Исполняется 100 лет со дня рождения Евгения Калугина — знаменитого сыщика МУРа

— Ну что, Калугин, наконец-то и твоя очередь пришла, — сказал военный комиссар. — А то ты меня просто замучил своими просьбами: на фронт, на фронт, — он помолчал немного и строго сказал: — Но вначале придётся поучиться! Пойдёшь в военное танковое училище…

Нет, всё-таки есть какая-то предопределённость в том, что Евгений Калугин стал сотрудником Московского уголовного розыска. Какая? Да хотя бы в том, что он родился на улице Каретный Ряд, которая впритык подходит к зданию Петровки, 38.

Женя появился на свет в рабочей семье, его отец был водителем, а мама домохозяйкой. В 1931 году поступил в 636-ю школу, в которой по тогдашним правилам учились только мальчики. Вскоре для школы в Успенском переулке было построено большое и красивое здание. Но, увы, долго в нём проучиться не удалось. Началась война. В здании школы в июне 1941 года сформировали истребительный батальон Свердловского района (ныне Тверской, Беговой и Савёловский районы), а детей отправили в эвакуацию.

«Запасной столицей» СССР стал Куйбышев (ныне Самара), и Женя, который перешёл в 10-й класс, вместе с родителями переехал на Волгу. Ему уже было не до учёбы, он стал регулярно посещать военкомат и проситься на фронт. Военный комиссар отвечал, что «рано ещё, не горячись, парень, ещё навоюешься». Чтобы не терять времени, Женя пошёл учеником слесаря в гараж Управления делами Верховного Совета СССР, в котором трудился отец. Постигал слесарную науку и регулярно наведывался в военный комиссариат.

В январе 1942 года у него состоялся тот самый разговор с военкомом, и его направили в военное училище. Ехать пришлось недалеко — в Сызрань, второй по величине населённый пункт Куйбышевской области.

В годы войны здесь действовали три военных училища: пехотное, танковое, пулемётное, а также военно-авиационная планёрная школа. Сначала училище, в которое направили Калугина, носило название Сызранское танковое училище, потом Сызранское училище малых танков, а с 1943 года стало называться Сызранским артиллерийским училищем, так как курсантов обучали уже на самоходных артиллерийских установках САУ-76.

Было трудно, особенно вчерашним школьникам. Учебный день длился восемь часов, и потом ещё полтора-два часа шла самостоятельная подготовка. Практически всё это время курсанты проводили на танкодроме. Вечером попадали в казарму, которая отапливалась дровами и углём. Спали на соломенных матрасах и подушках.

Раз в неделю их водили в баню, на четверых курсантов выдавали кусок хозяйственного мыла, который они разрезали проволокой. Курсантов кормили по второй норме, их молодым организмам еды не хватало, и чувство голода постоянно преследовало будущих танкистов. К концу 1943 года училище перевели на третью (тыловую) норму, которая была немного лучше. Но Евгению уже почти не пришлось «попировать» по этой норме. Его перевели в Саратов, во 2-е Киевское артиллерийское училище.

В бронетанковых войсках РККА произошли важные изменения — была разработана система самоходной артиллерии, которая артиллерийским огнём должна оказывать поддержку наступающей пехоте и танковым частям. Промышленность наладила широкий выпуск таких боевых машин, а военные училища стали готовить личный состав. Одним из таких учебных заведений было эвакуированное в Саратов из столицы Украины военное училище, в которое и был направлен наш герой. Здесь учебный процесс был ещё напряжённее. В марте 1943 года Калугин в качестве командира боевой машины 1893-го самоходно-артиллерийского полка был отправлен на фронт.

Первое время полк находился в Резерве Верховного Главнокомандования. А уже в самом конце 1943 года в составе 6-го гвардейского корпуса вступил в бой на Воронежском фронте.

Следует сказать несколько слов о той выдающейся роли, которую играли в Великой Отечественной войне бронетанковые войска. Они стали символом всесокрушающей мощи и стремительных операций, характерных для тяжёлого военного конфликта. Первыми силу бронированных армад поняли и применили на практике немцы, которые «танковыми ножницами» легко разрезали французскую и польскую армию. Генерал вермахта Гейнц Гудериан, обучавшийся в предвоенные годы в СССР, летом 1941 года устраивал катастрофы и для советских войск. Его глубокие танковые прорывы пробивали огромные бреши в нашей обороне и брали в окружение целые армии.

Но советские танкисты оказались хорошими учениками. У нас выросли свои танковые гении — Павел Ротмистров, Михаил Катуков, Пётр Павлов, Павел Рыбалко, в армию которого — 3-ю танковою гвардейскую — и попал служить лейтенант Калугин. К прибытию нашего героя на фронт ситуация изменилась коренным образом. Уже немецкие пехотинцы с безумными глазами кричали о страшных русских танках и убегали со своих позиций.

Об успехах советских танкистов можно было судить по тому, что соединение, в котором начинал воевать Калугин, к концу войны называлось 6-м гвардейским танковым Киевско-Берлинским ордена Ленина, Краснознамённым, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого корпусом, а его родная часть — 1893-м самоходно-артиллерийским Фастовским Краснознамённым орденов Суворова и Красной Звезды полком. Далеко не многие корпуса и полки РККА заслужили такие награды!

Хотя до нас не дошли конкретные документы о том, как воевал лейтенант Калугин, мы можем буквально до мелочей воспроизвести обстановку в полку, в самом экипаже, и даже представить, как шли бои. Дело в том, что в 1968 году на экраны страны вышла художественная картина «На войне как на войне» — о самоходчиках. Чёрно-белый фильм потряс зрителей обнажённой правдой войны. Многие фронтовики увидели себя в образе лейтенанта Сани Малешкина. А песня о погибших танкистах («Нас извлекут из-под обломков») стала гимном танкистов.

А какое отношение имела картина к лейтенанту Калугину? Да самое прямое. Автор повести «На войне как на войне» (по которой сняли фильм), Виктор Курочкин прошёл тот же фронтовой путь, что и Евгений Калугин. Они вместе учились во 2-м Киевском артиллерийском училище, и потом вместе были распределены в 1893-й полк, и до ранения Калугина вместе воевали.

Самоходные установки внешне походили на танки, но на самом деле у них не было пулемётов, как у танков, у них были открытые рубки, и они являлись очень уязвимыми, особенно от пехотного огня. У членов экипажа Калугина из оружия были только пистолеты, они шли в бой, сидя на укупорках и ящиках со снарядами, при этом бойцы могли взлететь на воздух от случайного или прицельного попадания в их СУ, но они боялись не этого, а боялись, что им не хватит боекомплекта во время боя.

В руководящих документах Наркомата обороны подчёркивалось, что все начальники на поле боя должны помнить, что СУ-76 не танк, а орудие, поэтому оно должно действовать, не выходя вперёд из боевых порядков пехоты. В ходе наступления им рекомендовалось двигаться за танками на удалении 400—500 метров (роты СУ-76 придавались танковым полкам), чтобы иметь возможность маневрировать и вести эффективный огонь, а при поддержке пехоты — непосредственно за боевыми порядками стрелков на удалении 200 метров. Но одно дело документ, а другое — жизнь: на войне как на войне. Они шли в бой и несли огромные потери — убитыми и ранеными. Калугин был ранен 12 октября 1943 года и оказался в госпитале.

И ещё одно свидетельство о том, как сражались наши танкисты. Оно также из мира кино и принадлежит знаменитому кинорежиссёру Григорию Чухраю. Григорий Наумович воевал в десанте командиром роты связи и был тяжело ранен под Сталинградом — большой осколок попал в правую лопатку и проник в лёгкое.

Чухрай оказался в госпитале, но минули вечер, ночь, а он никак не мог попасть к хирургу. Его беспокоило состояние раны, и Чухрай решил пойти в операционную и устроить небольшой скандал: «Почему мне не оказывают помощь? У меня ранение в легкое!» Он слез с нар и поплёлся в операционную. Цитируем дальше: «Открыв дверь, я оказался в большом помещении. Через всё помещение к операционной, в очередь, стояли высокие носилки-каталки. На них лежали обгоревшие танкисты. От их вида меня охватил ужас: головы без волос и бровей, вместо лиц — сплошные раны, и только глаза ещё сохранились и смотрели, полные нечеловеческой муки. А руки… руки, согнутые в локте, они держали на весу, на марле, обтягивающей каркас из проволоки. Вместо пальцев — черные кости… И от того, что они слегка подрагивали, было ещё страшнее. Я понял, почему меня не вызывали в операционную. И мне стало стыдно за мой эгоистический порыв».

Лейтенант Калугин после ранения воевал командиром взвода в 25-м отдельном самоходном артиллерийском дивизионе, потом в 1490 САП, войну окончил  380-м САП 1-го Прибалтийского фронта.

Когда подбивали САУ, он покидал горящую машину, возглавлял взвод автоматчиков и вёл их вперёд. В архивах Минобороны удалось найти представление на гвардии лейтенанта Калугина о награждении его орденом Отечественной войны II степени: «Тов. Калугин, отважный командир взвода автоматчиков. В боях за советскую Прибалтику тов. Калугин не раз вступал в схватку с немцами. В бою под мызой Каулаци тов. Калугин отразил две контратаки немецкой пехоты, в этом бою его взвод уничтожил 20 солдат и офицеров противника и 3-х захватил в плен. Под г. Салдус его взвод сопровождал наступающую ИСУ-122 — в этом бою тов. Калугин сам лично огнём автомата уничтожил 2-х фашистов, пытающихся уничтожить нашу самоходную установку. За отвагу и мужество, за урон, нанесённый противнику, представляю тов. Калугина к правительственной награде — ордену Отечественной войны 2-й степени».

Представление написал командир 380-го САП гвардии полковник Григорий Шукакидзе, его поддержал командующий артиллерией 3-го гвардейского Сталинградского механизированного корпуса генерал-майор артиллерии Сергей Барышев, и утвердил командир корпуса Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск Виктор Обухов. На груди нашего героя рядом с боевыми медалями засиял орден Отечественной войны II степени.

Война оставила в душе Евгения Фёдоровича глубокий след. Ежегодно 10 сентября, когда отмечался Всесоюзный день танкистов (сейчас День танкиста празднуют во второе воскресенье сентября), он собирал друзей, поднимал рюмку в честь своих товарищей-танкистов и запевал: «Первая болванка влетела танку в лоб…», «Моторы пламенем пылают, / И башню лижут языки. / Судьбы я вызов принимаю / С её пожатием руки…»

(Продолжение следует)

Владимир ГАЛАЙКО, фото из открытых источников