Реформы Петра I делятся на три периода. Первый, заканчивающийся 1709 годом, — время приказного хозяйства и разрушения старого государственного порядка. Приобретённый Полтавской победой «военный и дипломатический престиж, — как пишет Василий Ключевский в своём «Курсе русской истории», — надобно было дорого оплачивать».

После полтавских торжеств Пётр начал трудиться «во управлении гражданских дел».

Второй период реформ, с 1710 по 1718 год, характеризуется кризисом как государственного хозяйства, так и государственных учреждений. Первоначальным делом Петра была военная реформа. Образование регулярной армии произвело разрушение основ поместного владения, когда дворянская служба стала не только наследственной, но и постоянной, и поместье должно было стать не только постоянным, но и наследственным владением, слиться с вотчиной. Этим положением был вызван указ о единонаследии (23 марта 1714 года).

Третий период реформ, с 1718 года, был посвящён систематической реорганизации государственного строя, едва успевшей закончиться к концу царствования Петра, а затем, в ближайшие годы после его смерти, претерпевшей существенные изменения.

Высшая полицейская власть принадлежала губернаторам, а в каждом уезде находились земские комиссары, наблюдавшие за добрым порядком.

Все три периода реформ Петра Великого неизменно вели к преобразованиям в полиции.

В 1722 году император учреждает должность обер-полицмейстера, которую с 1722 по 1728 год занимает Максим Тимофеевич Греков. Жил он на Тверском бульваре в специально отведённом для него доме.

Лично императором для Грекова была составлена подробная, хотя и несколько путаная инструкция, писать которые Пётр был большой любитель. Судите сами: как, например, надо было понимать такой оборот: «Обер-полицмейстеру надлежало быть в депенденции генерал-полицмейстера»? А вот как инструкция определяла задачи обер-полицмейстера: «…воров, которые пойманы будут в его полиции слободах, кто б какого звания ни был, для скорого сыскания тех воровств и товарищей его разыскивать ему, обер-полицмейстеру, и следовать, как указы повелевают. Буде же те воры… будут оговаривать уездных людей, и для поимки таких посылать ему и в уезды… а ежели кто будет ему, обер-полицейскому, подавать челобитную о скорой поимке воров… и ему такие челобитные принимать, и по них посылки чинить и, поймав, отсылать в Надворный суд».

В инструкции, содержащей около пяти десятков пунктов, начальнику полиции предписывалось руководить всей жизнью большого города. Во-первых, строить нужно по улицам «линейно». Во-вторых, делать не заборы, а «тыны» из брёвен высотою до 4 аршин (почти 3 метра), чтобы воры не могли спокойно перелезть через такую громаду. В-третьих, делать широкими печные трубы и вовремя их чистить. В-четвёртых, всемерно бороться с «чёрными» избами, когда дым свободно выходит из окон и дверей. В-пятых, летом не готовить в стационарных печах, а пользоваться летними кухнями «от строения не во близости». Тем, кто из-за тесноты не имел возможности стряпать на участке, с мая по сентябрь разрешалось пользоваться печами только два дня в неделю. Полицейские, ходившие по улицам, следили, чтобы в каждом дворе стояли бочки с водой и веники.

Обязанностей у обер-полицмейстера Москвы было много. Кроме всех перечисленных, он и его приказы отвечали за свободный проезд по улицам, за надлежащее содержание берегов рек. Полиция должна была задерживать беглых крепостных, строго учитывать приезжих людей, задерживать и допрашивать, отправлять с делами в суд «всех гуляющих и слоняющихся по улицам людей», а тех из них, кто трудоспособен, определять на работу.

Соблюдение норм строительства зданий, пожарная безопасность, санитария, дороги, мосты, поддержание общественного порядка — всем должен был ведать обер-полицмейстер.

Кроме того, в его деятельность, оговорённую всё той же инструкцией, не мог вмешиваться никто из чиновников государственного уровня, включая сенаторов.

«Полиция, надзирая за всем тем, что на улицах, площадях и водах происходит, всякое случившееся неустройство приводит в порядок кротким и тихим образом».

Жалованье чинам полиции выдавалось незначительное, часто с большими задержками. Тем не менее все полицейские служащие при поступлении на должность приносили присягу, в которой клялись «верным, добрым и послушным рабом» быть царю, царице и их наследникам, их права и прерогативы — «по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и в том живота своего в потребном случае не щадить».

После произнесения текста присяги чиновник целовал Евангелие и крест.

Как видно, непосредственная борьба с преступностью не являлась приоритетом для первых полицейских. Пётр I свято верил, что идеи прогресса и просвещения, поклонником которых он стал, побывав в Европе, скоро коснутся сердец его подданных и они перестанут красть и грабить! Такой вот идеализм-абсолютизм.

Михаил Тимофеевич Греков пребывал в должности обер-полицмейстера Москвы с 11 апреля 1722 по 23 декабря 1728 года. Шесть лет управления полицией Москвы были для него началом организации и становления ведомства, призванного не только обеспечивать безопасность москвичей, но и многогранную жизнь древнего города России. Известно лишь, что его дважды привлекали к следствию. Прочие детали биографии покрыты мраком времени. Даже портрет Грекова не сохранился.

Подготовил Эдуард ПОПОВ