Первые дни нового 1858 года Москва встречала практически без обер-полицмейстера: Тимашев-Беринг с октября минувшего 1857-го затих и практически никак себя не проявлял после скандального инцидента. И хотя по городу давно уже ходили слухи, что начальника московской полиции будут менять, нового назначенца всё не было. Во всяком случае, москвичи про него ничего не знали.

УВОЛЬНЯЕТСЯ

ЗА БОЛЕЗНИЮ

Тем не менее Новый год народ праздновал, в театрах давали лучшие спектакли, магазины ломились от предлагаемых яств и модных вещичек, а на Лубянской площади в тёплом балагане большой зверинец Г. Крейцберга давал представления — публику восхищали укротители зверей. В номере от 3 января газета «Ведомости московской городской полиции» преподнесла москвичам небольшую сенсацию: московский почтамт доводит до сведения публики, что вводятся почтовые марки, которые необходимо обязательно наклеивать на конверты. Новшество поначалу было воспринято с осторожностью, но вскоре уже вся Россия безропотно клеила марки на почтовые конверты.

Помощник полицмейстера

Не успели москвичи отойти от этой новости, как жизнь преподнесла им другую, более важную весть, фурор. В № 4 от 7 января газета опубликовала сообщение: «Высочайшими приказами по военному ведомству, отданными в С.-Петербурге декабря 31-го дня 1857 года. Увольняется со службы за болезнию Московский обер-полицмейстер, состоящий на армейской категории генерал-майор Тимашев-Беринг с пенсионом половинного жалованья. Января 1-го дня 1858 года назначается по кавалерии флигель-адъютант его императорского величества полковник лейб-гвардии кирасирского его величества полка князь Кропоткин — исполняющим должность Московского обер-полицмейстера с оставлением в звании флигель-адъютанта». Москвичи, конечно, гадали, почему пока только «и. о.»: видно, кандидата в главу московской полиции проверяли, потянет ли. Но в городе и тому были рады, устав немножко от причуд Тимашева-Беринга. А новичок сразу взял быка за рога. Первым делом издал приказ по городской полиции, опубликованный в «Ведомостях московской городской полиции» 13 января: «Приказ исправляющего должность Московского обер-полицмейстера по московской полиции, января 12 дня: На основании Высочайшего приказа по военному ведомству от 1-го января, вступив сего числа в исправление должности Московского обер-полицмейстера, я делаю известным об этом по московской полиции. Флигель-адъютант, полковник князь Кропоткин». Это чтобы все знали новое начальство в лицо.

И.О. СТАРАЕТСЯ

Алексею Ивановичу многие в Москве были рады. Похоже, и в редакции газеты — на страницах издания стало появляться больше полицейской хроники. И хотя эта хроника часто не отличалась большим разнообразием, для потерпевших от воров хозяев, да и для самой полиции это было большим подспорьем: «На Китайском проезде поднят мешок, в котором оказалось семя весом около пяти пуд». А уж сколько было представлено полицией «неизвестно кому принадлежащих лошадей», знают только обрадованные находкам их владельцы.

Новый исполняющий обязанности обер-полицмейстера рьяно взялся за дело. Он колесил по городу, знакомился с обстановкой на местах и со своими подчинёнными, вникал во многие мелочи. А где нужно и характер показывал. В номере от 22 января опубликовано сообщение «от исправляющего должность московского обер-полицмейстера», в котором сообщалось, что к нему лично стали часто обращаться иногородние мещане и крестьяне с просьбами о выдаче им отсрочек до получения новых паспортов. И. о. начальника московской полиции был непреклонен: по закону отсрочки имеет право выдавать не обер-полицмейстер, а только Управы благочиния (общегородское полицейское учреждение) и точка, так что «с просьбами об этом следует обращаться в Управу благочиния, мною же отсрочки выдаваемы не будут».

Январь оказался урожайным и на другие значимые события. В номере от 20 января в газете был опубликован высочайший рескрипт об учреждении в Москве особого комитета для составления проекта положения об обустройстве и улучшения быта своих крестьян. Точнее, речь идёт о том, как правильно и сподручнее отменять крепостное право. Подобные комитеты потом будут создаваться во всех губерниях, и газета ещё не раз напишет об этом. 

А КАК ТАМ У НИХ

Подлинным свидетельством здравомыслия деятельности нового главы московской полиции князя Алексея Кропоткина могло бы служить его разрешение на публикацию в августе в газете цикла статей о работе парижской и лондонской полиций (подобных публикаций ранее в полицейской газете никогда прежде не было). Автор — парижский корреспондент газеты — не только сравнивает методы деятельности европейских полицейских, но и рассказывает, какие преобразования и с какой целью были произведены и каков результат этих преобразований. Российским полицейским, и не только им, наверняка было интересно читать о тонкостях оперативной работы в крупнейших европейских столицах.

Вот что пишет автор о работе парижской агентуры полиции до начала XIX века: «…старались помещать в частные дома для прислуги своих агентов и через них имели ежедневно подробные сведения обо всём, что там делалось. Ежели попадался сочинитель пасквиля, его освобождали только под условием быть шпионом среди учёного сословия. К какому бы классу народа человек ни принадлежал: гражданин, член парламента, вельможа, придворный, — ежели оказывался виновным в каком-нибудь важном проступке, который мог бы наложить бесчестие на него или на его семейство, он получал от начальника полиции предложение выбирать одно из двух: или нести публичное посрамление, или унижение тайное, сделаться шпионом, и часто человек выбирал последнее».
При этом известно, что вплоть до XIX века парижская полиция считалась первой в Европе. Однако с начала XIX века роль лидера заняла лондонская полиция благодаря проведённым толковым реформам. Вот как это было: «Лондонская полиция с тех пор получила совершенно новое устройство. В её состав прежде входили: судьи, комиссары и констебли, под ними были стражи в большом количестве, но выбираемые без разбора и получающие весьма малое жалованье, а потому, не довольствуясь этим, прибегали к средствам бесчестным». То бишь немилосердно брали взятки, а город Лондон в то время можно было назвать чуть ли не воровской столицей. Учитывая критическую ситуацию, лондонскую полицию основательно реформировали: «Прежние стражи были заменены нынешними констеблями, или полицейскими служителями, которых набирали из армейских унтер-офицеров или из рабочих людей, аттестованных в отличном поведении, что и было ручательством за их исправность и честность. Требовалось знание грамоты, для получения права служить в полиции крепкое телосложение и большой рост… В Лондоне находится семнадцать отделений полисменов, не включая в это число шести отделений, находящихся в предместиях. Они охраняют порядок и спокойствие, будучи расположены по одной бригаде в каждом квартале, имея в центре расположения своего рода дом для стражи, полисмены расставлены в известном расстоянии один от другого, и каждый обязан наблюдать за порядком или целой улицы, или нескольких домов, в которых он должен знать всех живущих, дабы иметь возможность отличить честных граждан от негодяев. …Он вооружён кинжалом и маленькой палкой, имеющей на концах свинцовые шарики, кроме того, имеет при себе трещотку и ночью фонарь». О внешнем виде лондонских полицейских сообщалось: «На воротнике и лацканах мундира находятся номер и буква, означающие отделение, к которому полисмен принадлежит. Он может с занимаемого им поста обозревать только небольшое пространство. Но для общего присмотра полиция имеет роль штаба, составленного из сорока двух офицеров под командой шести сержантов и двух инспекторов. Этот называется по-русски сыщики. Эти агенты уже не выпускают из глаз воров, которых в Лондоне считается от 6 до 7 тысяч человек». 

Парижские власти, насмотревшись на положительные результаты работы лондонской полиции, в 1854 году составили проект нового устройства полиции: «Новый штат значительно увеличен соразмерно настоящим требованиям. Он состоит, не считая комиссаров полиции, секретарей и писарей префектуры, из 3603 человек на действительной службе». Парижская полиция, пишет корреспондент, стала втрое больше, полицейский бюджет значительно увеличился. Все эти меры по примеру Лондона дали возможность существенно сократить преступность и в Париже. Так что подобные публикации — это ещё и информация к размышлению московского начальства.

К слову, на публикации цикла статей о работе парижской и лондонской полиции газета не остановилась. В том же августе 13 числа была напечатана статья о блестящей после реформирования работе берлинских пожарных — борьба с пожарами также входит в компетенцию московского обер-полицмейстера. Так что все приведённые подробности прямо из Берлина — это и обмен опытом, и новый вклад в профессиональное обучение российских пожарных: «По новоустроенному порядку пожарный штат состоит из брандт-директора, брандт-инспектора, четырёх бранд-мейстеров, сорока обер-пожарных, ста восьмидесяти пожарных и трёхсот шестидесяти гасильщиков. Одна треть пожарных состоит из каменщиков, другая из плотников, а последняя из остальных рабочих при постройках».

Автор статьи не только повествует о подробностях работы берлинских молодцев-пожарных, но даже в деталях описывает одежду тамошних огнеборцев (москвичам сравнить наверняка было очень полезно!): «Одежда обыкновенного пожарного — синий суконный китель с синим отворотом у воротника, с красным кантом и погонами, с красной же оторочкой и с гладкими пуговицами; кроме серых суконных штанов с красным кантом надеваются сверху серые затрапезные штаны и серая же тиковая куртка. Вокруг талии у него пояс из воловьей кожи шириною в четыре дюйма, за который засовываются: стальной крюк, верёвка в кольце, топор в кожаном мешке и клещи. На голове его шапка из чёрной лакированной кожи с красной полоской и серебряным венчиком, она низко спускается на затылок и защищает его от жара и падающих небольших предметов. У гасильщиков сверх того затрапезный кафтан с жестяной на груди бляхой, где значится нумер части и такая же шапка, как у пожарных, только без особенных знаков… Пожарный должен быть не старше сорока лет, служить сперва в армии, выдержать четырёхнедельное испытание и при вступлении в пожарные дать присягу рукобитием».

Исполняющий обязанности обер-полицмейстера князь Кропоткин подобные публикации одобрял. А редакция, вдохновлённая такой поддержкой, тоже старалась. И даже стали появляться очерки с припиской «Повесть взята из следственного дела». Но вот наступил день 1 сентября, когда в самом низу последней полосы газеты было чёрным по белому выведено: «Печатается с утверждения г. Московского обер-полицмейстера свиты его императорского величества генерал-майора князя Кропоткина». Всё, с этого дня князь Кропоткин уже не исполняющий обязанности, а реальный глава московской полиции. Да ещё и стал генерал-майором. Выходит, не зря князь Кропоткин целых восемь месяцев до того так энергично демонстрировал своё служебное усердие, к тому же и газете «Ведомости московской городской полиции» его правление явно пошло на пользу.

Александр ДАНИЛКИН,

фото автора,
иллюстрации из открытых источников