Откроем кровавый список жертв большевистского режима, предпринявшего в 1937-м беспощадный крестовый поход против Русской Церкви, именем одного из крупнейших русских философов — Павла Александровича Флоренского (1882—1937).

Священник Павел Флоренский, человек поразительной для ХХ века многогранности дарований и замечательных успехов на разных поприщах знаний: помимо философии, ещё и в богословии, искусствоведении, фольклористике, математике и технике. Сосланный в Сибирь в лагерь «Свободный» (какое кощунство!) в 1933 году, он и там сделал открытия в области мерзлотоведения. Даже в Соловецком лагере начальство использовало его знания при организации завода по переработке водорослей.

В сочинении «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи» разрабатывал учение о Софии (Премудрости Божией) как основе осмысленности и целостности мировоззрения. В 1912—17 годах редактировал журнал «Богословский вестник», в 1908—13 годах преподавал в Московской академии. С 1920 года плодотворно работал в системе Высшего совета народного хозяйства и Государственном экспериментальном электротехническом институте.

Священник Павел Флоренский расстрелян в Соловецком лагере 8 декабря 1937 года, а до него и после расстреляны или замучены тысячи пастырей. В 1937—1939 годах был истреблён почти весь российский православный епископат. Погибли митрополиты Серафим (Александров) и Павел (Борисовский), архиепископы святой Фаддей (Успенский), Питирим (Крылов), Прокопий (Титов), Гурий (Степанов), Ювеналий (Масловский), Серафим (Протопопов), Сафроний (Арефьев), Глеб (Шипулин), Андрей (Солнцев), Максим (Руберовский), Тихон (Шарапов). И это только  малая часть сонма святителей-священномучеников, проливших кровь за Христа в годы большого террора. Всего же с 1917 по 1940 год погибло более 250 православных архипастырей.

Лишь несколько архиереев пережили страшные годы ежовщины. В 1937 году в Ташкенте арестован епископ и врач Лука (Войно-Ясенецкий), который находился на покое и работал хирургом в местной клинике. В своих воспоминаниях он рассказал о том, что пришлось пережить ему в застенках НКВД.

«Я опять начал голодовку протеста и голодал много дней.  Несмотря на это, меня заставляли стоять в углу, но я скоро падал от истощения. У меня начались ярко выраженные зрительные и тактильные галлюцинации, сменявшие одна другую. То мне казалось, что по комнате бегают жёлтые цыплята и я ловлю их. То я видел себя стоящим на берегу огромной впадины, в которой расположен целый город, ярко освещённый электрическими фонарями. Я ясно чувствовал, что под рубахой на моей спине шевелятся змеи. От меня неуклонно требовали признания в шпионаже, но в ответ я только просил указать, в пользу какого государства я шпионил. Допрос конвейером продолжался 13 суток, и не раз меня водили под водопроводный кран, из которого обливали мою голову холодной водой…»

Арестованным архипастырям в НКВД предъявлялись те же самые бредовые и фантастические обвинения, что и партийным вождям, военачальникам, инженерам, врачам, крестьянам.

В 1937 году арестовали священника одной из двух действовавших тогда в Смоленске церквей о. Антония Эльснера. Возобновлению богослужений предшествовал сбор подписей жителей города под ходатайством о регистрации о. Антония как священника — ранее он был церковным старостой. Его вызывали в НКВД, требовали добровольного отказа от службы. Накануне праздника Казанской иконы Божией Матери делегация православных христиан вернулась из Москвы с разрешением возобновить в храме богослужение. Прихожане с радостью украшали храм для праздничной службы, но две монахини предсказывали о. Антонию беду и советовали немедленно выехать за город. «Что Богом суждено, то будет», — отвечал он и продолжал готовиться к праздничному торжеству. Но в ночь на Казанскую приехали чекисты, учинили обыск и арестовали о. Антония вместе со всем церковным советом и многими прихожанами, пытавшимися протестовать. До августа у матушки о. Антония принимали тюремные передачи, к 1 августа передачу не приняли и возвратили ей одежду мужа, сказав, что ему выдали казённую. С тех пор никаких официальных сведений о нём не было, а через рядовых служащих тюрьмы матушка узнала, что о. Антоний расстрелян.

В сентябре 1937 года проведены были массовые аресты церковников в Арзамасе, среди арестованных был священник Александр Черноуцан и множество прихожан. 23 октября тройка НКВД приговорила о. Александра и ещё 36 человек к смертной казни.

В самом начале 1937 года началась кампания массового закрытия церквей. Только на заседании 10 февраля 1937 года Постоянная комиссия по культовым вопросам рассмотрела 74 дела о ликвидации религиозных общин и не поддержала закрытие храмов в 22 случаях, а всего за год закрыли свыше 8000 церквей. В Москве это были Страстной и Симонов монастыри, церковь Николая Чудотворца в Кошелях (на Яузской улице), церковь Спаса-Преображения в Спасской слободе (Большая Спасская улица). При разрушении Симонова монастыря было уничтожено кладбище, а церковь Николая чудотворца в Драгах уничтожилась в два захода: в 1937 году снесена колокольня, в 1939-м — сам храм.

И конечно, все эти разрушения производились «по многочисленным просьбам трудящихся коллективов» в целях «улучшения планировки города». В результате этого опустошения и разорения на огромных просторах РСФСР осталось около 100 храмов, почти все в больших городах, в основном тех, куда пускали иностранцев. Эти храмы так и называли — «показательными».

В годы предвоенного террора смертельная опасность нависла над существованием самой Патриархии и всей церковной организацией. К 1939 году из российского епископата помимо главы Церкви — Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия на кафедрах осталось три архиерея: митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Дмитровский и управляющий Патриархией Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями. Спустя годы митрополит Сергий (Воскресенский) писал, что главной задачей Патриархии всегда было: «…посильно замедлить, затормозить предпринятое большевиками разрушение Церкви. Она стремилась оградить догматическую чистоту и каноническую верность православия, одолеть схизмы, сохранить канонически законное положение Российской Церкви среди прочих автокефальных Церквей и довести таким образом Церковь до лучшего будущего, когда, после крушения большевизма, Церковь могла бы вновь воспрянуть… Работая в Патриархии, мы сравнивали своё положение с положением кур в сарае, из которых повар выхватывает свою очередную жертву — одну сегодня, другую завтра, но не всех сразу. Мы прекрасно сознавали, что большевики терпят существование Патриархии только ради собственных выгод, преимущественно пропагандных, и что нам приходится быть почти бессильными зрителями постепенного удушения Церкви».

В ожидании близкого ареста и расправы жил Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергей. В 1937 году был арестован и погиб келейник митрополита Сергия иеромонах Афанасий. Расстреляна была и сестра Местоблюстителя Александра, которая вела его хозяйство.

В НКВД фабриковались материалы для расправы с главой Русской Православной Церкви. В следственном деле митрополита Горьковского Феофана (Тулякова) есть его показания, сочинённые следователем Мартыновым и подписанные Феофаном. Процитируем их совсем немного:

«Прежде чем перейти к показаниям о практической деятельности контрреволюционной организации и моей лично как руководителя этой организации, я считаю необходимым доложить следствию, что одновременно я являлся членом московского церковно-фашистского центра, по заданию которого и проводил контрреволюционную деятельность, направленную на ослабление мощи Советского государства и свержение советского правительства».

Ну а методы, которыми выбивали такие дикие показания, изложены выше на примере допросов епископа Луки (Войно-Ясенецкого). Надо заметить, что следователей КГБ, фабриковавших липовые дела, зачастую самих арестовывали, допрашивали и расстреливали. И это очень понятно и объяснимо: зачем оставлять в живых свидетелей дел кромешных. Тот же Мартынов, расследовавший дело митрополита Феофана (Тулякова), через год был арестован и расстрелян.

У меня есть любопытнейшая книга «Энциклопедия секретных служб России» («Астрель», 2004). В ней довольно подробно изложены биографии чекистов вплоть до Патрушева. Так вот в 1937 году каждый четвёртый чекист из числа удостоенных внимания энциклопедии расстрелян, либо покончил жизнь самоубийством, либо неожиданно умер в какой-нибудь Бразилии, либо убит в окрестностях провинциального городка.

 

Подготовил к печати

Эдуард ПОПОВ

(По материалам «Истории Русской Церкви», изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997.)