Много новых, сложных и неожиданных задач поставила война перед сотрудниками Московского уголовного розыска. Но основной их функцией по­прежнему оставалось предупреждение уголовных правонарушений и быстрое разоблачение преступников.

Военная обстановка наложила свой отпечаток на характер преступности. Продовольственные трудности, вызванные войной, введение карточной системы на продукты питания вновь возродили преступления, которых москвичи не знали уже много лет. Среди них случались такие опасные, как вооружённые налёты на продовольственные магазины, склады, базы, кража продуктов питания, подделка продовольственных карточек, новые виды мошенничества.

Появилась категория преступников, которые специализировались только на кражах продовольственных карточек у граждан. Например, немало хлопот доставила муровцам некая Овчинникова, воровка карточек из квартир. Хитрая и наглая преступница, попадая под разными предлогами в чужое жилище, не трогала ни золота, ни ценных вещей, охотилась только за продовольственными карточками. При обыске у Овчинниковой нашли их целую пачку, в том числе за минувшие месяцы, которые она не сумела отоварить, а также большие запасы различных продуктов. Преступница совершила около 60 краж, причинив многим трудовым семьям настоящее горе. Разоблачение таких злоумышленников сотрудники МУРа считали для себя одной из важнейших задач. Ведь речь шла об опаснейших для военного времени преступниках, посягающих на средства людей к существованию и обрекающих свои жертвы на голод.

В 1942 году работники уголовного розыска раскрыли крупную воровскую шайку, очищавшую квартиры москвичей, преимущественно эвакуированных либо призванных в ряды Красной Армии. А началось всё с того, что старший оперуполномоченный МУРа И. Михлин, однажды зайдя в закусочную на площади Свердлова, обратил внимание на молодого паренька в поношенной армейской шинели и гражданских брюках навыпуск, который, закуривая, достал папиросу из массивного серебряного портсигара с монограммой. Вряд ли, подумал работник уголовного розыска, подросток имел средства для покупки такой дорогой вещи. Портсигар явно не его. Но чей же?

Для выяснения этого вопроса молодого человека, предъявившего паспорт на имя Бориса Андреева, пригласили в МУР. Задержанный утверждал, что портсигар ему перед отъездом на фронт подарил друг. Действительно, на верхней крышке было выгравировано:

«В знак дружбы Вове от Вани. Зима 1941 г.».

— Но вы же Борис, значит, подарок принадлежит явно не вам, — обратил внимание муровец, показывая задержанному монограмму. — Каким образом он оказался у вас?

После не очень долгих неуклюжих препирательств Андреев сознался, что с несколькими сообщниками совершил кражу на Садовой­Триумфальной улице в квартире генерал­майора авиации, семья которого была эвакуирована, а сам хозяин воевал на фронте. Парень рассказал, что кроме портсигара они унесли ещё патефон «Колумбия» с набором заграничных пластинок. «Наводку» на кражу им дала девушка по кличке Иностранка, с которой они часто встречались в кинотеатре «Смена».

Вечером И. Михлин и старший оперуполномоченный К. Стрючков побывали в кинотеатре. По словесному портрету, который нарисовал работникам уголовного розыска Андреев, они легко обнаружили Иностранку в компании двух парней и двух подруг.

Всех задержали и доставили на Петровку. На предложение предъявить документы один из парней, назвавшийся Карповым, показал справку об освобождении из мест заключения и заявил, что в Москве он проездом, другой — Алдошин вместо паспорта предъявил бюллетень от врача. У девушек документы были в порядке. Но когда им на допросе показали портсигар, одна из задержанных созналась, что он из украденных при её непосредственном участии вещей из квартиры дома по Садовой­Триумфальной. Она рассказала, что патефон хранится у некой Лены, а пластинки — у какой­то Шуры. Девушки часто бывают в кинотеатре «Смена».

Работники МУРа составили словесные портреты Лены и Шуры, и в тот же вечер начальник отделения Я. Петров с сотрудниками в фойе кинотеатра задержал Шуру, а на следующий день и Лену. У них изъяли патефон и пластинки.

Работа с арестованными тем временем продолжалась. Удалось выяснить, что в ноябре 1941 года Алдошин был призван в Красную Армию, но дезертировал, вошёл в сговор с ворами по кличкам Директор и Цыган. Вместе с дружками он обворовал квартиру директора Краснопресненского трамвайного парка, а вещи сбыл двум скупщицам — «тётям Арише и Тоне».

Так постепенно круг выявленных участников преступной шайки расширялся. Вскоре работники МУРа на станции метро «Охотный ряд» задержали Директора, человека без определенных занятий, уклонявшегося от воинского учёта. Через несколько дней — ещё одного члена шайки, уже дважды судимого за кражи.

Наконец, спустя некоторое время был арестован десятый по счёту преступник — главарь воровской шайки неуловимый Цыган.

Многие москвичи оказались их жертвами. У отщепенцев изъяли немало похищенных вещей и пистолет «ТТ». Военный трибунал Москвы воздал должное каждому из них.

В 1942—1943 годах сотрудники Московского уголовного розыска обезвредили более десятка крупных и мелких воровских шаек, арестовали немало воров­одиночек. Работая на рынках, по местам сбыта краденого, проводя розыскные мероприятия, муровцы нередко задерживали воров с поличным. Причём, как правило, бывало так: преступник называл квартиру, из которой украдены вещи. При выезде на место происшествия выяснялось, что хозяева давно в эвакуации, вследствие чего возвратить похищенное было некому. Вещи оприходовали по акту, в котором указывалось, из какой квартиры они похищены и у кого из задержанных изъяты. В здании МУРа выделили помещение для хранения таких вещей, которое сотрудники между собой нарекли «ломбардом».

Впоследствии, когда москвичи стали возвращаться из эвакуации, «ломбард» сослужил работникам МУРа добрую службу, избавив их от многих хлопот. Возвращался человек на старое место, а его встречали в квартире голые стены да выпотрошенные шкафы. Естественно, он шёл с заявлением в милицию. И надо было видеть лицо пострадавшего, когда ему возвращали вещи, украденные год­полтора назад!

В это трудное для москвичей время заметно расширили свою преступную деятельность воры­карманники.

В феврале 1942 года работники уголовного розыска задержали в магазине Мосторга на Петровке при попытке залезть в чужой карман четырежды судимую за подобные кражи Корнееву­Минаеву. При обыске у неё нашли 304 рубля, золотую брошь с камнями, золотое кольцо, 4 золотые зубные коронки и 14 продовольственных карточек.

На допросе у старшего оперуполномоченного МУРа К. Лагутко преступница под давлением улик рассказала не только о своих похождениях, но и назвала некоторых сообщников. Она сообщила, что все они собираются на квартире родителей её соучастницы Кухарук­Стрельцовой. Там же делят дневную добычу, обсуждают очередные операции.

Выезд на место работников МУРа оказался удачным. Кроме хозяев квартиры, были задержаны Кузьмина, проживающая в столице без паспорта, некие Боченков, Великий и Санько, все четверо ранее судимые. У каждого из них произвели обыск по месту жительства. У Кухарук и её родителей изъяли 38 продовольственных карточек, сумочку с паспортом на имя Пашкиной, 2 тысячи рублей, несколько золотых вещей, другие ценности. В вещах матери Кузьминой обнаружили 10 продовольственных карточек на разные фамилии. По несколько продовольственных карточек изъяли у других преступников. Вся шайка карманников, состоящая из двенадцати человек, предстала перед судом.

Подготовил Сергей ВОЛОГОДСКИЙ, использованы материалы книги Вениамина ПОЛУБИНСКОГО «Знакомьтесь, МУР». Коллаж Николая РАЧКОВА