Тяжёлым, тревожным, утопающим в разных неурядицах выдался 1915 год для России. Вот уже второй год идёт война, которую назовут Первой мировой. Неудачи нашей армии на фронте эхом отозвались в тылу.

Хлебосольная и гостеприимная Москва подобралась, посерьёзнела, а москвичи о хлебе насущном стали думать гораздо чаще, чем о развлечениях. Газета «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции» теперь регулярно публиковала не только приказы градоначальника и криминальные новости, но ещё и многочисленные распоряжения властей, касающиеся введения различных запретов, связанных с суровой военной действительностью.

ПРИЗНАТЬ НЕОБХОДИМЫМ

Но сначала об отрадном: в том году в редакции «Ведомостей московского градоначальства и столичной полиции» появилось техническое новшество — свой телефон. На первой газетной полосе теперь ежедневно публиковался телефонный номер главного редактора: 94—92. Так что и новости здесь теперь нередко получали по телефону. У криминальной хроники неизменно постоянное место на полосе. На фоне грозных событий в Москве активизировались профессиональные мошенники, «играющие» по-крупному. Так, в номере газеты от 5 февраля появилась заметка о задержании сыскной полицией одной такой шайки. По поддельным чекам проходимцам удалось получить в Волжско-Камском банке целую 31 тысячу рублей. Выяснилось, что один из членов группировки ранее работал в этом банке и запасся необходимыми бланками. Оказалось, что такое крупное мошенничество не было у них единственным: шайка довольно долго колесила по России и по поддельным чекам получала деньги в других банках.

Однако все главные газетные новости в те дни касались всё же войны. И прежде всего — мобилизации. Война требовала всё больше и больше новобранцев. Вместо погибших и раненых нужно было пополнять строй другими. В связи с осложнившейся ситуацией на фронте было принято решение объявить досрочный призыв новобранцев, которых должны были призвать лишь через год — в 1916 году. 9 апреля 1915 года газета опубликовала высочайший указ Николая II. В правительственном распоряжении по этому поводу было сказано: «Признать необходимым ввиду обстоятельств военного времени произвести в текущем году досрочный призыв новобранцев 1916 года…»

Под мобилизацию по воинской повинности о поставке лошадей и повозок с упряжью для войск от населения города Москвы попали не только люди, но и лошади — они также требовались фронту. В газете от 25 апреля читаем: «Владельцы лошадей обязываются представить на сгонный пункт всех принадлежащих им лошадей в рабочем возрасте, за исключением кобыл явно жеребых или имеющих сосунов до трёхмесячного возраста, а также лошадей, негодных для войск по росту (ниже 1 аршина, 14 вершков) и лошадей, изъятых от поставки».

Мировая война только разрасталась. 7 октября в газете появился царский манифест: Россия объявила войну недавним «братушкам» — Болгарии, поскольку Болгария «изменила славянскому делу». Кроме того, на газетных полосах теперь надолго прописались сводки с фронта и списки погибших и раненых.

РЕШИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ

В свете происходящих событий круто изменилась и московская жизнь. Многие привычные в мирное время вещи стали либо недоступны, либо подверглись запретам. Примером изменения жизненных устоев стала антиалкогольная кампания, всё больше набиравшая обороты в городе. Денатурат, политура, одеколон вошли тогда в жизнь и быт московских потребителей алкоголя настолько прочно, что отравления ими случались так часто, что газета сообщала о том практически ежедневно. Начальство было вынуждено не раз обращаться к москвичам по данному поводу. Так, 19 марта газета опубликовала распоряжение градоначальника Адрианова об ужесточении правил продажи денатурата: «По прекращении продажи водки многие несведущие лица, привычные к употреблению алкоголя, стали пользоваться в качестве опьяняющего напитка разными жидкостями, содержащими в себе таковой, и в особенности стали злоупотреблять денатурированным спиртом, что за последнее время вызвало много случаев отравления, сопровождавшихся неизлечимой слепотой или даже смертельным исходом». В распоряжении говорилось, что покупать денатурат теперь можно только при наличии официального письменного разрешения, да и то только в хозяйственных и производственных целях. Нарушителей ждал либо арест на три месяца, либо штраф в три тысячи рублей.

Во второй год войны в Москве сменился военный губернатор. 13 мая газета сообщала: «Именным высочайшим указом 5 сего мая свиты его величества генерал-майору князю Юсупову, графу Сумарокову-Эльстону всемилостивейше повелено быть главным начальником Московского военного округа и главноначальствующим над Москвой». Градоначальник Адрианов становился его подчинённым. Князь Юсупов с первых же дней осыпал город суровыми распоряжениями, они в полной мере дают возможность прочувствовать обстановку того времени. Так, в номере газеты от 10 июня он обращается к москвичам в связи с недавними антинемецкими погромами: «Происшедшие беспорядки лишь подняли дух врагов наших, от вторжения которых доблестная русская армия жизнью и кровью своей защищает дорогую нашу родину». И сейчас же добавляет: «Волновавший население Москвы вопрос о немецком засилии вполне разрешается законом, вошедшим в силу 1-го сего июня, согласно которому с этого дня все торговые предприятия, принадлежащие подданным воющих с нами государств, должны быть закрыты и все немцы должны быть удалены с фабрик и заводов. Этот закон в Москве будет проведён в жизнь без всяких поблажек и снисхождений по отношению к подданным воюющих с нами держав».

Князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон

А 17 июля в газете появилось ещё одно обязательное постановление главноначальствующего над Москвой князя Юсупова об иностранцах — подданных воюющих с Россией держав. Среди прочих был и такой пункт: «Все иностранные подданные воюющих с нами держав, без различия пола и возраста, кроме лиц славянского, французского и итальянского происхождения и турецких подданных — христиан обязуются к 1 августа выехать за границу, или в зауральскую часть Пермской губернии, или в места, куда уже высланы их семьи, за исключением турецких подданных, которые обязуются выехать в Рязанскую губернию».

В номере от 21 июня газета публикует обязательное постановление за подписью Юсупова, в котором запрещается прошение милостыни и попрошайничество, распространение ложных слухов. Присутствуют и вовсе крутые меры: «Воспрещается разговор на немецком языке в публичных местах, на улицах, в магазинах, на фабриках и заводах». Нарушителям грозит либо трёхтысячный штраф, либо заключение в тюрьму на три месяца.

Главноначальствующий над Москвой князь Феликс Юсупов уже на новом уровне продолжил борьбу за трезвость москвичей в суровую годину. Его постановление, опубликованное 7 июля в «Ведомостях московского градоначальства и столичной полиции», ввело многих горожан в особое уныние. В нём говорилось: «Воспрещается изготовление и продажа препаратов из спирта и одеколона, пригодных к употреблению для питья. Лица, виновные в нарушении или неисполнении сего обязательного постановления, подвергаются в административном порядке денежному штрафу до трёх тысяч рублей или заключению в тюрьме или крепости на три месяца, или аресту на тот же срок». Это означало, что даже за самогоноварение можно угодить в тюрьму. Рассказывали, что мужчины-москвичи поначалу даже прослезились: как же так — нельзя выпить рюмку даже при проводах ратников на фронт?

Но ни связанные с алкоголем проблемы, ни погромы немецких лавок и магазинов не идут ни в какое сравнение с народными бунтами, которые в этот год периодически возникали в городе, что уже отдавало наибольшей опасностью — революцией в условиях военного времени. Бунтовать в Москве начали ещё весной, поводом для народного недовольства стало подорожание продуктов, а то и просто нехватка хлеба. Об одном подобном случае писала газета: «8 апреля в 8 часов вечера собравшаяся у закрытой булочной Воронцова на Пресне толпа требовала открытия булочной. Владелец булочной исполнить этого не мог, так как весь хлеб был продан. Толпа в 3—4 тысячи человек, состоящая из женщин, подростков и молодёжи, держала себя вызывающе. Из толпы в наряд полиции были брошены камни, которыми причинены лёгкие ушибы 3 приставам и 2 городовым. Из толпы задержано 20 человек, виновность которых выясняется».

Народные беспорядки сильно обеспокоили московские власти. 10 апреля газета опубликовала обращение градоначальника генерал-майора Адрианова к москвичам: «5 сего апреля на почве вздорожания пищевых продуктов на Преображенской площади возникли беспорядки, быстро подавленные нарядом полиции. 8 и 9 апреля после 7 часов вечера снова повторились беспорядки на Пресне, причём последние не имели никакого отношения к дороговизне продуктов, а носили исключительно хулиганский характер как по составу толпы, так и по её действиям, выразившимся в бросании в чинов полиции камней и битых бутылок». Далее следовало заверение, что «меры к понижению цен на продукты первой необходимости принимаются», а также предупреждение: «Против нарушителей порядка будут приняты самые решительные меры».

Нужно отметить, что градоначальник своё слово сдержал. В газете стали регулярно появляться объявления от городских властей: «Воспрещается впредь до особого объявления: торговцам из торговых помещений и на рынках повышать цены на все вообще предметы продовольствия без исключения, а равно и на фураж, т. е. овёс, сено, солому и т. п., и на топливо, против справочных цен, издаваемых городской управой еженедельно и публикуемых в «Ведомостях московского градоначальства и столичной полиции». Отдельно было издано постановление о торговле мясом: «Продавать мясо по ценам не выше предельных, публикуемых в «Ведомостях московского градоначальства и столичной полиции». К слову, князь Юсупов 25 августа издал и опубликовал в газете отдельное постановление, в котором владельцам недвижимости запрещалось поднимать для жильцов квартплату.

Подобные меры были призваны к сохранению порядка и общественного спокойствия в Белокаменной. При этом не стоит забывать, что в городе уже с весны действовал комендантский час — его объявил князь Юсупов едва ли не с первых дней после своего назначения главноначальствующим над Москвой. А само обязательное постановление на сей счёт было опубликовано в «Ведомостях московского градоначальства и столичной полиции» 30 мая: «Воспрещается всем жителям г. Москвы и пригородов, подчинённых в полицейском отношении московскому градоначальнику, появляться на улицах от 10 часов вечера до 5 часов утра». Далее в постановлении сказано, к кому это постановление не относится — к следующим по служебным надобностям при наличии удостоверений, а также к врачам, к перевозчикам раненых и больных. Особо выделены пассажиры: «Лица, отправляющиеся на поезда, отходящие из города Москвы после 10 часов вечера, могут получать удостоверения для проезда на вокзалы из канцелярии градоначальника в присутственное время при условии представления взятого железнодорожного билета». Без удостоверения, хоть обрыдайся, из Москвы никуда не уедешь.

Александр ДАНИЛКИН,

фото автора,
иллюстрация из открытых источников