Выдающийся русский государственный деятель периода царствования императрицы Екатерины Второй Николай Петрович Архаров (1742—1814) был высокопрофессиональным, талантливым и основательным участником реформирования и укрепления российской полиции. Он был вторым обер-полицмейстером Москвы после Грекова, которому пришлось начинать с нуля строительство московского полицейского ведомства.

Екатерина II благоволила к Архарову, понимала всю его значимость в создании и взращивании полицейского ведомства, но ко двору не приглашала, вероятно, понимая простоту Архарова в общении с народом, как бы это сказать — некоторую его «мужиковость». Она говорила, что он непригоден ко двору императрицы.

Так кто же он такой, этот знаменитый Архаров? И каков его дворянский род? В родословной книге, изданной Новиковым, сказано только, что «Архаровы выехали из Литвы». Неизвестно, кто был родоначальником этой фамилии. Полагают, что «родоначальник Архаровых выехал в конце XIV или начале XV века из Литвы в Россию с князьями Патрикеевыми, потомками Гедимина». (Гедимин — великий литовский князь. Нанёс ряд поражений немецким рыцарям. В союзе с Тверью выступал против Московского княжества в первой трети XIV века, захватил западногерманские земли с городами Полоцк, Гродно, Брест, Витебск, Минск — Э.П.). Велика и тяжела история России!

Итак, об Архаровых. Они служили в дворянах московских. В XVIII веке бригадир Пётр Архаров оставил после себя двух сыновей: Николая и Ивана Петровичей.

Николай Петрович Архаров родился 7 мая 1742 года, воспитывался дома, учился по тогдашнему обычаю немного и немногому. В 1754 году зачислен в гвардию. Начал службу 16-ти лет солдатом в Преображенском полку. Он, выходец из семьи отставного бригадира каширского помещика Петра Ивановича Архарова и его жены совсем неродовитой Аграфены Алексеевны, на какое протеже мог надеяться? И шёл по ступенькам служебной лестницы, не пропуская ни одной. Сержант — подпрапорщик — прапорщик. И только через пять лет образцовой службы произведён в капитан-поручики. Но его настоящее восхождение по служебной лестнице началось в несчастный для России 1771 год, когда в Москве свирепствовала моровая язва и вспыхнул так называемый Чумной бунт, охвативший всю древнюю столицу. Разгорелся бунт не на шутку и грозил перейти в грандиозное восстание. И 26 сентября 1741 года граф Григорий Орлов прибыл в Москву с четырьмя гвардейскими полками.

За энергичную и распорядительную деятельность при подавлении бунта под начальством Орлова, что видно из отзывов самого Орлова, императрица Екатерина II пожаловала Николая Петровича Архарова чином армейского полковника и назначила обер-полицмейстером Москвы.

В 1773 году Николай Петрович уже пользовался особым доверием императрицы и в 1774 году был употреблён в розыске по делу о Пугачёвском бунте. Пугачёв был приговорён к четвертованию, казнь совершилась 16 января 1775 года в Москве, на Болоте (Болотной площади). Эшафот был воздвигнут в центре площади. Народа была тьма, даже снега не видно, чернеет притихшая толпа, людское море. Была у Екатерины опаска бунта сподвижников Пугачёва и сочувствующих ему. Вокруг помоста и по всей площади выстроились пехотные полки. Но уж, конечно, особое место занял обер-полицмейстер Архаров со своими подчинёнными. Против его людей не посмеют выступать даже самые отчаянные. Против архаровцев — ни-ни! Впрочем, никто и не замышлял плохого, велико было одно лишь любопытство к злодею.

Именно по окончании Пугачёвского дела и общего замирания и успокоения фамилия Архарова сделалась знаменитой во всей Российской империи, а его дар раскрывать преступления, иногда даже не выходя из своего кабинета, приводил в изумление россиян и иностранных гостей. Он обладал в высшей степени проницательностью, подобно экстрасенсу или, точнее, ясновидящему умел читать на лицах людей всё то, что так затаённо прячет подозреваемый.

Нередко, взглянув (всего лишь!) в лицо человека, Архаров видел и определял его вину или невиновность. С помощью ему одному доступных способов обнаруживал пропажи. В своих помощниках имел Шварца, имя которого наводило обожание и страх на всю Москву. Резиденция, если её можно этим словом обозначить, располагалась в Москве на Мясницкой улице, вблизи Лубянской площади, а место действий было там же, на Рязанском подворье, где позже расположилась духовная консистория. Здесь в большом доме содержали людей, состоящих под следствием. Если возникала необходимость, то, просим извинения, их секли и пытали.

В этом доме в 1792 году содержали и, как говорили, тоже пытали знаменитого просветителя, писателя, журналиста и издателя Николая Ивановича Новикова. Организатор типографий, библиотек, книжных магазинов в Москве слыл яростным врагом крепостничества. Вот и попал он в крепкие ручки архаровцев, которые стояли на страже покоя москвичей, но прежде всего — императрицы и крепостничества. Вот и упекли бедного Новикова на четыре года в Шлиссельбургскую крепость. А Архаров был поставлен московским губернатором. Конечно, не только за следствие по делу Новикова.

Позже Екатерина II вызвала Архарова из Москвы и Петербург и поручила ему сначала так называемые водяные коммуникации, в управлении которыми надлежало часто иметь дело с простым народом, со всеми барочниками и перевозчиками. Потом назначила его наместником новгородским и тверским.

Особенно Архаров отличился в шведскую войну (1778—1780) быстрой доставкой ополчений из мелкопоместных дворян и причетников (младший чин церковного притча; псаломщик, пономарь — Э.П.).

В важнейших полицейских случаях Екатерина нередко призывала его во дворец. Например, когда пропал из придворной церкви образ Толгской Богоматери в богатом серебряном окладе с драгоценными камнями, ценой около 8000 рублей. Но дело было вовсе не в цене. Этим образом императрица Анна Иоанновна благословляла Елисавету Петровну, а последняя — Екатерину при бракосочетании. Образ находился в Зимнем дворце с 1764 года, и в пропаже его подозревали одного из церковных истопников. Он был найден на второй день после пропажи у вала близ Семёновского полка. Впоследствии в воровстве подозревали гвардейских солдат. Образ был без оклада, но это было не так уж важно.

В другой раз, когда Архаров занимал ещё должность московского обер-полицмейстера, в Петербурге случилась значительная кража серебряной утвари.

В процессе розыска Николай Петрович был уведомлен о том, что похищенные вещи переправлены в Москву. Архаров до мельчайших подробностей знал всё, что происходит в Москве, и получил от своих помощников соответствующие сведения. «Нет, — сказал он, — серебряная утварь, по моим сведениям, находится в Петербурге в подвале около дома самого питерского обер-полицмейстера». И серебро тотчас было найдено.

Екатерина Великая очень ценила Архарова, но в записках литератора Александра Храповицкого (1749—1801) находим заметки, сказанные Екатериной об Архарове: «Похвальна расторопность Архарова, и что он хорош в губернии, но не годен при дворе». И далее: «Он более на месте там, чем здесь». Тогда зачем же его было срывать с наиболее пригодного места, то есть Москвы? Его самые крупные успехи действительно связаны с Москвой.

Оценивая службу Архарова на посту обер-полицмейстера Москвы, а также многочисленные обязанности и доблести в Питере, следует отметить его участие в реформировании российской полиции. В архиве в Санкт-Петербургском институте истории РАН удалось обнаружить «Проект устройства столичной полиции», подготовленный в январе-феврале 1780 года императрице Екатерине Великой.

В рассказах московских старожилов суровый архаровский полк, в строю которого было восемь батальонов, пользовался недоброй славой. Имя «архаровец» ходило в народе как синоним плута.

При восшествии на престол император Павел дал Архарову этот полк вместе со званием московского военного губернатора и назначил шефом полка. Полк разместили в Екатерининском дворце, и он составлял тогда московскую полицейскую стражу.

Но ещё ранее в Москве служили полицейские драгуны (вид кавалерии, предназначенной для действий как в конном, так и в пешем строю — Э.П.), сформированные в 1750 году, когда на дороге из Москвы в Петербург появилось много разбойников. Обе полные роты драгун состояли при полиции в самой черте города, остальные роты были распределены по окрестностям.

В пору пугачёвского бунта, когда личная безопасность горожан и любых гостей столицы составляла один из труднейших вопросов городского управления, в Москву был призван полк егерей (вид лёгкой пехоты; егери формировались из лучших стрелков и действовали в рассыпном строю — Э.П.). Последние были одеты в светло-зелёные мундиры. На голове — особый род картуза с круглой тульей, с левой стороны к правой тулью огибало перо или султан, придержанный кокардой, а длинный круглый козырёк был у них обложен медью.

На третий день по вступлении на престол императора Павла Николай Архаров был назначен вторым петербургским губернатором. А в первый день царствования Павла Архаров вместе с графом Ростопчиным явился в дом графа Орлова-Чесменского, которого немедленно привёл к присяге, за что получил Андреевскую ленту, снятую государем с собственного плеча.

В день коронования Павел пожаловал Архарову две тысячи душ. Но вслед за тем Архаров лишился губернаторства и был выслан в своё тамбовское имение, где прожил три года вместе с братом.

По рассказам русского писателя Николая Ивановича Греча (1787—1867), Архаров пал вместе с полицмейстером Чулковым вот по какому случаю. Вследствие его распоряжений в Петербурге непомерно воздорожало сено. На такое ошибочное распоряжение была сделана карикатура: Архаров представлен лежащим в гробу, выкрашенном новой краской полицейских будок, в чёрно-белую полосу. Вокруг него стояли свечи в новомодных уличных фонарях. У ног находился Чулков и утирал заплаканные глаза сеном. Глупость и нелепость, конечно, но так бывает: героя губит какая-то безделица.

В 1800 году Архаров получил позволение жить в Москве, в большом доме, в который (Кропоткинская ул., 16) уже в советскую эпоху вселился Дом учёных. Здесь слава простёрла свои крылья над хозяином дома. Российский историк и литературовед Пётр Иванович Бартенёв (1829—1912) говорил, что, по преданию, начальник парижской полиции при Людовике XV Сартин написал Архарову письмо, в котором выражал удивление его талантливости в раскрытии преступлений и в быстроте следствий.

Архаров с 15-летнего возраста всегда был в работе. И всегда успешен. И когда стал отставным, его дом наездами посещали весьма именитые люди Москвы и Петербурга. Его и тогда ценили, ах как ценили! Службу свою он закончил кавалером всех российских орденов. Женат не был. Умер в 1814 году в тамбовском имении в богатом селе Рассказове и похоронен в Трегуляевском монастыре под Тамбовом.

Эдуард ПОПОВ, фото из открытых источнко