Новый 1914 год в Москве начинался бодро: народные гуляния, визиты, рестораны и театры полны публики. Вряд ли кто из москвичей тогда предполагал, что мирная жизнь совсем скоро закончится и страну ждут серьёзные испытания. Газете «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции» пошёл 67-й год от роду, и в том, 1914-м, она, как и прежде, была вместе с москвичами и в горе, и в радости.

РАБОТАТЬ ПО СОВЕСТИ!

Прежде в Рождество и во время новогодних праздников в город обычно съезжались разного рода преступники, чтобы «пощипать» разомлевших от удовольствий москвичей. На праздничные дни приходилось большинство преступлений. Но с тех пор, как московскую сыскную полицию возглавил гениальный сыщик Аркадий Кошко, ситуация в корне изменилась. Однако в 1914 году Аркадия Францевича переводят с повышением в Петербург — он назначен руководителем всей сыскной полиции империи. Расставались в Белокаменной с Кошко с большим сожалением и огромной признательностью. Московский градоначальник Адрианов издал по этому поводу специальный приказ, который был опубликован 14 июля в «Ведомостях московского градоначальства и столичной полиции». Стольких тёплых, искренних слов признательности ещё не удосуживался ни один московский полицейский глава, поэтому стоит ознакомиться с приказом подробнее. Начинался он так: «В феврале 1908 года статский советник Аркадий Францевич Кошко принял московскую сыскную полицию. Он принял её в разорённом виде, не было ни людей, ни помещения, ни внутренней правильной организации; не было той необходимой спайки между наружной и сыскной полицией, без которой трудно ожидать успешной и целесообразной работы. Между тем преступность не останавливалась, преступления совершались, и даже в большом количестве, чем в любое время».

Градоначальник напоминает, что ситуация во время прихода Кошко осложнялась недавно отгремевшей революцией 1905 года: «Если ещё принять во внимание, что пережитое смутное время всколыхнуло грязное болото, из которого грязные отрепья общества, способные на всякие преступления — от грубого убийства, разбоя до тонкого мошенничества, шантажа и т. п., и что смутное время развязало им руки, придало им больше смелости и дерзости, и вследствие этого преступность сильно возвысилась, то будет понятно, при каких тяжёлых условиях статский советник Кошко принял московскую сыскную полицию».

Далее в приказе сообщается, какие меры принял Аркадий Кошко для совершенствования работы сыскной полиции: «Он вскоре добился увеличения помещения для сыскной полиции. Новое расширенное помещение дало возможность организовать службу сыскной полиции на новый лад. Были учреждены особые отделения, в которых сосредоточивались  дела по отдельным преступлениям, была заведена новая регистрация преступников, был расширен стол привода, было установлено правильное распределение работы между служащими и по их способностям. Были приглашены новые работники на пополнение недостающих или на смену ушедших, как непригодных для дела. Рядом принятых мер установились добрые отношения с наружной полицией, чины этой полиции перестали видеть в начальнике сыскной полиции своего конкурента или недоброжелателя».

О результатах работы Кошко сказано: «За шесть лет руководства московской сыскной полицией одних крупных преступлений, убийств, разбоев, краж, крупных подлогов раскрыто 56, с обнаружением по ним виновных, которые осуждены судебными приговорами. По мелким кражам как одному из наиболее повторяющихся видов преступлений раскрыто до 50% виновных и найдено похищенное. Это кражи карманных часов, бумажников, в вагонах трамваев, театров, т. е. кражи неуловимые, по которым весьма трудно обнаружить виновного или найти похищенное. За эти 6 лет закрыто 60 клубов, в которых производилась азартная карточная игра…

…От внимания статского советника Кошко ничего не ускользнуло — и кассы ссуд, и тайные притоны разврата, и модные мастерские дамских нарядов, и тайные игорные дома, кофейные, в которых собираются лица разных преступных профессий, банкирские конторы, рекомендательные конторы для найма прислуг, женские хоры в увеселительных садах…»

Особо градоначальник отметил: «Кошко в своей работе не ограничивался одним только раскрытием уже совершившихся преступлений. Он смотрел на обязанности сыскной полиции шире, и в сферу действий сыскной полиции, по его мнению, должен входить не только розыск, но и предупреждение преступлений. И в таком направлении он вёл работу вверенной ему полиции. Много было предупреждено крупных преступлений — кроме разбоев и убийств. Эта предупредительная деятельность сыскной полиции не изображена в отчётах по московской сыскной полиции, не всегда являлась достоянием печати…»

Была и ещё одна составляющая успеха Кошко: «Стремясь организовать службу сыскной полиции к достижению наибольшего успеха в работе каждого служащего, статский советник Кошко требовал от своих подчинённых сознания долга и твёрдых нравственных начал. Чтобы все работали по совести, не ожидая каких-либо посторонних благ. Строго проводя эти начала, статский советник Кошко устранял от службы каждого, на кого падала хотя бы малейшая тень подозрения».

В финальной части приказа градоначальник говорит: «Расставаясь ныне с Аркадием Францевичем, я надеюсь, что как оценило его высшее начальство, так же оценит его и московское население, сохранив о нём добрую память».

Словом, очень сожалела Москва, что у неё забирают в Питер такого полицейского. Вдобавок совпало, что случилось это буквально накануне Первой мировой.

НЕ БОЛТАТЬ!

Как раз на следующий день после выхода приведённого приказа — 15 июля — Австро-Венгрия объявила войну Сербии. 17 июля Россия объявила всеобщую мобилизацию, а 19 июля Германия объявила войну России. В Москве начались патриотические митинги, город на Неве из Петербурга переименовали в Петроград. События нарастали как снежный ком. Газета «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции» держала читателей в курсе основных новостей, публиковала распоряжения властей, коих в те дни было великое множество. Уже 17 июля газета опубликовала два сообщения от главноначальствующего города Москвы генерал-майора Александра Александровича Адрианова. Одно о том, что из общей подсудности изымаются дела о разбое, поджоге, умышленной порче имущества, вооружённом сопротивлении властям, устройстве стачек и изготовлении и хранении взрывчатых веществ и передаются к производству военного суда. Второе обязательное постановление касалось запрета на продажу спиртных напитков в период мобилизации — время суровое, народ должен быть трезвым. Запрет на продажу спиртного москвичами был воспринят крайне болезненно: как провожать в армию и не выпить? После запрещения продажи водки народ искал аналоги, и в ту пору в газете регулярно сообщалось: кто-то отравился политурой, кто-то техническим спиртом, а кто-то и вовсе какой-то дрянью. В ополчение, как было объявлено главноначальствующим города Москвы, будут мобилизованы: имеющие обер-офицерские чины — до пятидесяти пяти лет, штаб-офицеры — до шестидесяти лет и генеральские — до шестидесяти пяти лет.

Особое внимание уделялось запрету на распространение информации, которая может помочь врагу. Так, в номере от 24 июля сообщалось о Высочайшем указе: «Министру внутренних дел предоставлено воспрещать по объявлении мобилизации и во время войны сообщение в речах или докладах, произносимых в публичных собраниях, сведений, касающихся внешней безопасности России или вооружённых её сил или сооружений, предназначенных для военной обороны страны». В указе говорилось, что запрещается оглашение всяких сведений о воинских частях, о местах их расположения, вооружении, состоянии дорог, о боевых манёврах и так далее. Список внушительный, ну а вкратце соответствовал девизу «Не болтать!». Нарушителям грозили суровые наказания.

В номере «Ведомостей московского градоначальства и столичной полиции» от 29 июля было опубликовано в связи с началом войны Обязательное постановление за подписью градоначальника, которое в наше время может кого-то даже шокировать: «Все без исключения проживающие в пределах московского градоначальства германские и австрийские подданные мужского пола в возрасте от 17 до 45 лет считаются военнопленными, ввиду чего они должны явиться к уездному воинскому начальнику в Крутицкие казармы 30 сего июля, в 10 часов утра, со всеми документами о личности и об отношении к отбыванию воинской повинности. Лица, кои окажутся виновными в неисполнении или нарушении сего обязательного постановления, подвергаются в административном порядке заключению в тюрьме, или крепости на 3 месяца, или аресту на тот же срок, или денежному штрафу до 3 тысяч рублей. Настоящее обязательное постановление не распространяется на австрийских подданных чехов и славян и на германских подданных эльзас-лотарингцев, получивших надлежащие удостоверения от французского консула». Справедливости ради следует отметить, что никаких издевательств со стороны официальных властей над гражданами тех вражеских государств не было. Главноначальствующий Москвы Александр Адрианов не раз публиковал в газете обращения к москвичам по этому поводу: «Нашлись люди, не находившие более разумного применения своим силам, чем нападение — в ночное время — на некоторые торговые места, владельцы которых по своим нерусским фамилиям возбуждали ненависть толпы». По словам Адрианова, такие погромщики будут строго наказываться.

Запреты, серьёзные распоряжения, обязательные постановления власти выпускали в тот год немало — будто наперегонки, стараясь регламентировать новую жизнь по законам военного времени. В эти дни вышло отдельное постановление: «Воспрещается производить фотографические и синематографические снимки на территории города Москвы». За нарушение — штраф до 3 тысяч рублей или арест на три месяца. В номере от 27 июля опубликованы новые правила «О безопасности движения по улицам»: самодвижущимся экипажам не превышать скорость более 20 вёрст в час, останавливаться по первому требованию полиции, ездить обязательно с интервалами. Тогдашних владельцев самодвижущихся экипажей ждала ещё одна грустная новость: в стране была объявлена военно-автомобильная повинность. Всех владельцев автомобилей и мотоциклов обязывали явиться по указанным адресам и сдать свои автомобили на нужды армии, за что полагалась некая денежная компенсация. А «за непредставление самодвижущихся экипажей с имеющимися принадлежностями и запасными частями на сдаточный пункт виновные подвергаются за каждый недоставленный экипаж или за каждую недоставленную принадлежность, а равно запасную часть денежному взысканию не свыше двойной цены, определённой за наивысшей по стоимости вид сих предметов той же фирмы».

И ещё одно новшество, появившееся в газете после начала войны: на страницах издания стали публиковать списки имён убитых, раненых и без вести пропавших нижних чинов.

Александр ДАНИЛКИН, фото автора