23 ноября 1972 года старший инспектор 1-го отдела Управления МУРа лейтенант милиции Богдан Рудык был на дежурстве. Он по муровской традиции распрощался с коллегами без рукопожатия (иначе примета верная: жди «весёлую» ночь). Но, увы!.. Время шло к полуночи, и ещё стрелки не сомкнулись на двенадцати, как раздался звонок из 108-го отделения милиции на Ленинградском проспекте: «Задержали пьяного парня лет 20-ти, руки в крови. Изъяли чужой паспорт на некого Филимонова, 1933 года рождения, и чемодан с вещами». Богдан коротко бросил: «Еду к вам».

В отделении Рудыку показали задержанного — ничем не примечательного парня среднего роста, с узкими чертами лица и какими-то пустыми холодными глазами. Это сразу про себя отметил Богдан.

Парень сидел в расстёгнутом полушубке и совершенно спокойно отвечал на вопросы. «Мухин Владимир Афанасьевич, 19 лет. Образование среднее. Родом я из города Мариинска Кемеровской области… Без определённого места жительства». 

И вот теперь, когда «познакомились», предстоял основной вопрос: «Откуда вещички, чужой паспорт и где сейчас его хозяин»?

Лейтенант Рудык уже третий год работал в МУРе в отделе по раскрытию убийств, куда пришёл из отделения милиции. И вот сейчас, по опыту и интуиции, понимал: совершено преступление, и если сразу не «расколоть» паренька, тот начнёт вилять, придумывать ходовые версии про найденный паспорт и хулиганов, с которыми подрался.

Но юноша быстро смекнул, что тягаться с серьёзными людьми из МУРа бесполезно, и вызвался показать место убийства в коммунальной квартире на улице Белинского. Там и нашли тело артиста передвижного цирка Виктора Шагимарова (фамилия изменена), 1942 года рождения. Мухин рассказал, что нанёс ему несколько ударов молотком по голове, а затем задушил брючным ремнём. С Виктором он познакомился на цирковых гастролях, и тот пустил бездомного коллегу пожить некоторое время в его коммунальной квартире. Желание убить и ограбить нового знакомого возникло спонтанно, по пьянке. Знал, что поживиться особо нечем, но выгреб всё, что было: рубашки, костюмы, пальто, обувь, а потом вынес в двух чемоданах.

«Ну, а теперь рассказывай, где хозяин паспорта Филимонов», — настоятельно предложили Мухину.

И парень, поколебавшись, вызвался показать, где лежит тело. Оперативники тут же выехали на место преступления: к дому № 26 по Ленинградскому проспекту. Задушенный шарфом мужчина лежал в укромном месте двора — в проёме под окном подвального помещения.

Мухин рассказал, что познакомился с этим человеком позавчера вечером, тот приехал в Москву в командировку. Привёл его сюда, затем избил и задушил. Забрал его полушубок, портфель, кошелёк и часы «командирские».

Позже, на опросах Мухин поведал Рудыку про свою московскую жизнь. Поступил в цирковое училище, но вскоре бросил его и с труппой разъезжал по городам Советского Союза в качестве ассистента. Научился жонглировать и делать нехитрые фокусы.

Потом Мухин потихоньку стал рассказывать о грабежах и разбойных нападениях на женщин и мужчин. Знакомился с людьми легко, никто не мог заподозрить в смазливом пареньке душегуба. А именно способом удушения он приводил жертву в беспомощное состояние. Забирал всё подчистую, кроме носков и нижнего белья.

Среди вещей Мухина особый интерес вызвал его личный блокнот с телефонами. Там значились Марина-хиппи, случайные знакомые, директор училища, представители театрального мира, большей частью — обслуживающий персонал. И выяснилась ещё одна подробность: многие из этого списка были нетрадиционной сексуальной ориентации.

— У нас тогда сразу возник интерес к Мухину, — вспоминает эту давнюю историю Богдан Кондратьевич. — Ведь в городе произошло несколько нераскрытых убийств гомосексуалистов. Эти дела расследуются очень тяжело. Никто из родственников, даже и зная, что покойный этими запрещёнными законом делами занимался, естественно, никакой инициативы не проявляли и не рассказывали об этой стороне его жизни. Поэтому дела такие — из категории фактически не раскрываемых.

Однако в блокноте Мухина не значилось ни одного человека из тех, которые бы проходили по нераскрытым делам «голубых». На очередном опросе Мухин охотно рассказал обо всех «абонентах», заметив, что с представителями нетрадиционной ориентации знакомился, как правило, у Большого театра. Сыщикам было известно, что тусовался там и Шагимаров.

Все свои похождения, мелкие разбои и грабежи Мухин с удовольствием и в деталях описывал. Пригодился ему и паспорт Шагимарова, с которым он в течение дня в Мосгорломбарде получил золотой браслет стоимостью 235 рублей. Затем, чтобы не рисковать, уже в свой паспорт вставил странички из паспорта Шагимарова с его пропиской. И в ателье проката № 7 на Белорусской площади получил фотоаппарат ФЭД-4, который тут же у вокзала продал какому-то мужчине. Такой же фокус с фотоаппаратом он хотел проделать и в ателье проката № 10 на Страстном бульваре. Но сотрудницы заметили подмену страниц и отказались отдавать паспорт. Мухин на такой случай вытащил нож. Женщины, конечно, тут же вернули документ.

Всплыли и те преступления, о которых граждане просто не заявляли в милицию. Потом этих потерпевших находили. У Мухина, конечно, спросили, а не причастен ли он к убийству ещё четырёх гомосексуалистов?

Владимир категорически отказался, впрочем, были все основания полагать, что он говорил правду: его показания на местах преступлений, в основном в районах около Белорусского вокзала и на Бауманской, подтверждались, изымались вещи, добывались документы, и следствие нормально шло своим ходом.

Через какое-то время делопроизводство взял следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Александр Иванович Тихонов.

— Мы с ним в тесном контакте продолжали работать до завершения следствия и подготовки обвинительного заключения, — продолжил Богдан Кондратьевич. – И вот однажды Мухин заявил, что хочет показать нам ещё одно место совершённого убийства — официанта Валеры из ресторана «Метрополь» и его матери. Это случилось на юге Москвы. Там Валера проживал вдвоём с матерью, школьной учительницей.

Мухин пояснил, что с официантом он познакомился у Большого театра, был у него дома. А задумал эти убийства ещё в прошлом году его знакомый Гоги со своими дружками. Они сами тщательно спланировали акцию. На такси проехали по Варшавскому шоссе, за железнодорожным переездом отпустили машину, чтоб никаких свидетелей. В доме кухонными табуретками неожиданно нанесли удары Валере и матери по головам, на всякий случай связали, обыскали дом, чтобы найти валюту и изделия из золота. Уходя, они облили керосином трупы и подожгли.  Было это примерно за три месяца до его ареста.

Сыщики насторожились: убитые мать и сын, с поджогом, пожаром — такого факта зарегистрировано в Москве не было. Срочно стали запрашивать информацию из подразделений. Ответы приходили: ничего похожего в этот период не было.

Следователь Тихонов решил вывезти Мухина в тот район, чтобы он наглядно показал этот дом. Когда подъезжали к месту, где был поворот, парень вдруг заявил, что это не тот переезд, надо ехать дальше. Водитель служебного автомобиля, зная хорошо район, сказал, что там нет другого переезда. Но Мухин настаивал. Проехали дальше, но никакого переезда не нашли. Тогда он сказал: «Я что-то запутался». Ему предложили вновь вернуться в ту сторону, тот категорически отказался.

Следователь Тихонов, поняв, что Мухин ничего нового не скажет, принял решение вернуть его в тюрьму и продолжать заниматься оперативным розыском.

Из главка начальникам УВД южного направления были разосланы телеграммы, в которых предписывалось под их личную ответственность проверить показания подследственного об убийствах и поджоге дома. Конечно, все прекрасно понимали: никто не будет скрывать два трупа. За такие неблаговидные дела следуют очень большие неприятности. 

— Прислали официальные ответы, со всеми замами начальников подразделений уголовного розыска говорили по телефону, — продолжил рассказ Богдан Кондратьевич. — Кто-то приезжал сюда в МУР, объясняли ситуацию, разводили руками. Ну не было, хоть тресни, такого жестокого убийства, отказных материалов, уголовного дела и без вести пропавших.

Через пару недель Александр Тихонов твёрдо сказал: «Поскольку материалы готовы, сроки кончились, мне надо сдавать дело, идти на подпись с обвинительным заключением.  Показания Мухина ничем не подтвердились, и нет смысла приобщать их к уголовному делу». И разъяснил свою позицию: Мухин тянет время, чтобы как можно дольше оказаться в живых, а у нас нет оснований продлевать расследование.

Дело Мухина ушло в суд, оперативников никто для показаний не вызывал. И о нём забыли, пошли новые свежие дела. Так прошло полгода.

Однажды тёмной дождливой ночью Рудыка поднял дежурный по городу и сказал, что в Советском районе, в старой деревне, нашли обгорелые трупы матери и сына. Богдан добрался до места происшествия, следом приехал заместитель начальника МУРа Олег Александрович Ёркин. Вместе с ним вошли в дом, осмотрели. Табуретки в крови, головы проломлены, молодой человек ещё и с ножевым ранением. Как выяснилось, он работал официантом в «Метрополе», звать Валерий, а мать — учительница.

— И вдруг меня как током ударило, — вспоминает Богдан Кондратьевич. — Я говорю: «Олег Александрович, я где-то уже это слышал. Не видел, а слышал». Он говорит: «А что ты слышал?» — «Ну, вот про это дело». Ёркин тогда, наверное, подумал, что я просто переработал или напутал.

А по дороге домой лейтенант Рудык вспомнил про Мухина и его рассказ. Невзирая на то, что почти к утру добрался, позвонил заместителю начальника Бутырки Владимиру Ильичу Чельцову, он из МУРа перешёл на эту должность перед уходом на пенсию.

Рудык спросил, понимая, что по телефону много не поговоришь: «Как поживает Мухин?» Чельцов ответил: «Тёзка приказал долго жить».

Приговор был приведён в исполнение 26 июля 1974 года. Там же, в Бутырке, в глухом помещении без окон на первом этаже знаменитой Пугачёвской башни.

Жизнь Валерия и его мамы была в его руках, и Мухин мог бы их спасти. Но в последний момент, убоявшись мести кавказцев на зоне, дал «задний ход».  А Гоги и живодёры-подельники реализовали задуманный план. Но от возмездия душегубы не ушли.

В декабре 1974 года, через месяц после трагедии, в 1-й отдел МУРа позвонила старший следователь по особо важным делам прокуратуры России Зоя Шейкина и сказала, что сейчас работает с группой кавказцев, которые совершили в Москве серию убийств, разбоев и грабежей, в том числе признались в убийстве матери и сына из деревеньки в Советском районе.

А примерно через год всё в том же каземате пуля поставила точку в приговоре по делу главаря банды по кличке Гоги.

Сергей ВОЛОГОДСКИЙ

На снимках: младший лейтенант милиции Богдан Рудык (фото из личного архива);

Владимир Мухин на опознании украденных вещей (фото из уголовного дела).