Побывав на удивительной выставке «Евангелие Исаака Бирева» в Центральном музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублёва (её можно посетить до 25 августа, вход свободный), я получила от куратора выставки — ведущего научного сотрудника, кандидата филологических наук Ларисы Алёхиной обстоятельный ответ на вопрос о том, чем может быть интересна эта выставка нашим стражам порядка.

— Выставка посвящена выдающемуся каллиграфу Исааку Биреву, который являлся одной из центральных фигур в русском книгописании конца XV — первой половины XVI века. Он был человеком непростой судьбы, оказавшимся вовлечённым в политическую и церковную борьбу того времени, — начала свой рассказ Лариса Ивановна. — В 1540-х годах стал архимандритом Симонова, а потом Чудова монастыря, сотрудничал с известными книгописцами Гурием Тушиным и Михаилом Медоварцевым, был знаком с князем-иноком Вассианом (Патрикеевым) и преподобным Максимом Греком. Изучение его жизненного пути, его каллиграфических творений — это целое криминалистическое исследование. Я c интересом обнаружила для себя, что, изучая жизнь людей того времени, советский историк, крупный специалист по православной России XVI—XVII веков и биографии Максима Грека, доктор исторических наук Нина Синицына (1936—2018) делала ссылку на учебник по криминалистике, раздел почерковедческой экспертизы. В XVI веке происходили невероятные перипетии. Это было время ереси жидовствующих и борьбы с ней, а также череда сплошных судебных разбирательств, когда судьбы людей менялись настолько быстро и настолько непредсказуемо… Представьте, Максима Грека обвиняли в ереси! Когда государь просит его, чтобы тот переводил с греческого языка и сверял древнегреческие рукописи с греческими, исправляя их, Грек это делал силой своего мастерства. Первым трудом Максима Грека в России был перевод Толковой Псалтыри — одной из самых популярных книг Древней Руси. Но указом государя он вдруг был обвинён в ереси, отправлен в Иосифо-Волоцкий монастырь в заключение с приказом: «Держать в великой строгости, перо и бумагу не давать». С этого момента начались его бедствия в земле Русской.

Говоря о судьбе Исаака Бирева, последний суд над ним произошёл в 1549 году. Это был не просто суд, а церковный Собор, который выносит определение по человеку, принадлежащему церкви. В этом же году отпущен на волю Максим Грек, впоследствии причисленный к лику преподобных святых. Святитель Иоасаф, который поставил Бирева архимандритом Симонова монастыря в 1542 году, вскоре был выслан в Кирилло-Белозерский монастырь. Очевиден факт, когда Бирев говорит во время допроса: «Я не искал ни дьяконского, ни священнического, ни настоятельского чина». Но судьба его возносила, потом низвергала, затем старец-писец и вовсе был расстрижен и отправлен на покаяние в Нило-Сорскую пустынь — «в тот суровый край, где полвека назад он отрёкся от мира».

Для современного мирского сознания непривычно многое, а в стародавние времена люди жили и воспитывались «в молчании, когда совершается молитвенный подвиг». Исаак Бирев так и творил, переписывая Скитский патерик и Псалтырь. Его Евангелие 1531 года отличается каллиграфическим письмом и великолепными миниатюрами. Исполненная на высочайшем уровне орнаментика восходит к западноевропейскому гравированному «Большому алфавиту» Израэля ван Мекенема. Особую нарядность, ощущение роскоши рукописи придаёт обильно расцвеченный золотом орнамент. По своей типологии он предельно богат: на нём присутствуют растительные и вьюнковые мотивы, различные окантовки в виде «усиков», полоски раздвоенных и тройных «лепестков», травные вкрапления. Уровень их исполнения свидетельствует о создании украшений в мастерской, привычной к особо дорогим заказам и располагающей необходимым для этого профессиональным набором мастеров.

Полууставное письмо рукописи было положено в основу московских кириллических шрифтов первопечатных книг. Замечательные миниатюры, восходящие художественным стилем к знаменитому иконописцу Дионисию и его сыну Феодосию, оказали влияние на последующее искусство оформления древнерусской книги.

Современные исследователи, изучая творения рук Исаака Бирева по почерку его письма, проводили криминалистическое расследование, старались восстановить хоть какие-то биографические данные, о которых умалчивает история. Таким путём появилась версия, что он — постриженик преподобного Корнилия Комельского (1457 — 19 мая 1537), основателя Комельского монастыря. Если Корнилий, впоследствии канонизированный Русской Церковью, принимает постриг в 1501 году, следовательно, к этому времени Исааку должно быть около 30 лет, а к 1549 году — почти 80 лет. И в таком возрасте человек создавал такие памятники, такие шедевры!

Известно, что Исаак Бирев был окружён людьми, которые по прошествии времён были причислены к лику святых, вместе с тем сам пребывал в безызвестности. Поэтому есть лишь предположения, где он провёл свои последние дни, также ничего неизвестно о его ранних годах жизни. Достоверные биографические сведения об этом человеке появляются лишь с момента его пострига. Кстати, подобной тайной окутана жизнь многих святых подвижников.

Выставка даёт посетителям возможность открыть для себя мир древнерусской рукописной книги, соприкоснуться с творением выдающихся каллиграфов и миниатюристов XVI столетия, воочию увидеть памятник, в основном доступный только узкому кругу специалистов.

Айрин ДАШКОВА, фото автора