По следам «денежных старателей»
Издавна борьба с фальшивомонетчиками, которых прежде также называли и «денежными ворами», была одним из приоритетных направлений деятельности отечественных асов сыскного дела. До наших дней дошли интереснейшие документальные свидетельства об изобличении ушлых, хитроумных преступников, повинных в неординарных подсудных алчных прегрешениях.Сыщик в роли странника
— Царским Манифестом от 25 июля 1811 года было объявлено о создании, в числе прочих ведомств, и Министерства полиции, — говорит ведущий научный сотрудник Центрального музея МВД России Лидия Безрукова, заслуженный работник культуры Российской Федерации. — Однако вскоре в адрес этого вновь образованного министерства посыпалась масса нареканий. Процитирую справедливый тезис, содержащийся в выпущенной в 1995 году в Москве издательством «Наука» книге «Полиция и милиция России: страницы истории»: «В слабости полицейского управления убедился и сам царь. Проведённые по его распоряжению ревизии полицейских учреждений выявили массу недостатков, полусгнившие дела обнаруживались, например, в навозе во дворе полиции, а в остроге арестанты спокойно изготовляли фальшивые ассигнации». Так что вполне закономерно, что в конце 1819 года, когда перераспределялись функции между российскими ведомствами, из МВД выделили сначала департамент мануфактур и торговли, а потом и почтовый департамент. Но в МВД опять передали департаменты полиции хозяйственной и исполнительной.
После Крымской войны 1853—1856 годов (Восточная война), как писал в февральском выпуске журнала «Русская старина» за 1902 год Иван Акимович Никотин, состоявший в середине девятнадцатого столетия чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Северо-Западного края Владимире Ивановиче Назимове, «торговля фальшивками шла бойко». Более того, автор подчеркнул в публикации: «Ни одна из местностей России, как мне кажется, не может поспорить с местным краем по фабрикации и торговле фальшивыми кредитными билетами. На мою долю выпало до 15 следствий по данному предмету, да это и немудрено…».
В том же журнале в десятом номере за 1906 год говорится, что в середине XIX века в Министерстве внутренних дел был даже образован специальный отдел по борьбе с фальшивомонетничеством. Он состоял из двух подотделов — по внутренним делам и по международным.
Руководитель первого отдела Б.С. Безсонов однажды, чтобы разоблачить группу «денежных воров» из числа старообрядцев, под видом странника — с котомкой и посохом в руках — отправился из Нижнего Новгорода в Сергачский уезд. Там, как поговаривали здешние жители, где-то был скит.
Исхудавший, усталый сыщик отыскал старообрядческое поселение. Чужака встретили с явной настороженностью, потом отчуждение исчезло: лесные отшельники настолько прониклись доверием к прибившемуся к ним «страннику», что послушались его — направились с Безсоновым в столицу, чтобы в городе на берегах Невы, по совету сыщика, заняться «торговлишкой» изготовленными в скитской чащобе «дубликатами» денежных знаков. Само собой, в Петербурге арестовали разом всю шайку фальшивомонетчиков-старообрядцев.
Возглавлявший заграничный подотдел Ю.А. Юнге тоже особо отличился в сыскном деле: исключительно собственными стараниями он сумел напасть на след «денежных воров», подделывавших российские казначейские знаки в зарубежье — на территории Англии. Отправившись один в заграничное сыскное турне, целеустремлённый Юнге, как и его коллега Безсонов, расположил к себе преступников. Их арестовали также в Петербурге, куда они спокойно приехали в сопровождении сыщика, проявившего незаурядные артистические способности. Эти фальшивомонетчики переправляли липовые деньги обычно в больших посылках, ловко упаковывая подделки в рулоны материи или в привозившиеся из-за границы в деревянных коробках толстые сигары.
Фальсификатор
монетной старины
Необычная сюжетная канва получилась в криминальной эпопее бывшего ротмистра Керченской пограничной стражи М. Сазонова, который специализировался на поставке коллекционерам «древних монет». Предварительно изучив премудрости изготовления старинных кругляшей, он в 1868—1869 годах подделал около 50 золотых и некоторое количество серебряных «монетных древностей». Первое изделие, у которого специально была частично стёрта поверхность и появились «технологические щербинки», Сазонов весьма выгодно продал в Одессе одному обеспеченному нумизмату.
К слову, дебютом фальсификатора монетной старины стала «древнегреческая чеканка» по-современному. Довольно долго «сазоновские монеты» воспринимались за подлинные старинные образцы, и только через несколько десятилетий после смерти отставного ротмистра выявили столь тонкую металлофальсификацию — «под оригиналы старинной работы».
По российскому законодательству XIX века фальшивомонетчикам был уготован каторжный этап. За подделывание русских монет предусматривалась для причастных к этому должностных лиц каторга на срок от десяти до двенадцати лет. За участие в подделке металлических денег, а также за «впуск или привоз русской монеты, сделанной в чужих краях» грозило «наказание второй степени» — каторга от восьми до десяти лет. А за подделку иностранных монет, как и «за всякое участие в ней», была определена в законодательном порядке каторжная кара сроком от четырёх до шести лет. Помимо перечисленных мер, правосудие могло упечь в ссылку в Сибирь и за изменение вида монеты. Угодить же в смирительный дом на год-два преступники могли за заведомый скуп монетных обрезков.
В небольшой брошюре «Береги свой карман», изданной в 1905 году в Саратове, содержался небезынтересный отчёт о пресечении преступной деятельности группы фальшивомонетчиков. Дело по обвинению шестерых крестьян в подделке золотых и серебряных монет российской чеканки и сбыте фальшивок рассматривал Буинский окружной суд Симбирской губернии.
Пятерых подсудимых, вина которых была доказана на процессе, приговорили к лишению всех прав состояния и к «ссылке на житье в Сибирь как в отдалённейшие, так и не столь отдалённые места».
Сундук с тайником
В опубликованных в 1929 году в Париже «Очерках уголовного мира царской России» их автор Аркадий Кошко рассказал о грандиозном деле начала XX века — «эпидемии» фальшивых денег в самодержавном государстве. В своих мемуарах бывший начальник Московской сыскной полиции и заведующий уголовным розыском Российской империи поделился воспоминаниями о той поразительнейшей афере, которую мастерски пресекли борцы с преступностью.
В 1912 году кредитная канцелярия известила его, Аркадия Францевича Кошко, о появлении в обращении фальшивых сторублёвок идеальной выделки и прислали для наглядного подтверждения несколько их экземпляров.
Главный российский сыщик, придя в Московский купеческий банк, попросил кассира разменять 100 рублей. Тот растянул банкноту, поглядел её на свет и затем, спрятав ассигнацию в ящик, начал отсчитывать клиенту разменную мелочь.
— А сторублёвка-то фальшивая! — усмехнулся проситель.
Кассир оторопело взглянул на респектабельного господина и, вынув спрятанную было бумажку, снова принялся усердно её рассматривать.
— Изволите шутить! — наконец, улыбнувшись, отозвался услужливый кассир.
— И не думаю, я говорю совершенно серьёзно.
Рядовой казначей купеческого банка схватил билет и со всех ног бросился к главному кассиру. Но вскоре вернулся торжествующий и иронически заявил навязчивому посетителю:
— Приносите хоть на миллион таких фальшивых бумажек, примем их в лучшем виде.
— И плохо сделаете, так как повторяю вам, что билет подделан. Я — начальник Московской сыскной полиции, и хотел лишь произвести опыт. Во всяком случае, будьте осторожны на будущее время, и вот вам отличительный признак: взгляните на текст, где говорится о наказании, налагаемом за подделку билетов, — на фальшивых он заканчивается аккуратной точкой, на подлинных же точка отсутствует.
Да, фальшивые царские кредитки распознали «на глазок»: помимо лишней точки, на поддельных билетах в рисунке сетки имелись едва приметные различия.
Исходя из того, что местами усиленного хождения фальшивых банкнот являлись Поволжье и Читинский округ Сибири, тамошним сыскным отделениям было отдано распоряжение постараться найти «источник распространения поддельных билетов». Одновременно в места заключения послали запросы о фальшивомонетчиках, отбывающих наказание. В ответ в Московскую сыскную полицию поступили сведения о том, что полгода назад из Читинской каторжной тюрьмы сбежали искусные гравёры по камню Левендаль и Сиив, которые были осуждены за подделку пяти- и десятирублёвых билетов.
Следствие сдвинулось с мёртвой точки, когда читинские сыщики обратили свои взоры на местных золотопромышленников: трёх братьев С. – богатых староверов, пользовавшихся в округе всеобщим уважением. По странному совпадению, фальшивые дензнаки всякий раз заполоняли Читинский округ после того, как младший из братьев возвращался из привычного вояжа – парижского.
Установив слежку за подозрительным путешественником, чиновник особых поручений инкогнито сопроводил соотечественника до берегов Сены в его очередной заграничной поездке, а на обратном пути по приходе поезда на пограничную станцию Александрово читинского коммивояжёра арестовал лично начальник Московской сыскной полиции Кошко.
Взломав двойное дно сундука, который старовер вёз с собой, подчинённые высокопоставленного чина уголовного розыска империи извлекли из тайника фальшивки-сторублёвки на 300 тысяч. Позднее с помощью агента русской полиции, подсаженного в камеру к арестованному староверу, удалось установить адрес подпольной фабрики в Ницце. Там и задержали Левендаля и Сиива, прижившихся во Франции и наладивших выпуск «кредиток».
Организатором «сторублёвого дела» был как раз младший член читинского братского клана золотопромышленников: сибирский парижанин помог фальшивомонетчикам бежать с каторги за границу, снабдив сговорчивых гравёров приличной одеждой и деньгами, и доставил на неприметную виллу в Ницце всё необходимое: станки, бумагу, краски и прочие «комплектующие».
Поначалу основатель нелегального промысла исправно оплачивал неправедный труд беглых каторжан, а затем стал сильно скупиться, из-за чего наёмные фальшивомонетчики хлебнули лиха. Правда, прижимистый старовер пообещал оголодавшим «эммигрантам» в ближайшее время — сразу же после уничтожения нелегальной фабрики в Ницце — рассчитаться с ними по-царски, но... Но последняя партия контрабандных копий кредиток не принесла их хозяину ожидаемой трёхсоттысячный доход: понятно, вследствие конфискации фальшивых билетов.
Гравёры Левендаль и Сиив обвинительный судебный приговор встретили как должное, а вот староверу-аферисту заслуженное наказание — долгосрочная каторга — было весьма суровой расплатой за «денежное воровство».
Александр ТАРАСОВ
На снимке: Аркадий Кошко.
— Царским Манифестом от 25 июля 1811 года было объявлено о создании, в числе прочих ведомств, и Министерства полиции, — говорит ведущий научный сотрудник Центрального музея МВД России Лидия Безрукова, заслуженный работник культуры Российской Федерации. — Однако вскоре в адрес этого вновь образованного министерства посыпалась масса нареканий. Процитирую справедливый тезис, содержащийся в выпущенной в 1995 году в Москве издательством «Наука» книге «Полиция и милиция России: страницы истории»: «В слабости полицейского управления убедился и сам царь. Проведённые по его распоряжению ревизии полицейских учреждений выявили массу недостатков, полусгнившие дела обнаруживались, например, в навозе во дворе полиции, а в остроге арестанты спокойно изготовляли фальшивые ассигнации». Так что вполне закономерно, что в конце 1819 года, когда перераспределялись функции между российскими ведомствами, из МВД выделили сначала департамент мануфактур и торговли, а потом и почтовый департамент. Но в МВД опять передали департаменты полиции хозяйственной и исполнительной.
После Крымской войны 1853—1856 годов (Восточная война), как писал в февральском выпуске журнала «Русская старина» за 1902 год Иван Акимович Никотин, состоявший в середине девятнадцатого столетия чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Северо-Западного края Владимире Ивановиче Назимове, «торговля фальшивками шла бойко». Более того, автор подчеркнул в публикации: «Ни одна из местностей России, как мне кажется, не может поспорить с местным краем по фабрикации и торговле фальшивыми кредитными билетами. На мою долю выпало до 15 следствий по данному предмету, да это и немудрено…».
В том же журнале в десятом номере за 1906 год говорится, что в середине XIX века в Министерстве внутренних дел был даже образован специальный отдел по борьбе с фальшивомонетничеством. Он состоял из двух подотделов — по внутренним делам и по международным.
Руководитель первого отдела Б.С. Безсонов однажды, чтобы разоблачить группу «денежных воров» из числа старообрядцев, под видом странника — с котомкой и посохом в руках — отправился из Нижнего Новгорода в Сергачский уезд. Там, как поговаривали здешние жители, где-то был скит.
Исхудавший, усталый сыщик отыскал старообрядческое поселение. Чужака встретили с явной настороженностью, потом отчуждение исчезло: лесные отшельники настолько прониклись доверием к прибившемуся к ним «страннику», что послушались его — направились с Безсоновым в столицу, чтобы в городе на берегах Невы, по совету сыщика, заняться «торговлишкой» изготовленными в скитской чащобе «дубликатами» денежных знаков. Само собой, в Петербурге арестовали разом всю шайку фальшивомонетчиков-старообрядцев.
Возглавлявший заграничный подотдел Ю.А. Юнге тоже особо отличился в сыскном деле: исключительно собственными стараниями он сумел напасть на след «денежных воров», подделывавших российские казначейские знаки в зарубежье — на территории Англии. Отправившись один в заграничное сыскное турне, целеустремлённый Юнге, как и его коллега Безсонов, расположил к себе преступников. Их арестовали также в Петербурге, куда они спокойно приехали в сопровождении сыщика, проявившего незаурядные артистические способности. Эти фальшивомонетчики переправляли липовые деньги обычно в больших посылках, ловко упаковывая подделки в рулоны материи или в привозившиеся из-за границы в деревянных коробках толстые сигары.
Фальсификатор
монетной старины
Необычная сюжетная канва получилась в криминальной эпопее бывшего ротмистра Керченской пограничной стражи М. Сазонова, который специализировался на поставке коллекционерам «древних монет». Предварительно изучив премудрости изготовления старинных кругляшей, он в 1868—1869 годах подделал около 50 золотых и некоторое количество серебряных «монетных древностей». Первое изделие, у которого специально была частично стёрта поверхность и появились «технологические щербинки», Сазонов весьма выгодно продал в Одессе одному обеспеченному нумизмату.
К слову, дебютом фальсификатора монетной старины стала «древнегреческая чеканка» по-современному. Довольно долго «сазоновские монеты» воспринимались за подлинные старинные образцы, и только через несколько десятилетий после смерти отставного ротмистра выявили столь тонкую металлофальсификацию — «под оригиналы старинной работы».
По российскому законодательству XIX века фальшивомонетчикам был уготован каторжный этап. За подделывание русских монет предусматривалась для причастных к этому должностных лиц каторга на срок от десяти до двенадцати лет. За участие в подделке металлических денег, а также за «впуск или привоз русской монеты, сделанной в чужих краях» грозило «наказание второй степени» — каторга от восьми до десяти лет. А за подделку иностранных монет, как и «за всякое участие в ней», была определена в законодательном порядке каторжная кара сроком от четырёх до шести лет. Помимо перечисленных мер, правосудие могло упечь в ссылку в Сибирь и за изменение вида монеты. Угодить же в смирительный дом на год-два преступники могли за заведомый скуп монетных обрезков.
В небольшой брошюре «Береги свой карман», изданной в 1905 году в Саратове, содержался небезынтересный отчёт о пресечении преступной деятельности группы фальшивомонетчиков. Дело по обвинению шестерых крестьян в подделке золотых и серебряных монет российской чеканки и сбыте фальшивок рассматривал Буинский окружной суд Симбирской губернии.
Пятерых подсудимых, вина которых была доказана на процессе, приговорили к лишению всех прав состояния и к «ссылке на житье в Сибирь как в отдалённейшие, так и не столь отдалённые места».
Сундук с тайником
В опубликованных в 1929 году в Париже «Очерках уголовного мира царской России» их автор Аркадий Кошко рассказал о грандиозном деле начала XX века — «эпидемии» фальшивых денег в самодержавном государстве. В своих мемуарах бывший начальник Московской сыскной полиции и заведующий уголовным розыском Российской империи поделился воспоминаниями о той поразительнейшей афере, которую мастерски пресекли борцы с преступностью.
В 1912 году кредитная канцелярия известила его, Аркадия Францевича Кошко, о появлении в обращении фальшивых сторублёвок идеальной выделки и прислали для наглядного подтверждения несколько их экземпляров.
Главный российский сыщик, придя в Московский купеческий банк, попросил кассира разменять 100 рублей. Тот растянул банкноту, поглядел её на свет и затем, спрятав ассигнацию в ящик, начал отсчитывать клиенту разменную мелочь.
— А сторублёвка-то фальшивая! — усмехнулся проситель.
Кассир оторопело взглянул на респектабельного господина и, вынув спрятанную было бумажку, снова принялся усердно её рассматривать.
— Изволите шутить! — наконец, улыбнувшись, отозвался услужливый кассир.
— И не думаю, я говорю совершенно серьёзно.
Рядовой казначей купеческого банка схватил билет и со всех ног бросился к главному кассиру. Но вскоре вернулся торжествующий и иронически заявил навязчивому посетителю:
— Приносите хоть на миллион таких фальшивых бумажек, примем их в лучшем виде.
— И плохо сделаете, так как повторяю вам, что билет подделан. Я — начальник Московской сыскной полиции, и хотел лишь произвести опыт. Во всяком случае, будьте осторожны на будущее время, и вот вам отличительный признак: взгляните на текст, где говорится о наказании, налагаемом за подделку билетов, — на фальшивых он заканчивается аккуратной точкой, на подлинных же точка отсутствует.
Да, фальшивые царские кредитки распознали «на глазок»: помимо лишней точки, на поддельных билетах в рисунке сетки имелись едва приметные различия.
Исходя из того, что местами усиленного хождения фальшивых банкнот являлись Поволжье и Читинский округ Сибири, тамошним сыскным отделениям было отдано распоряжение постараться найти «источник распространения поддельных билетов». Одновременно в места заключения послали запросы о фальшивомонетчиках, отбывающих наказание. В ответ в Московскую сыскную полицию поступили сведения о том, что полгода назад из Читинской каторжной тюрьмы сбежали искусные гравёры по камню Левендаль и Сиив, которые были осуждены за подделку пяти- и десятирублёвых билетов.
Следствие сдвинулось с мёртвой точки, когда читинские сыщики обратили свои взоры на местных золотопромышленников: трёх братьев С. – богатых староверов, пользовавшихся в округе всеобщим уважением. По странному совпадению, фальшивые дензнаки всякий раз заполоняли Читинский округ после того, как младший из братьев возвращался из привычного вояжа – парижского.
Установив слежку за подозрительным путешественником, чиновник особых поручений инкогнито сопроводил соотечественника до берегов Сены в его очередной заграничной поездке, а на обратном пути по приходе поезда на пограничную станцию Александрово читинского коммивояжёра арестовал лично начальник Московской сыскной полиции Кошко.
Взломав двойное дно сундука, который старовер вёз с собой, подчинённые высокопоставленного чина уголовного розыска империи извлекли из тайника фальшивки-сторублёвки на 300 тысяч. Позднее с помощью агента русской полиции, подсаженного в камеру к арестованному староверу, удалось установить адрес подпольной фабрики в Ницце. Там и задержали Левендаля и Сиива, прижившихся во Франции и наладивших выпуск «кредиток».
Организатором «сторублёвого дела» был как раз младший член читинского братского клана золотопромышленников: сибирский парижанин помог фальшивомонетчикам бежать с каторги за границу, снабдив сговорчивых гравёров приличной одеждой и деньгами, и доставил на неприметную виллу в Ницце всё необходимое: станки, бумагу, краски и прочие «комплектующие».
Поначалу основатель нелегального промысла исправно оплачивал неправедный труд беглых каторжан, а затем стал сильно скупиться, из-за чего наёмные фальшивомонетчики хлебнули лиха. Правда, прижимистый старовер пообещал оголодавшим «эммигрантам» в ближайшее время — сразу же после уничтожения нелегальной фабрики в Ницце — рассчитаться с ними по-царски, но... Но последняя партия контрабандных копий кредиток не принесла их хозяину ожидаемой трёхсоттысячный доход: понятно, вследствие конфискации фальшивых билетов.
Гравёры Левендаль и Сиив обвинительный судебный приговор встретили как должное, а вот староверу-аферисту заслуженное наказание — долгосрочная каторга — было весьма суровой расплатой за «денежное воровство».
Александр ТАРАСОВ
На снимке: Аркадий Кошко.