Газета «Петровка, 38» продолжает публикацию специальных выпусков, посвящённых 100-летней истории Московского уголовного розыска. Они формируются из материалов книги об истории Московского уголовного розыска, созданной Советом ветеранов МУРа под общей редакцией Юрия Григорьевича ФЕДОСЕЕВА — начальника МУРа в 1991—1994 годах.

Александр Трушкин родился 1 июля 1965 года в с. Корневом Скопинского района Рязанской области в многодетной семье. Жили без особого достатка, поэтому после окончания восьми классов он поступил в ПТУ, хотя мечтал о Рязанском воздушно-десантном училище или о работе в милиции, так как считал эти профессии самыми романтичными. В свободное время занимался доступными тогда видами спорта (боксом и другими). Готовил себя физически. По окончании училища его направили на машзавод в город Каменск-Шахтинский Ростовской области, откуда в октябре 1983 года призвали в армию.

Перед демобилизацией, в ноябре 1985 года, его вызвал замполит и сказал, что, как отличника боевой и политической подготовки, он может рекомендовать его на работу в московскую милицию. Предложение было принято. По прибытии в Москву, где Александр оказался первый раз в жизни, его начали оформлять в одно из отделений милиции, выделили место в общежитии. Зайдя в комнату, в которой жили ещё два или три сотрудника, он увидел, как они собираются на смену: тулуп, валенки, шапка-ушанка. На вопрос, как они собираются ловить преступников в такой одежде, те ответили, усмехаясь, что их задача охранять какой-то большой магазин, и что преступники там вряд ли появятся. Не о такой службе мечтал солдат.

Поэтому Трушкин устроился на завод имени Лихачёва, так как соответствующая специальность у него была. Через несколько месяцев работы на заводе Александр как-то рассказал одному парню из бригады о том, как он пытался поступить на работу в московскую милицию и почему отказался от своей затеи. Не романтично, мол. И тот познакомил его со своим родственником, который рассказал ему, что сотрудники их подразделения первыми выезжают на места преступлений, патрулируют город на машинах и постоянно раскрывают преступления.

ТРУШКИН АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ Начальник МУРа в 2012 — 2013 гг.

Услышав это, Александр решил сделать ещё одну попытку, и в мае 1998 года стал милиционером 1-го полка патрульно-постовой службы ГУВД Мосгорисполкома. Всё свободное от службы время начинающий милиционер проводил в спортивном зале полка или на стадионе «Динамо», где вскоре выполнил норматив инструктора по рукопашному бою.

И однажды Александра вместе с его наставником Валерием Белостенным, у которого он многому научился, направили в 68-е отделение милиции, где их приняли, на удивление, радушно. Начальник отделения, Юрий Юрьевич Школьников, поговорил с каждым из них, выделил сотрудника, чтобы тот познакомил их с криминогенными точками, участковыми инспекторами и оперативниками.

Обслуживаемая территория была оживлённой и весьма притягательной для криминала: Колхозная и Тургеневская площади, Каланчёвка, Сретенка, старые дворы. Скучать не приходилось, крутились всю смену. Коллектив отделения милиции был дружный. Особенно привлекали к себе сотрудники уголовного розыска: молодые, активные, постоянно на задержаниях, в ночных засадах. Как-то в разговоре Школьников предложил Трушкину перейти на работу в отделение милиционером-водителем группы немедленного реагирования (ГНР). В 68-м отделении милиции нового водителя ГНР, владеющего навыками рукопашного боя, стали постоянно привлекать к работе сотрудники уголовного розыска. Это ему понравилось, и он стал мечтать об оперативной работе, но обращаться к кому-то с подобной просьбой, не считая себя вполне достойным, просто стеснялся.

На своей служебной машине он то группы развозил по разным адресам, то патрулировал по территории. И так продолжалось три года. Видя это, всё тот же Школьников однажды сказал ему: «Саш, может, хватит ерундой заниматься, возвращайся. Будешь работать в уголовном розыске. У тебя всё получится».

Александр Иванович вспоминает: «Так я вновь оказался в милиции, но теперь уже в качестве младшего оперуполномоченного уголовного розыска. Начальником розыска в тот момент был Игорь Викторович Папанов, очень хороший руководитель, а моим наставником — Николай Русов, который проработал в розыске около 15 лет. От него я и узнал, что труд сыщика — это не погони и задержания, а всевозможная бумажная работа: жалобы граждан, заявления о преступлениях, телефонограммы из медучреждений, отчёты, справки, поручения следователей. Очень скоро я это понял, но для себя решил, что попробую как-то совмещать первое со вторым. С Русовым я постоянно был на территории, где он знал практически всех жителей.

А тут как раз и должность оперуполномоченного освободилась. На неё меня и назначили».

Трушкин изучал свою территорию, знакомился с руководителями учреждений и организаций, обследовал дворы и всякие закоулки, выявлял потенциальных правонарушителей. Так как его территория примыкала к площади трёх вокзалов, откуда частенько наведывался промышлявший там криминалитет, то всех незнакомых ему лиц, от которых можно было ожидать неприятностей, он по мере возможности устанавливал, проверял, а то и доставлял в отделение милиции. Постепенно Александр стал обрастать гласными и негласными помощниками. Пошли результативные задержания. Работать было очень интересно.

Но жизнь внесла свои коррективы. Возвратимся к воспоминаниям Александра Ивановича: «В 1994 году произошло ограбление Тори Банка. На место происшествия я приехал одним из первых. Охранник банка сообщил, что уже под утро в дверь со стороны двора кто-то постучал. Не ожидая подвоха, он открыл дверь и получил удар по голове, от которого потерял сознание. Украли по тем временам баснословную сумму, что-то около 1 миллиона долларов. Для раскрытия преступления была создана группа в управлении — МУРе, в её состав от отделения милиции включили меня и младшего оперуполномоченного И. Бесфамильного. Это было моё первое знакомство с легендарной Петровкой, 38. Конечно, там мы выполняли незначительные поручения, были, как говорится, на побегушках, но и это нас безумно вдохновляло.

Отдел тогда возглавлял знаменитый «чёрный» полковник А.Я. Белов. Проработав по этому делу несколько месяцев, нам так и не удалось выйти на след преступников. Группу расформировали. Мы вернулись в отделение. Но мне казалось, что преступников всё равно нужно как-то искать. Но как? И вот однажды я вспомнил одну деталь, показавшуюся мне странной. Когда я приехал в банк, то разговаривал с охранником, который сообщил, что, придя в сознание, он обнаружил, что его руки связаны. Он якобы попытался развязаться, но у него это не получалось. Тогда он разбил ногами масляный радиатор, которым обогревалось помещение, вытекшим маслом смазал себе руки и таким образом освободился. При этом, когда мы с ним впервые общались, рукава свитера у него были чистыми. С охранником долго работали, но он тогда не вызвал подозрения. Его отпустили. Правда, одежду следователь изъял. Когда я это вспомнил, то пришёл к Белову и поделился своими соображениями. Он приказал принести одежду, она оказалась чистой. Охранника задержали. После продолжительного допроса он под давлением улик признался, что принимал участие в преступлении, но единственное, что он помнил, так это некоторые клички грабителей и предположительно район их проживания.

Картотека по кличкам результата не дала. И мы с Бесфамильным решили всё-таки поискать людей с такими кличками в предполагаемом районе проживания. И вот в одной из школ учителя вспомнили, что у них учился парень по кличке Сыр, назвали и круг его общения. Мы принесли данную информацию на Петровку. В паспортном столе получили их фотографии и показали охраннику. Вот тогда-то я впервые принимал непосредственное участие в классических задержаниях, первый раз видел работу сотрудников наружки и ОМСНа. Это был восторг».

Другой памятный случай произошёл в 1995 году, и опять на территории Трушкина. Местные жители обнаружили в Скорняжном переулке автомашину «Форд», на заднем сиденье которой в сидячем положении находились трупы двух мужчин с огнестрельными ранениями. Когда установили их личности, стал ясен и мотив преступления — крупная сумма денег, которые они перевозили из банка. Определились и с версией, водитель этой автомашины, некто Кравченко, исчез. Для раскрытия преступления был создан штаб, который возглавляли сотрудники «убойного» отдела МУРа. Однако установить местонахождение Кравченко по «горячим следам» не удалось, как не удалось установить и возможных его соучастников.

Постепенно работа штаба сошла на нет, и Трушкин вновь остался с «полувисяком» один на один. «Тогда я решил, — вспоминает Александр Иванович, — не докладывая своему руководству, повторно отработать Красноармейск Московской области, куда сбежавший Кравченко иногда ездил в местную бильярдную. И снова пусто. Но спустя месяц мне позвонили из этого города и сообщили, что один из знакомых Кравченко, нигде не работавший молодой человек, разъезжает на новой машине «Жигули». Я выехал в Красноармейск, чтобы последить за ним. У меня к тому времени уже была машина, подаренная мне коммерсантом, которого я когда-то охранял. Первый день наблюдения ничего не дал. На второй день «фигурант» выехал со двора и стал кататься по городу, я — за ним. Но так как город небольшой, то он, видимо, меня заметил и стал отрываться. Мне ничего не оставалось делать, как преследовать его. В конце концов, не справившись с управлением, он врезался в препятствие, выскочил из машины и побежал. Я его догнал и повёл в свою машину. Разыграв спектакль, что знаю об его участии в убийстве и ограблении, я предложил ему в порядке снисхождения оформить с моей помощью явку с повинной. Совершенно неожиданно он согласился, и пока мы ехали в отделение милиции, всё рассказал: и о составе группы, и где находится Кравченко. Когда руководство узнало, что я один по своей инициативе выследил и задержал одного из членов банды, то меня взгрели за самодеятельность. Правда, не сильно. Доложили в РУВД. Приехали сотрудники ОУРа, следователь прокуратуры. Заместитель начальника ОУРа Т.Г. Джиоев, поговорив со мной, сказал, что заберёт меня в «убойное» отделение ОУРа. И сначала меня отправили в командировку на Украину — в Бердянск, где мы вместе с местными оперативниками установили и задержали Кравченко».

Итак, Трушкина перевели в РУВД, причём сразу же на должность начальника отделения по раскрытию убийств. Коллектив ОУРа был очень сплочённый. Начальник КМ Р.З. Хуснетдинов, начальник ОУРа В.Б. Папсуев, заместитель Т.Г. Джиоев, который вскоре заменил Папсуева, для оперативников были непререкаемыми авторитетами. Всех восхищало умение Джиоева разрабатывать оперативные комбинации, вести психологические поединки с подозреваемыми. В «убойном» отделении работали ребята, которые, может, ещё и не многое умели, но желание у них было безумное. Будет несправедливо, если мы их не вспомним. Это: Николай Воробьёв, Олег Галич, Валерий Юдин, Константин Ислямов, Александр Бырев, Сергей Холоимов.

Вплотную столкнуться с деятельностью организованных преступных групп (ОПГ) Александру Ивановичу пришлось в 1996 году, когда на улице Гиляровского был застрелен член «курганской» ОПГ Игорь Бибиков. Информация о преступлении в ОУР ещё не поступила, а Трушкину уже звонил один из его источников. На конспиративной встрече он сообщил, что Бибикова, вероятнее всего, убили свои же бандиты, так как в ОПГ начался передел. Название «курганская» ОПГ ему тогда совершенно ни о чём не говорило, однако источник уверял, что это одна из самых «отмороженных» бригад в Москве, и что за ними очень много убийств. В её состав входил и тогда уже печально известный Солоник.

«Получив столь ценную информацию, — вспоминает Александр Иванович, — я предложил руководству начать оперативную разработку этой банды. С учётом важности предстоящей разработки, её нужно было завизировать на Петровке, однако там посчитали, что дело следует забрать в МУР. Я воспротивился: «Что хотите со мной делайте, но дело не отдам». К чести моих руководителей Хуснетдинова и Джиоева, они не стали действовать в приказном порядке, а поехали к начальнику МУРа Виктору Владимировичу Голованову и стали убеждать его оставить разработку у меня. Тот согласился, но с условием, что я вместе с делом перейду в МУР. Мне жалко было оставлять свой коллектив, жалко было отдавать дело, но Джиоев убедил меня, что такого уровня разработку я смогу провести только в МУРе, на «земле» таких возможностей у меня не будет. Желание довести разработку до конца пересилило всё, и я перешёл на работу во 2-й отдел МУРа, начальником которого в то время был Игорь Викторович Губанов».

Руководство МУРа, проведя предварительный анализ преступлений, совершённых «курганской» ОПГ, решило, что Трушкину и его напарнику — Олегу Плохих, такому же романтику сыскной работы, целесообразнее работать не от преступления, а от лица. В той ситуации именно такой подход мог обеспечить максимальный эффект.

Выяснилось, что группа существовала где-то с 1994 года и была фактически бандой наёмных убийц в преступной империи Сильвестра. Убивали, в основном, его конкурентов и «непонятливых» коммерсантов. Мотив — деньги, доли бизнеса, раздел влияния. Действовали они дерзко, нагло, причём почти всегда безнаказанно. Однако, после убийства самого «императора», «курганские» обособились и стали работать исключительно на себя. Бандиты вели конспиративный образ жизни, имели чёткую иерархическую систему подчинённости, обладали навыками оперативной работы, а их лидеры (Олег Нелюбин, Андрей Колегов и Виталий Игнатов) поддерживали связь с коррумпированными сотрудниками правоохранительных органов. Все члены ОПГ имели поддельные паспорта, а некоторые — удостоверения сотрудников спецслужб. Солоник, уже совершивший свой знаменитый побег из «Матросской тишины», находился где-то за границей.

Но вернёмся к воспоминаниям Трушкина: «Для того чтобы установить персональные данные членов ОПГ, я задумал с помощью моего источника внедриться в одну из ОПГ, которая имела контакты с «курганскими». Я доложил об этом руководителям и получил устное согласие на внедрение без соответствующего оформления. Понимая опасность положения, я на свой страх и риск, без необходимого в таких случаях прикрытия, под видом «новенького» стал ездить на «стрелки», запоминал приметы людей, номера машин и всё, что в дальнейшем могло пригодиться по делу. В результате удалось получить много информации о деятельности членов банды, но без конкретных доказательств их виновности.

Вскоре нам удалось задержать за малозначительное преступление «заложника» — одного из рядовых бойцов, непосредственно не участвовавшего в убийствах. Держался он месяц, и мы были почти готовы его выпустить, но в самый последний момент решили провести с ним ещё одну душещипательную беседу. И он вдруг неожиданно пошёл на контакт, рассказал о составе банды, совершённых ими преступлениях и районе возможного нахождения Солоника. Своими силами мы несколько дней прочёсывали деревни, где мог скрываться беглец, и небезуспешно. Дом нашли, но там давно уже никто не появлялся. На этом подворье нам сначала удалось найти кучу стреляных автоматных и пистолетных гильз, а потом и целый арсенал, который можно было сравнить с вещдоками, имеющимися в пулегильзотеке.

А через некоторое время в расставленные нами сети попал ещё один рядовой боец, но участвовавший в расстрелах, который чуть ли не сразу же согласился сотрудничать и дал признательные показания по нескольким убийствам и даже указал место захоронения одной из жертв.

Таким образом, мы имели официальные показания о составе банды и совершённых преступлениях, реальный труп и вещественные доказательства. Для реализации оперативной разработки этого было вполне достаточно. В общей сложности мы задержали 16 человек, в том числе и главарей: Колегова, Нестерова и Зелянина. Нелюбин сбежал за границу, но был задержан в Голландии и экстрадирован в Россию. Оказавшись за решёткой, они забыли о воровской солидарности и, спасая самих себя, стали демонстрировать свою лояльность, подробно рассказывая о роли других членов банды. В итоге нам удалось доказать совершение ими 13 убийств, не считая многочисленных фактов вымогательства и разбойных нападений».

В ходе оперативного сопровождения этого уголовного дела оперативная группа Трушкина получила достаточно подробную информацию о преступной деятельности ещё одной ОПГ — «ореховской», главари которой считали себя истинными наследниками «незабвенного Сильвестра». Возглавлял её Сергей Буторин и его приближённые: Дмитрий Белкин, Марат Полянский и «командир боевого взвода»: киллер Александр Пустовалов (Саша Солдат). Это были самые настоящие беспредельщики, не признававшие никаких авторитетов и ни в грош не ставившие жизнь своих «солдат». Главным для них были только деньги, обеспечивавшие их собственное благополучие. Кроме официально доказанных 29 трупов, на их совести, по оперативным данным, было ещё не менее 10 убийств членов своей же команды, которых они убивали не за какую-то конкретно доказанную вину, а лишь при наличии подозрений, что они могли совершить что-то неугодное главарю. Если арест рядовых членов бригады проходил достаточно штатно, то главарей пришлось отлавливать в содружестве с ФСБ, Интерполом и полицией других стран. В частности, для задержания Буторина Трушкину пришлось выезжать в Испанию, где всё сложилось весьма удачно.

Последняя ОПГ, которой Александру Ивановичу пришлось заниматься непосредственно на исполнительском уровне, была «медведковская». Эта группа тесно сотрудничала с буторинскими бандитами, вплоть до того, что они составляли личную охрану её вожака — Андрея Пылёва, а тот в свою очередь отчислял Буторину некую часть своих доходов, получаемых от подконтрольных ему фирм, занимавшихся торговлей нефтью и газом.

Впрочем, основной доход «медведковские» получали даже не от нефти и газа, а от компании «Русское золото». Когда же её владелец А.П. Таранцев, пытаясь выйти из-под их «крыши», начал «дружить» с силовиками и принял на работу бывшего заместителя начальника УБХСС ГУВД г. Москвы Н. Гелашвили, они для острастки выследили бывшего полковника милиции и расстреляли его. Этого было достаточно.

Защищать свою «кормушку» Пылёву приходилось и от поползновений других преступных групп, причём в выборе приёмов защиты он не стеснялся. В результате преступных разборок с «чужими» и со «своими» он отправил на «тот свет» 31 человека.

В итоге усилиями оперативной группы Трушкина, в которую, кроме него самого, входили Николай Воробьёв, Олег Галич и Дмитрий Горемыкин, а также благодаря грамотной работе следователей прокуратуры Юрия Тулукова, Владимира Самохина, Александра Майшука, Игоря Рядовского и Виталия Ванина, члены «медведковской» ОПГ предстали перед судом и понесли заслуженное наказание.

* * *

В конце нашего разговора Александр Иванович был максимально откровенным: «Время, когда я работал старшим оперуполномоченным по особо важным делам, я считаю самым счастливым. Наша группа работала, не считаясь со временем, и весьма эффективно. Редко кому в истории МУРа, да и российского сыска в целом, удавалось ликвидировать последовательно четыре опаснейшие банды общей численностью более ста человек, на совести которых только доказанных было 73 убийства. Нашу работу оценили высоко. Все члены группы получили государственные награды, в том числе и я. (Иконостас у Трушкина впечатляет: орден Мужества, две медали «За отвагу», медали ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степени, медаль МВД России «За доблесть в службе», знак «Почётный сотрудник МВД».)

Когда же оперативная работа по этим ОПГ подходила к концу, меня без моего жгучего желания стали назначать на всякие руководяще посты: замначальника отдела, начальник отдела, начальник оперативно-розыскной части и, наконец, — начальник Управления собственной безопасности (УСБ). По мне, лучше бы я так и остался «важняком», но мы люди в погонах, поэтому должны подчиняться и работать там, куда нас посылают.

В этом непривычном для себя качестве я проработал почти три года, пока в августе 2012 года не получил новое назначение — начальником МУРа. Это очень ответственная должность, предполагающая, по идее, и достаточно широкие полномочия. Однако я не получил не то что широких, но самых элементарных полномочий. Достаточно сказать, что даже назначения моих заместителей и начальников отделов происходили без учёта моего мнения. Я не говорю уже о структурной реорганизации управления, которую начальник главка проводил только по ему понятным лекалам. А что касается организации работы, то она сводилась к бесконечным совещаниям, проверкам и отчётам. Эта видимость активной деятельности отнимала львиную долю не только моего рабочего времени, но и других руководителей главка, МУРа и окружных Управлений внутренних дел. В этих условиях руководители среднего звена, оказавшись предоставленными самим себе, стали постепенно терять квалификацию, а за ними и их подчинённые. Мои попытки хоть что-то исправить «в консерватории» встречали, мягко говоря, непонимание как со стороны руководства, так, к сожалению, и со стороны личного состава. Оказавшись между двух огней, я счёл за благо подать в отставку».

Литературная запись Юрия ФЕДОСЕЕВА