Иван Скляров отдал треть века службе на благо государства, из этого 30 лет — системе МВД. И все эти годы он работал в 116 отделе— нынче ОМВД по району Проспект Вернадского. Настоящая профессиональная родина. 11 начальников сменилось здесь за время его службы. О службе в прошлые и нынешние времена Иван Васильевич рассказал нашей газете.

— В милицию я пошёл сразу после армии, по комсомольской путёвке. Однако задумывался о такой службе ещё раньше. Дело в том, что у моей бабушки брат когда-то тоже работал в органах, да ещё в те времена, когда и милиции-то не было — городовые со свистками на шее. И я всегда, когда видел его, просил рассказать про службу, очень мне было интересно. Когда возник вариант с работой в милиции, сомневаться мне не пришлось.

Первым моим начальником был Александр Петриков. И какой начальник не придёт, я всегда хвалил его, человека, под началом которого прошли первые годы моей службы, годы моего становления. Александр Фёдорович ко всем относился ровно; для него не имело значения, стоит ли перед ним офицер или рядовой сотрудник, он смотрел не на погоны, а на человека. Прежде чем отчитать кого-то, обязательно внимательно выслушивал, давая возможность высказаться, объяснить ситуацию со своей стороны, как бы очевидно ни было нарушение. И всегда он готов был защитить любого своего сотрудника. Отношение его к подчинённым было сродни товарищескому.

Как-то раз я по дороге домой встретил его в метро. Мы разговорились, он выяснил, куда я направляюсь, а услышав ответ, предложил: «Так зашёл бы хоть раз в гости, рядом же живём!»  Точно простой знакомый. И однажды, когда мы с женой возвращались домой, я предложил: «Тут у меня начальник живёт неподалёку, в гости приглашал. Зайдём?» Решили попытаться, хотя время, надо сказать, было позднее — уже после десяти. Позвонили, размышляя, уместно ли, не было ли приглашение необдуманным… Но когда открылась дверь, стало ясно, что беспокойство зряшное, он заулыбался и воскликнул искренне: «Вот так давно бы!»

Большую часть службы я проработал на должности помощника дежурного по отделу. Конечно, приходилось мне выезжать и на происшествия. Как-то раз позвонила в отдел женщина. Я даже сейчас помню адрес: проспект Вернадского, дом 89. Рассказывает дежурному: «Тут ходят два парня, звонят в квартиры, а если кто подходит смотреть — залепляют «глазки». До того, как мы успели выехать, она позвонила ещё раз и с тревогой сообщила, что преступники уже вошли в одну из квартир.

Я в качестве старшего отправился с водителем на адрес. По дороге к нам присоединилась машина с двумя ребятами из полка — совсем ещё молодыми, неопытными. Подъехав, мы оставили водителя и пошли втроём в дом. Нашли квартиру, дверь которой была приоткрыта, и через щель услышали, что воры внутри уже вовсю орудуют. Я говорю ребятам, чтобы держали оружие наготове. Тут-то выяснилось, что ребята не только молодые, но ещё и безоружные. Причём об отсутствии оружия один из них сообщил мне громко — и это при открытой в квартиру двери.

Одёрнул его, а сам расстегиваю шинель, нащупываю рукоятку. Осторожно вошли внутрь, а там уже два узла награбленного связано, ещё бы пара минут и преступники квартиру оставили. Я увидел воров и, подняв пистолет, приказал им лечь на пол. Один лёг мгновенно. А второй даже не шелохнулся. Он стоял в кухне, рядом с ним на столе лежал нож. И как раз рукой он за этот стол держится.

Ох, думаю, сейчас схватит нож, набросится, а то и просто швырнёт в нас. Если набросится, то справиться только я смогу — ведь  милиционеры молодые, на двоих вооружены плинтусом, который схватил один из них по дороге.

Пистолет у меня в левой руке, я ею стреляю лучше, чем правой. Я медленно её опустил, а сам правой незаметно за спиной вынул магазин. Они этого не увидели. Тогда я передёргиваю затвор и говорю: «Не ляжешь — выстрелю». И начинаю медленно давить на спусковой крючок. Увидев это, на пол лёг и второй. Связали им руки ремнями – наручников у нас с собой не было, я остался в квартире, ждать следователей, а молодые повезли голубчиков в отдел.

Но история была ещё далека от завершения. Когда я встретил следователей, нашёл понятых и поговорил с хозяевами, то вернулся сюда, в отдел. А тут, смотрю, скандал намечается. Потому что в камере сидит только один задержанный. Спрашиваю у дежурного, куда делся второй. И с изумлением узнаю, что бодрый вроде бы при мне вор-домушник лежит в больнице. Его битым привезли в отдел. Дежурный, когда увидел это, наотрез сказал — мне тут такой кадр не нужен, сразу его в больницу везите.

А случилось вот что. Когда они ехали от меня в отдел, один из преступников на полном ходу вышиб ногами дверь в машине и попытался вывалиться. Началась борьба, в которой ему и досталось пару раз.

В больнице его охраняли ребята из нашего отделения. Но даже там без эксцессов не обошлось. Дело в том, что его положили в ту больницу, где он прежде работал санитаром — не знали мы на тот момент этого. Через знакомых работников ему удалось связаться с матерью, которая пришла к нему в больничном халате, и в такой маскировке беспрепятственно миновала милиционеров, стороживших преступника в коридоре. Сбежать он не пытался, но мать, выслушав сына, написала заявление о побоях. 

Казалось бы, как меня это касается, если я в машине отсутствовал? Но в заявление попала моя фамилия, и пришлось мне побывать на очной ставке.

Я беспокоился: человек этот задержан с моим участием, а ну как решит подлость устроить, да скажет, что я его поколотил. Потом-то разберутся, но нервотрёпка очень неприятная. К счастью, опасения мои не оправдались. Ещё когда я стоял в коридоре, ожидая вызова, его провели передо мной конвоиры, и я обратился к нему: «Что же ты меня назвал, я же тебя пальцем не тронул». И он, приглядевшись, кивнул: «Нет, ты тут точно ни при чём». То же самое он подтвердил у следователя из прокуратуры.

В итоге мне за это дело от ГУВД вручили часы, а от окружного управления — денежную премию, 50 рублей, надо сказать, деньги хорошие по тем временам. Жена, когда узнала обо всём, руками всплеснула: да лучше уж без часов и без денег, но в такие истории не влипать. Но эта история была случайной, сам же я никогда не совершал ничего, что могло бы меня, как служителя правопорядка, опозорить. Если преступник ведёт себя неподобающе, агрессивно, я усмирял его просто — бумагой. Видишь, говорил, пишу рапорт. Нужны тебе лишние проблемы?

Был такой случай. Задержанный убежать пытался. Дежурный отошёл, а я слышу, тот стучит в камере. Только дверь открываю, а он бах! — её на меня, и палец мне едва не оторвал, сустав мигом выбило. Но убежать-то я ему не дал. И что же? Пишу рапорт, и судья этот «подвиг» его оценил, как подобает.

Надо сказать, случай такой не единственный, бежать пытались и другие, вроде как из отдела должно быть проще, чем из мест более суровых. Попросился как-то раз задержанный в туалет, а расположен тот так, что до выхода оттуда близко. Я его привёл, жду за дверью. А он явно не по делу попросился: раз дверь приоткроет — выглянет, второй, третий. Но куда ж я денусь? Я его поторопил, и в тот же момент он выскочил, толкнул меня и рванул на улицу. Я бросился догонять.

Погоня получилась недолгой: как раз с обеда шли двое оперативников нашего отдела. Беглец за дом, и мы с двух сторон его охватываем. Он-то оперов не заметил, они в гражданской одежде были. И когда выскочил на них, не думая, что это милиционеры, один из оперативников просто подставил ему ногу – и тот полетел кувырком.

Догнать его можно было ещё раньше: по улице возле отдела шёл мужчина с женщиной, я им крикнул: «Остановите! За драку задержали!», чтобы не побоялись, знали, что это не какой-то убийца опасный вырвался. Но те, только услышали, что я им кричу, мигом в кусты отпрыгнули с дороги.

Картинка эта, наверное, больше характерна для современности, а тогда обычные граждане куда чаще помогали правоохранительным органам. Взять хотя бы народную дружину. Сейчас она возрождается, но, конечно, пока это не идёт ни в какое сравнение с временами прошлыми, когда участковый мог при необходимости призвать дружинника. А это и помощник, и свидетель, если что-то вдруг случится. Также и при отделении: проводишь обыск задержанного — рядом дружинник, поступит жалоба на пропажу чего-либо — есть человек, который расскажет, как всё было на самом деле.

В нынешние времена, конечно, полицейским тяжелее. Масштабы преступности несопоставимы. И сейчас очень много ограничений наложено на сотрудников: не делать этого, не делать того. Ограничений столько, что иногда кажется будто полицейский должен слушаться задержанного, а не наоборот. Случается, что нарушителей в отдел привозит экипаж, а через час проезжают по улицам, и видят, что тот уже гуляет — протокол составили, отпустили. Какой смысл, получается, ловить его?

Мы, ветераны, новому поколению помогаем, как можем. Находимся на разводах, если позволяет время — выезжаем с патрулями на территорию, смотрим, как они действуют, какова обстановка в районе.

Но не меньшая задача, стоящая перед Советом ветеранов, — это поддержка самих ветеранов. Время безжалостно, кто-то из них прикован к постели, кому-то часто нездоровится. И мы всегда с ними на связи, обзваниваем, готовы прийти, помочь.

Впрочем, многие из них, несмотря на годы, сохраняют бодрость, которой позавидуют молодые. Живёт у нас здесь, на Удальцова, один ветеран, уважаемый человек, был на фронте. Так представьте себе, уже после ухода со службы он женился. А другой наш ветеран помогает детишкам в деле, талант к которому и не заподозришь у  сурового милиционера, — ведёт в одной из школ кружок лепки и рисования.

К счастью, не забывают о ветеранах ни на местах, ни в управлении и всегда готовы поддержать нас. А как же иначе: люди, отдавшие десятилетия охране порядка, являются примером для молодых полицейских, хранят традиции, которые едва не были забыты в тяжёлое для страны время. Мы до сих пор ощущаем последствия тех лет, и сейчас многие идут в правоохранительные органы, как будто не вполне понимая, куда они идут. Отработают месяц, полгода и либо уходят сами, либо вылетают за нарушения. А надо, чтобы они не только знали, что это за профессия, но и никогда не уставали совершенствоваться в ней. И в этом мы всегда готовы помочь им своим советом.

Денис КРЮЧКОВ