нескончаемой. Ребята кричат: «Все! Котел сдался!». А спустя несколько дней объявили о капитуляции Германии. Победа! Всю ночь небо было красным от салютов…
Зенитная часть была расформирована. Тех бойцов, кто был старше и прошел всю войну, демобилизовали. А Виктору Солянкину сказали: ты молод, так что послужи. Еще три года он служил под Выборгом. Сначала в артиллерийской, потом в стрелковой части.
В Москву вернулся в марте 1948 года. Встретился с мамой и родными. Отдохнув, устроился работать экспедитором. И неизвестно, как бы сложилась его трудовая биография, если бы живший в их доме сотрудник Министерства госбезопасности (МГБ), узнав о возвращении фронтовика, не предложил ему пойти учиться в школу МГБ. После ее окончания младший лейтенант милиции был направлен на службу в подразделение ГАИ по охране спецтрасс.
— Мой пост находился на Воробьевых горах. А у Сталина была дача в Кунцево, и его машина часто проезжала мимо меня по этой дороге, — рассказывает Виктор Георгиевич. — Потом меня перевели в ГАИ Советского района. Я нес службу на площади Павелецкого вокзала, когда по громкоговорителю, висящему на столбе, объявили о смерти Сталина. Сразу собралось много народу, все обсуждали эту новость… Настроение было подавленным, гадали, что будет дальше… В те дни мы работали почти круглосуточно. Я волновался за свою жену, она была в декрете, на последнем месяце. И вот отпускают меня на несколько часов домой, прихожу, а она собирается идти на похороны вождя. Весь народ тогда скорбел. Предвидя, какая там будет обстановка, я ее не пустил… И оказался прав.
Милиционер в любой ситуации должен помнить, что он стоит на охране закона. Поэтому на счету Виктора Георгиевича Солянкина за годы службы в милиции не только задержание нарушителей ПДД. Однажды ночью, проезжая по улице на мотоцикле, он заметил метнувшегося от ворот кожевенной фабрики человека с мешком за плечами. Что такое? Солянкин догнал и задержал незнакомца. Он оказался вором, а в мешке — украденные куски кожи.
Другой случай произошел в троллейбусе. В конце салона двое мужчин заспорили. Один из них, выхватив нож, нанес удар оппоненту. «Милиция!» — закричали пассажиры. Солянкин оказался на месте и, выбив нож из руки преступника, скрутил его.
За плечами Виктора Георгиевича Солянкина в общей сложности 36 лет службы. Доставая из шкафа парадный пиджак, он любовно поглаживает рукой награды, которыми отмечены его заслуги перед Родиной, и говорит:
— Вот они, самые мне дорогие… Орден Отечественной войны 2-й степени, медали «За отвагу», «За победу над Германией» и ведомственные медали за службу в милиции. На пенсию я вышел в звании капитана милиции. В 2005 году по указу Президента России Владимира Путина нам, бывшим фронтовикам, присвоили на звание выше, и теперь я майор милиции в отставке. Вроде уж не до чинов и званий, но все равно приятно, что нас чтят.

Татьяна СМИРНОВА,
фото автора