Старания неутомимого московского обер-полицмейстера полковника Власовского москвичи заметили. «Ведомости московской городской полиции» и в 1893 году продолжали ежедневно публиковать его подробные приказы-«отчёты» о проделанной работе.

При знакомстве с ситуацией в те годы в Москве можно отметить: городу повезло вдвойне. Энергичный начальник полиции Власовский работал в тандеме с незаурядным московским городским мэром, то бишь с Московским городским головой, — у руля Первопрестольной стоял тогда Николай Александрович Алексеев. Это о нём теперь говорят, что именно он из «большой деревни» превратил Москву в европейскую столицу. Москвичи многим обязаны этому человеку. Хотя для большинства наших современников это имя, увы, мало что говорит — время источило память. И это несправедливо! Ах, если бы не трагическая судьба Алексеева…

РАБОТАЛ БЕСПЛАТНО

В 1893 году газета регулярно сообщала не только о работе полиции, но ещё и давала отчёты о работе Московской городской Думы. Только не говорите, что это скучно. Как ни удивительно, народ читал оные отчёты с интересом, поскольку в них вместо общих слов давалась конкретная информация о преображении Белокаменной. Интересу москвичей к работе гордумы во многом способствовал организаторский талант городского головы. И вдруг… 10 марта газета «Ведомости московской городской полиции» огорошила читателей неожиданным сообщением: «Вчера, 9 марта, в 11 часов утра, в здании Московской городской Думы на Воскресенской площади совершено было покушение на жизнь Московского городского головы, потомственного почётного гражданина Николая Александровича Алексеева. В означенное время городской голова прибыл в городскую Думу для присутствования на молебствии, назначенном по случаю привода к присяге вновь избранных гласных, и проследовал в кабинет, где по обыкновению начал принимать просителей. В это время в качестве просителя к нему подошёл неизвестный человек, который из имевшегося при нём револьвера произвёл в городского голову два выстрела и одним из них ранил его в нижнюю часть живота. Преступник тут же был задержан. Он назвался новохопёрским мещанином Василием Семёновым Андриановым, проживающим в меблированных комнатах в доме Морина 2 участка Яузской части».

Получившего тяжёлое ранение Алексеева оперировал знаменитый профессор Склифосовский, но спасти Николая Александровича не удалось. 15 марта в газете московской полиции появилась подробная заметка о похоронах московского головы: «Вчера, 14 марта, с раннего утра жители города начали стекаться к зданию Московской городской Думы и ко всем улицам, по которым должна была следовать погребальная процессия с телом почившего Московского городского головы Николая Александровича Алексеева». Почтить память погибшего мэра пришли более двухсот тысяч человек. Горожане прекрасно осознавали масштаб ушедшей личности. Благодаря Алексееву в Москве появились полноценные водопровод, водонапорные башни и канализация с разветвлённой сетью труб, на Красной площади вместо хилых торговых построек возник прекрасный ансамбль зданий (ГУМ), при нём построено здание для тогдашней городской Думы (ныне филиал Государственного исторического музея — Музей Отечественной войны 1812 года на площади Революции), Политехнического музея, купеческого клуба (ныне это театр Ленком). Современный мясокомбинат имени Микояна начинался с созданного тогда технического комплекса, современный вид приобрёл Александровский сад. С помощью Алексеева Третьяковская галерея перешла в собственность города. Асфальтировались дороги, проводилось электрическое освещение, на личные средства Алексеева строились новые училища, школы, больницы. Свою зарплату мэр отдавал городу, работал бесплатно, а всего на благотворительность он истратил 2 миллиона рублей из собственных средств. Пожизненным памятником ему стала городская психиатрическая больница № 1 имени Н.А. Алексеева — на её строительство, уже будучи на смертном одре, он завещал 300 тысяч рублей. Парадокс: стрелявший в него человек оказался умалишённым. И ещё: мэр Алексеев был двоюродным братом знаменитого режиссёра Константина Сергеевича Станиславского и дальним родственником Петра Ильича Чайковского.

Зная все эти подробности, можно не удивляться, почему на похороны городского головы пришли более двухсот тысяч человек. Алексеев был похоронен в Новоспасском монастыре. Но при советской власти в 1927 году его усыпальницу на всякий случай сравняли с землёй. Таким образом, на сегодняшний день точное место погребения достойнейшего гражданина Москвы неизвестно.

РЕВОЛЬВЕР БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ

Несмотря на все перипетии, московский обер-полицмейстер Власовский и в 1893 году служебного рвения не утратил. Читатели «Ведомостей московской городской полиции» только успевали удивляться его оборотистости и вездесущности: ежедневно раскатывает по городу, все замечания сразу в приказ, а приказ — в газету. По-прежнему больше всего от него доставалось за разгильдяйство и лихачество московским извозчикам и кучерам. Причём теперь в опубликованных в газете приказах обер-полицмейстера нередко даже не назывались кучерские имя и фамилия, а только его «госномер»: «Легковой извозчик, № значка 10004. Халат рваный. Штрафу 5 рублей или аресту на 3 суток и не допускать к езде до исправления. Легковой извозчик, № значка 4529. Был в нетрезвом виде. Штрафу 5 рублей или аресту на 3 суток». Извозчики как огня боялись встречи с ним и в большинстве своём старались не лезть на рожон и придерживаться правил.

Но не только поведение извозчиков интересовало в ту пору московскую полицию. И убийство городского головы, и проявляющиеся потихоньку революционные настроения у подрастающего пролетариата, — всё это заставляло обращать особое внимание на профилактику безопасности в городе. Традиционно полиция следила за тем, чтобы все, кто приезжал в город, регистрировались в течение суток, а домохозяев, владельцев гостиниц, ночлежных домов и т. п. за сокрытие информации о появлении новых жильцов строго наказывали рублём, в газете появлялись списки подобных нарушителей. Особо тщательно исследовались случаи появления незарегистрированного оружия — горький опыт покушений на царских особ и государственных деятелей обязывал держать ухо востро, в памяти у всех оставалось убийство Александра II в 1881 году. Нарушителей строго наказывали. Такова на этот счёт выдержка из приказа обер-полицмейстера, опубликованного в газете от 28 июля: «У крестьянина Алексея Афанасьева-Злодеева обнаружен револьвер, который, как оказалось по дознанию, приобретён им от крестьянина Михаила Степанова Комарова, проживающего в доме Жоркина, 1 участка Лефортовской части, но разрешения на право хранения огнестрельного оружия ни у того, ни у другого не имелось. Подвергая за это Злодеева и Комарова, на основании обязательного постановления Московского генерал-губернатора от 9 июля 1885 года, денежному штрафу в размере пятидесяти рублей каждого». Крестьяне, между прочим, попали на большие по тем временам деньги. И пощады за подобные нарушения не было никому, даже дворянам. О том выдержка из приказа обер-полицмейстера, опубликованного в газете от 13 августа: «Проживающий в доме Гаврилова, 1 участка Басманной части дворянин Александр Александров Белокуров за хранение у себя револьвера без надлежащего на то разрешения подвергнут на основании обязательного постановления Московского генерал-губернатора от 9 июля 1885 года денежному штрафу в размере пятидесяти рублей».

Николай Алексеев

В интересах безопасности в те годы возникла ещё одна, казалось бы, неожиданная тема: фотография. Как выяснилось, несмотря на возрастающую популярность услуг фотографов, фотографировать кому не лень улицы Москвы в целях безопасности было запрещено. Для этого нужно было получать разрешение полиции. В «Ведомостях московской городской полиции» в приказах обер-полицмейстера сообщалось, кому разрешено: «Разрешаю действительному студенту Николаю Михайловичу Андрееву производить фотографические снимки видов г. Москвы и её окрестностей, даю об этом знать по полиции».

Для того чтобы сотрудники московской полиции были больше заинтересованы в добросовестном исполнении своих обязанностей, полковник Власовский даже расширил практику материального поощрении отличившихся. В результате некоторые сотрудники за год даже по несколько раз получали премии и попадали в газету в обер-полицмейстерский приказ. А чаще всего, судя по газете, отличался некий городовой Лахмоткин: «Городовой Александр Лахмоткин, получив сведения об ограблении одного лица, тотчас же принял меры к розыску виновных, которых вскоре и задержал. Назначаю за это в награду Лахмоткину из остаточных сумм полиции пять рублей».

При этом с серьёзно провинившимися обер-полицмейстер не церемонился: «Ночной сторож 3 участка Тверской части крестьянин Тульской губернии Одоевского уезда Луженской волости Михаил Алексеев по неблагонадёжности устраняется от своих обязанностей с тем, чтобы впредь не был принимаем на службу в полицию».

ОСТОРОЖНО, АРБУЗЫ!

О дотошности Власовского в должности обер-полицмейстера и его инспекционных объездах города ходили по Москве легенды: полковник обращал внимание на любую, пусть даже малозначимую мелочь. Ехал, к примеру, он по городу, увидел, как на улице торгуют арбузами. Другой бы и не вспомнил об этом, но только не Власовский. В опубликованном в газете по этому случаю приказе читаем: «В подтверждение приказов минувшего года за №№ 230, 236 и 247 предписываю по полиции иметь строжайшее наблюдение за недопущением торговли арбузами с лотков, тележек, возов и вообще на открытом воздухе; торговля эта может производиться только в крытых помещениях лавок и магазинов и с тем непременным условием, чтобы продажа арбузов кусками допускаема не была». Кто-то наверняка подумает: зря придирался начальник московской полиции к каким-то там торговцам арбузами. Но торопиться с таким выводом не стоит. Оказывается, в том самом 1893 году Москву вновь посетила холера. И именно в санитарных целях обер-полицмейстер запретил торговать разрезанными и немытыми арбузами. Потому как холера — болезнь опаснейшая и коварная. Кстати, именно в тот самый 1893 год и именно от холеры умер великий композитор П.И. Чайковский — дальний родственник убитого в тот же год московского головы Алексеева. В итоге выходит, что не зря-таки Власовский обратил внимание на арбузы.

Практически каждый его выезд в город — это очередной опубликованный приказ по полиции. И всё по делу. Проезжает мимо университета на Моховой — там толпы нищих: «Своим назойливым выпрашиванием милостыни беспокоят прохожих и мешают свободному движению пот тротуарам. Предписываю по полиции устранить этот беспорядок и вообще усугубить наблюдение за нищими, из которых большая часть хотя и способна к труду, но по лени и привычке к тунеядству обратила прошение милостыни в промысел». Замечены беспорядки на Патриарших, на Большой Бронной разносчики-лотошники перекрывают дорогу, в Малом Козицком переулке сторожа и дворники ведут себя неподобающе…

Равнодушным к жизни Москвы и москвичей обер-полицмейстера Власовского никак не назовёшь.

Александр ДАНИЛКИН, фото автора и из открытых источников